И они уходят. Безвозвратно, так как выжившие их егеря могут действовать в этом районе и месяц и два и три, даже после ухода "роя" оставшегося от "четы".Уходят туда, где уже нет деревенских родственников, которые всегда готовы накормить и обогреть. Нет, агентура у них конечно работает, и даже в другом районе всегда найдутся люди готовые помочь, но это уже мизер по сравнению с тем что было. Да и хуторяне, составляющие основную массу "борцов", недовольные тем, что не видят своих родных и близких, начинают задумываться над дальнейшими перспективами этой борьбы. А так как между налетами им хочется и поесть и поспать и бабу, то существует два варианта развития событий: либо группа постепенно распадается, либо начинается беспредел. Если распадается, то и хрен с ними, а вот если беспредел…

В чужом районе они начинают потихоньку именно бандитствовать: забирая продовольствие, убивая несогласных, насилуя понравившихся барышень. Местное население, часть которого в начале, вроде даже поддерживало "повстанцев" начинает в результате этого менять свое отношение. То есть, не желая терпеть отморозков у себя под боком, принимается активно стучать. А дальше уже дело техники, так как основная задача выполнена - "лесовики" оторваны от народа и с ними могут справиться власти, работающие на местах.

Это касается в основном малых и средних групп. То есть от "роя" до "куреня" Но и с большими, так называемыми "отрядами" и "группами", в которые могли входить до трех тысяч человек, подобная тактика тоже дает свои результаты. Единственно, что добавляется - это плотное взаимодействие "невидимок" с войсками НКВД и армией которые после проведенной егерями разведки, просто уничтожают "группу" в полном составе. Наибольшую же головную боль, приносят рейдовые формирования, мотающиеся словно бешенные по всей территории Украины и Польши. Только вот на каждую хитрую попу, всегда найдется хрен с винтом поэтому и рейдовиков тоже гасят - дай боже!

Да и вообще - любое партизанское движение без вливаний извне, достаточно быстро хиреет. А с новой тактикой борьбы с ним, проводимым советским командованием, оно заглохнет задолго до начала пятидесятых годов. Но главным, как мне кажется, будет даже не эта тактика, а новая политика, которую сейчас проводит Сталин. Вот она напрочь выбивает почву из под ног у наших противников. В недавно освобожденных районах это еще не чувствуется, но постепенно здешние крестьяне поймут разницу с тем что было и с тем что будет, начиная с этого года. И тогда все эти "проводники", "куренные", "сечевые", просто напросто останутся без последователей…

Так что Смирнов, наиболее прытких в своем районе сейчас прищучит, а потом, уже весной, когда реформы вступят в силу, вся эта партизанщина заглохнет сама собой. Крестьяне обычно люди очень умные, хоть и кажутся нам, городским - тормозами. Но смекалки, мудрости и жизненного опыта у них на сотню городских хватит. И пропаганде они меньше подвержены, предпочитая верить не словам, а делам. А только эти дела пойдут, слова националистических пропагандистов уже не будут иметь никакого значения. Крестьян тогда уже ничто от земли и заработка оторвать не сможет…

Но озвучивать свои мысли лейтенанту я не стал, а послушав еще какое-то время тертого уполномоченного и уточнив все нужные сведения, просто с ним распрощался.

Только вот уехать Ивану не дали. Лишь он подошел к лошади, как посыльный затребовал уполномоченного в штаб, а подошедший чуть позже Гусев, объяснил, что Смирнова на неделю кладут в госпиталь. Ранение у него есть, так что лучше пусть руку подлечит, чем в самый ответственный момент его захватят в плен лесовики. Мда… это Серега правильно придумал. Иван ведь постоянно в разъездах и нет никакой гарантии, что именно в этот момент не сработает закон подлости и его не захватят. А так - в госпитале отлежится и выйдет когда уже все закончится.

В общем, после ухода лейтенанта мы всей группой стали прикидывать план дальнейших действий. Только вот Гусев сразу начал скептически морщится, но помня слова Ивана Петровича о предоставлении нам в предстоящей операции свободу принятия решений, особо не возражал.

