- В общем, все. Телефон консульства у вас есть, поэтому если возникнут какие-то вопросы - звоните. И напоследок хочу дать совет - оставьте оружие у меня. Берн городок тихий, так оно вам тут точно не понадобится.
- Да ну? А как же быть с толпами агентов гестапо? Сами же говорили, что их тут просто немеряно?
- Хм, во-первых здесь нейтральная страна, а во-вторых, вы же не собираетесь заниматься свободной охотой? - Иванов улыбнулся - Просто пистолет и звание помощника атташе, несколько несовместимы. Да, плюс, учтите еще то, что вас постоянно будут страховать мои люди.
Тут уже я ухмыльнулся:
- Все трое?
Василий Макарович развел руками:
- Сколько есть.
- Понятно. Но не беспокойтесь, я вам проблем тут создавать не собираюсь. Неделю тихо поживу и следующим самолетом - обратно. Так что можете даже своих бойцов, на меня не задействовать…
На что Иванов ответил:
- Я в курсе когда вы уезжаете. Но у вас свои инструкции у меня - свои. Да, и не забудьте, что завтра к десяти я вас жду для представления местным властям и получения необходимых отметок в документах, а сейчас, не смею больше задерживать!
После чего, пожав руку на прощание, Василий Макарович опять передал меня Панарину, который намылился сразу катить на Маркгассе. Но я его вовремя остановил, увидев по пути маленький цветочный магазинчик и теперь затарившись букетом, с замиранием сердца ехал к своей Аленке.
Я уже знал, что она и ребенок, вчера утром благополучно выписались из родильного отделения фамильной клиники и сейчас находятся в своем особнячке. А так как Нахтигаль о моем приезде ничего не сообщали, то сегодня у нее будет день сюрпризов…
Ехать пришлось совсем недалеко, и минут через пятнадцать, Степан остановив автомобиль возле одного из симпатичных, но достаточно крупных особнячков, сказал:
- Приехали. Вас проводить?
- А ты что, тут уже бывал?
Панарин кивнул:
- Да, письмо передавал.
Секунду подумав, я отказался:
- Нет, спасибо, сам разберусь.
После чего, вышел из машины, забрав чемодан и цветы, отпустил Степана и открыв маленькую кованую калитку, пошел по дорожке в сторону крыльца.
Но дойти не успел. Когда до ступенек оставалось шагов пять, дверь распахнулась и на пороге появилась какая-то незнакомая пухлая дамочка. Закрыв за собой дверь, она удивленно вытаращилась, переводя взгляд то на меня, то на цветы, то на чемодан. Я так же молча глядел на нее и быстренько вспоминая словесный портрет Аленкиной муттер, о которой мне рассказывалось той памятной ночью во Франции. В конце концов решил, что на будущую тещу она точно не похожа. Та - небольшого роста и худенькая, а эта очень даже в теле, хотя тоже не великанша. За полгода подобные кардинальные перемены вряд ли возможны. Хм… может какая-нибудь домомучительница? Пауза затягивалась и я решил ее прервать. Улыбнувшись, полюбопытствовал:
- Здравствуйте. Не подскажете - это дом Хелен Нахтигаль?
Пухлик, улыбнувшись в ответ, тоже поздоровалась и ответила:
- Это дом ее отца, Карла Нахтигаль. Но госпожа Нахтигаль проживает именно здесь. Как вас представить?
Так и подмывало ответить, мол: представьте меня голым, на коне и с шашкой, но пересилив хулиганские порывы, ответил:
- Никак. Просто скажите, что ее дожидается старый друг.
Толстушка кивнула:
- Понимаю, вы наверное хотите устроить сюрприз. Проходите в дом, я сейчас ее позову.
И опять открыв дверь, пропустила меня в довольно-таки большой холл, а сама шустро убежала куда-то вверх по лестнице. Я же, отставив чемодан в сторону, закрыл физиономию букетом, наблюдая сквозь цветы за ближними подходами. А буквально через пару минут, на лестнице появилась Лена… Твою же мать, какая она красивая! У меня даже дыхание перехватило…
А Хелен, на несколько секунд застыв, удивленно осмотрела букет с лапками, который я из себя изображал и наконец, растерянно улыбнувшись, спустилась по ступенькам и подошла ближе. Тут уж я не выдержал: уронив так мешающие цветы, сделал шаг и подхватив любимую на руки, зарылся лицом в ее волосы, неуловимо пахнущие домашним уютом. Аленка сначала испуганно пискнула от неожиданности, но практически сразу поняв, кто перед ней, ухватила за шею и начала неприцельно обчмокивать мою физиономию, бессвязно повторяя:
- Ты, ты, ты! Я знала! Я знала!
