Он говорил и говорил, пока Лия не разозлилась.

Этого Лек и добивался.

— Смерть Вилта не должна быть…

— Она не была напрасной! — возмутился Айн.

— Но об этом нужно рассказать людям, — настаивал Лек. — Лия, ты слышишь?

Она уже была согласна, потому что это было и ее желание тоже. Но на душе все равно было паршиво. Но голосом ее совести стал Айн, потому что именно он с отвращением произнес:

— Ты хочешь, чтобы его имя мусолили даже после смерти… Хочешь сделать из нас рекламу для сопротивления.

Тогда Лек вовсе не казался милым или ребячливым. Расчетливый, хладнокровный человек, готовый использовать любые средства для достижения цели.

Такому Леку Лия готова была верить. Цель стоила того, чтобы приглушить поселившееся в душе отвращение.

— Пусть реклама, — говорил между тем Лек. — Но нам это нужно. Если отмалчиваться и дальше, нас передавят, как жуков. Будем играть по правилам противника, использовать методы, понятные людям. Сделаем себя популярными. Напомним отчаявшимся, что мы сила. В Империи есть организации, разделяющие наши идеи. Они действуют мирными путями. Или не хотят связываться с нами, чтобы не привлекать к себе внимания. Нужно обратиться ко всем, заставить нас услышать. Если мы покажем, что у нас есть план, если сможем объединить усилия и настроить общественное мнение против Императора — у нас появится шанс.

Это звучало дико: ставить победу в борьбе за свободу в зависимость от удачной рекламной кампании.

Но они все уже были пьяны и не стали обсуждать этот скользкий момент.

Айн возмущался дальше: не хотел заигрывать с «императорскими прихлебателями».

— Вы еще недавно были такими же, — резонно заметил Лек.

— Никогда! — возразил Айн.

— Правда? И что же ты делал, чтобы обозначить свой протест? Прогуливал работу? Помогал торговать нелегальным товаром?

Лия могла бы сказать, что они зашли куда дальше: собирались помешать Империи заполучить данные по разработке катона. Но Лек был прав: они не мыслили свои действия за пределами Мармера. Не думали о том, что будет дальше.

— Почему ты не хочешь рассказать людям свою историю? — спросила Лия.

Лек горько усмехнулся.

— О нет. Только не слезная повесть о нелегкой судьбе богатенького раздолбая, у которого отняли все денежки. Мы обязательно обнародуем сведения о том, куда пошли средства, отнятые у бывшей знати. Но начать нужно не с этого. С истории простых людей. Хороших ребят, которые выживали, как могли. Не сдались, не растеряли человечности, ценили друг друга… Но этого оказалось недостаточно. Империи на все…

— Заткнись, пожалуйста, — попросила Лия; нужно было давно прервать этот бессмысленный разговор. — Сделаем, как нужно. Только сейчас — больше не говори этого…

Айн все еще был недоволен и больше мешал, чем помогал. Но тут появилась Нейра. Лия не помнила точно, когда именно это случилось. Она искала Лека, но Лие, уже здорово захмелевшей, хотелось думать, что она беспокоится за Айна. Лия против воли подумала о себе и о Вилте. Смогла бы она посмотреть на другого мужчину?

О чем подумал Лек, она не знала, но именно он вдруг заявил, что Айн и Нейра только мешают.

Вот потому Лия и проснулась в кабинете Лека. Хотя она по-прежнему не помнила, откуда взялись лишние бутылки.

Головная боль понемногу проходила. Лия оглядела себя, поправила мятую одежду.

— Когда ты хочешь запустить сообщение? — спросила она.

— Чем быстрее, тем лучше, — не задумываясь, Лек повторил слова, которые уже говорил ночью. — Мы ждали слишком долго. Прятались, бездействовали. Это уже стоило жизни многим из нас… Тьфу ты, я начинаю цитировать сообщение!

— У тебя неплохо получается. Да и тренировка не помешает. Хотя, ты же умеешь говорить вдохновляющие речи.

— Пока я буду их говорить, нас перестреляют! Так, неси кофе, причешем речь…

— Опять я?! — возмутилась Лия. Лек посмотрел на нее проникновенным взглядом. У нее аж мурашки по спине побежали.