Вот так и получилось, что уже на следующий день мы издалека вели наблюдение за хутором Ломзицкого. И кстати этот день нам практически ничего не дал. Хуторок был неотличим от тысяч ему подобных. Жило там было всего двенадцать человек, включая дедов баб и ребятишек. Мужиков средних лет на нем не было вообще, правда остальные жители без них обходились вполне сносно. И что характерно - все были при деле: даже маленькая, лет пяти девчушка, вовсю обхаживала огромный выводок кур и гусей, которые были с нее ростом. То есть картина просматривалась самая мирная и идиллическая.

А на второй день, то есть за неделю до начала операции, мы обратили внимание, что один из сыновей хозяина, сразу после обеда, прихватив с собой двух сестренок намылился в лес. Наблюдающий за этим Змей тихо констатировал:

- По ягоды пошли. Вон, лукошки с собой прихватили.

Проводив взглядом ребятню, я скомандовал:

- Гек, Жан - проследить.

Может они конечно и за ягодами пошли, но проверить не мешало бы. "Невидимки" Шмеля, группу которого я вытребовал себе в помощь и которые подменяли нас ночью, докладывали, что под утро на хуторе взбрехали было собаки. Как будто услышав шум залаяли и тут же заткнулись, учуяв знакомый запах. Света на объекте наблюдения никто не зажигал, поэтому что-то более определенного Шмель сказать не мог. И вроде бы мелочь совершенная - мало ли от чего собачки ночами гавкают, но пунктуальный Шмель счел нужным доложить об этом факте.

А я тоже не собирался ушами хлопать и поэтому послал сейчас посмотреть - где именно ребятишки будут собирать свою бруснику, или за чем они там пошли. И как часа через три выяснилось - правильно сделал, что послал! Девчонки, те старательно наполняли лукошки, а вот пацан не столько уделял внимания сбору ягод, сколько обследованию тех мест, где могли быть советские "секреты" или патрули. Во всяком случае, из доклада Гека, я сделал именно такой вывод. А тот еще прибавил:

- Девчата было пристроились малинник обдирать, километрах в полутора отсюда, но мальчишка потащил их дальше - километров за пять, аж до сухого лога. И по пути всю дорогу петлял, заглядывая куда только можно.

Я тогда многозначительно посмотрел на своих ребят, но они мои выводы подвергли обструкции. Тот же Марат например, выдал:

- Это ни о чем не говорит. Мальчишку как более старшего послали приглядывать за девчонками. И вообще, сбор ягод дело вовсе не мужское, вот он этим и не занимался. А то, что к сухому логу пошли… Гек, ты там малинник видел?

- Видел.

- Ну и как?

- Ягод целая куча. Они свои лукошки за полчаса доверху набрали.

- Вот - Шах победно посмотрел на меня - это говорит только о том, что пацан у нас знающий и поэтому отвел своих сестренок в более "богатое" место.

Но я выдвинул контраргумент предположив, что этой ночью на хутор приходил "пропавший" сын Ломзицкого и передал какое-то указание папашке, а тот при помощи младшей ребятни начал его выполнять. И еще - Юзеф скорее всего приходил далеко не в первый раз, просто до этого за хутором никто не наблюдал. После этих слов даже Гек не выдержал:

- Илья, ну ты вообще уже… Это ведь обычные хуторяне, а не разведсеть НКВД в тылу противника.

Я в общем-то и сам чувствовал что переборщил, поэтому ответил:

- Мужики, может я и гоню, но места в предстоящей операции уже распределены. И мы этот квадрат для наблюдения сами выбрали. Вот и будем плясать от того, что кругом одни прендегасты, в смысле враги. И вести себя соответственно. Связан Ломзицкий с АК, не связан - время покажет. А пока мы будем блюсти свой участок ответственности и наблюдать как за пейзанами, так и за всем происходящим в этом районе. Может чего и накопаем… Всем ясно?

- Ясно…

Хм… еще бы им было не понятно. Деваться-то все равно некуда, поэтому надо контролировать свой район от и до, включая все шевеления, передвижения и уточняя складки местности.