А когда мне удалось наконец, поймать ее губы своими, сначала задохнулась и через минуту, прервав поцелуй, традиционно расплакалась. У меня тоже, куда-то неожиданно пропали все заготовленные слова, поэтому так и стоял столбом, баюкая на руках свою зеленоглазую зазнобу. Уж не знаю сколько бы времени это все продлилось, так как отпускать ее я совершенно не собирался, но со стороны лестницы послышалось деликатное покашливание. Глянув туда, я увидел давешнюю дамочку и еще одну женщину, стоявшую возле нее. О! А вот похоже и теща пожаловала! Промахнуться в этот раз было невозможно, так как муттер, была просто несколько постаревшей копией дочки. И теперь эта копия, прижав руки к груди, затаив дыхание смотрела на нас. Тут толстенькая еще раз кашлянула и оповестила, обращаясь к стоящей рядом:
- Фрау Нахтигаль, может, я пойду? Мясник сегодня обещал отличную вырезку, а у нас как я вижу - гости…
Та словно очнувшись, ответила:
- Да-да. Конечно Марта, иди.
И сама стала спускаться следом за толстенькой Мартой, которая как я и предполагал, скорее всего была экономкой, или как ее называл Карлсон - домомучительницей.
Тут уж правила приличия наконец взяли верх и я опустив все еще продолжающую всхлипывать Хелен на пол, представился:
- Здравствуйте. Меня зовут Илья Лисов. Илья Иванович…
И тут старшая Нахтигаль меня удивила, видно вспомнив молодость и начав говорить по-русски, почти без акцента:
- Здравствуйте. А я мама Елены - Александра Георгиевна. Здесь все меня зовут Алекс, но ведь в России насколько я помню, так не принято?
- Так точно! То есть… кхм… в смысле - не принято. Э-э-э, то есть я хотел сказать - очень приятно познакомится…
Окончательно смешавшись я замолк и чтобы скрыть внезапно наступившее косноязычие, отпустил руку прилипшей ко мне Хелен, поднял с пола розы и стряхнув обертку, разделил букет на две, приблизительно равные части. Одну половину со словами - "это вам", протянул мамаше, а вторую вручил Аленке. Та, зарывшись в букет носом, через секунду снова прижалась ко мне, а Александра Георгиевна приняв цветы и улыбнувшись, сказала:
- Вы очень похожи на свою фотографию. Только на ней не было этих шрамов…
Я сначала не понял про что она, но чуть позже дошло. Ишь ты, зоркая какая! Разглядела ведь отметины, полученные в свое время под Пиллау. Это когда нас самоходная зенитка изничтожить хотела. Тогда, от попадания снаряда осколки кирпичей так брызнули - думал глаза повышибает. Но обошлось… Я даже в санчасть с этим не ходил - Гек пинцетом достал кирпичную крошку, а потом щедро залил морду командира спиртом. И теперь эти оспины, громко называют шрамами…
Зато Хелен, после маминых слов стразу встрепенулась и стала испуганно оглядывать мой фейс. Но убедившись что причин для волнений нет, а и без того не плакатный профиль Лисова, хуже не стал, успокоено провела по оспинкам пальцами и снова поцеловала. Наверное этот поцелуй и помог мне прийти в себя окончательно. Тряхнув головой, я решил не колотить понты изображая из себя "светского льва", а просто быть самим собой. Не понравлюсь теще - и хрен с ней! Во всяком случае, все сразу станет ясно…
И только это решил, почувствовал, как скованность пропадает, а мысли сразу приняли конструктивное направление. Скосив глаза на изрядно увеличившуюся Ленкину грудь, что при общей точенности ее фигурки, моментально вызвало повышенное слюноотделение, я обнимая свою зеленоглазку сказал:
- Вот и хорошо. Вот и познакомились. А теперь госпожа Нахтигаль - я подмигнул Аленке - хвастайтесь своим самым главным, приготовленным для меня, подарком.