— Послушай, перед лицом общего врага разве мы не должны объединить усилия и оставить разногласия? Только так мы покажем нашу истинную силу, только так мы выстоим…

— Все, все, замолчи, хватит цитировать придуманный нами бред! — фыркнула Лия. — Ты абсолютно не внушаешь доверия!

— Это я просто еще кофе не выпил! — оправдывался Лек.

— Да получишь ты свой кофе!

… На редактуру у них ушло не менее двух часов: Лия все еще была зла, они с Леком спорили едва ли не из-за каждого предложения. Но к обеду речь была готова. К тому моменту Лии казалось, что она знает текст наизусть, как будто выступала с ней уже десятки раз.

— Сможешь произнести? — спросил Лек. — Если заплачешь, это будет только на пользу…

— Не дождешься! — поморщилась Лия. — Я не соглашалась на театральное представление.

Лек серьезно кивнул.

— Хорошо. Выходит, осталось договориться по поводу названия.

Название нужно было для канала вещания. Лек не собирался останавливаться на одной речи. Он намерен был установить постоянную связь с жителями Империи.

— Мы ведь составили целый список, — припомнил он.

Лия хмыкнула.

— Это не список, а издевательство! — она перелистнула документ, открывая искомое. Видимо, когда дело дошло до списка, они с Леком все еще были полны энергии, но уже слишком пьяны, чтобы выдать что-то путное. Двадцать позиций радовали разной степенью абсурдности.

— «СтопИмператор», — хмыкнул Лек. — Ну-у…

— Это ладно. А как тебе «Бешеные крысюкаты на тропе войны»? — возмутилась Лия.

— А что? Знаешь, загнанный в угол крысюкат способен выгрызть ливерскому тигру глаз и убежать.

Лия поняла, что лекарство спасло от похмелья, но не от легко подступающей тошноты.

— Так вот зачем они у тебя на заставке, — буркнула она. — Чтобы не забыть про возможность выгрызть врагу глаз?

Лек скривил губы в попытке улыбнуться.

— Уж лучше «бешеные крысюкаты», чем… х-ха: «Сопротивление за добро»?

— А что? Основная идея отражена. Разве хуже, чем «Огненная волна сопротивления»?

— Тут согласен. Чуток пафосно вышло.

— Чуток?! Лек, мы выбираем название для новостного канала или для мультсериала?

— Когда-нибудь про нас и мультсериал могут снять.

— Вот и сохрани до этих времен!

— Не думал, что ты такая вредная… — притворно вздохнул Лек. — Ладно, что там остается?

— «Осколки», — прочла Лия.

— Символично, — хмыкнул Лек. — Но не слишком вдохновляет. Осколки — это разбитое зеркало. Его не соберешь так, чтобы оно отражало прежнюю картину. Останутся трещины.

— А нам и не надо прежнюю, — возразила Лия. — Зато о любой осколок можно порезаться.

Лек задумчиво взглянул на нее.

— Убедила, — сказал он, наконец.

Лия еще раз посмотрела на выбранное название.

— Точно?

— Подумай сама. Мы такие и есть. Осколки. Пережитки прошлого. И хотим найти таких же, как мы.

Лек вновь ухмыльнулся.

Они все решили.

Айн открыл глаза и уперся взглядом в серый потолок. Ощущение было такое, будто пока он спал, прилетели каратели, оторвали ему башку и приставили вместо нее барабан. Ни одной связной мысли. Да что там, ни одной мысли вообще! Почему так жарко, словно он в парилке. Кожа была липкой и влажной.

Сбоку послышался короткий вдох. Не веря в происходящее, Айн повернулся.

Нейра лежала совсем близко. Во впадинке над верхней губой блестели бисеринки пота… Нейра спала, подложив под голову ладонь. Мало ей было подушки. В барабане таки появилась одна мысль: почему ладонь, к которой прижимается щека Нейры, не принадлежит Айну. Сестра Лека спала, выставив вперед левое плечо и согнув свободную руку так, словно пыталась прикрыть ею оголенную грудь. Айн долго изучал розовый сосок.

Он не помнил, как случилось, что они оказались в одной постели, совершенно голые, но сомнений в том, чем они занимались, не было. Айн не выдержал и протянул руку, чтобы убрать со щеки Нейры налипшую прядь волос.