— А тебе, как мне кажется, ещё слишком рано искать того, кого можешь назвать своим человеком, — предположил парень.

Леланд рассмеялась.

— Ты думаешь, что мне лет тринадцать! — воскликнула она. — Но мне шестнадцать. Многие думают, что я очень маленькая из-за низкого роста и худобы.

— Значит, ты сверстница Николь? Я в шоке!

Девочка громко смеялась и Дэви подхватил её хохот, решая сесть рядом.

— А правда, что в двадцать первом веке лучше, чем сейчас?

— Естественно. Но не идеально. Наше время — это власть денег. Если у тебя нет этих злосчастных бумажек — тебе приходится выживать. Конечно, мир избавился от многих болезней, которых сейчас полно у вас, уже давно есть канализации и люди пытаются следить за окружающей средой. Но, по правде говоря, это получается у них не очень. В итоге у нас загрязнённый воздух, океаны и другие водоёмы, человек уничтожил некоторые виды флоры и фауны... Проблем очень много, но они не такие, как сейчас.

Леланд внимательно всё слушала, хотя и знала обо всём этом. Ей хотелось слушать парня вечно, оттягивать момент их возвращения в двадцать первый век.

— Я бы очень хотела оказаться в вашем времени.

— Тебе бы точно понравилось, особенно то, что ты можешь каждый день принимать горячий душ, кушать вдоволь и носить чистую одежду.

Леланд улыбнулась. Дэви впервые бросил на неё по-настоящему оценивающий взгляд, рассматривая грязную одежду, выступающие ключицы, впалые глазницы, светлые волосы и россыпь веснушек на смуглой из-за солнца коже. Девочка поправила свою прическу, давая Дэви рассмотреть худые, усеяные мозолями руки и длинные пальцы. Леланд была привлекательной, хоть и выглядела совсем ребёнком. Из-за постоянной голодовки она не поправлялась, ей не хватало витаминов, чтобы организм развивался так, как должен. Она была ниже Дэви на целую голову.

Внезапно девочка вскочила на ноги и протянула руку Дэви.

— Я хочу прогуляться. Пожалуйста, составь мне компанию. Я была бы рада пообщаться подольше с человеком из другого времени, — сказала Леланд и парень пожал плечами.

Её рука казалась слишком хрупкой, такое ощущение, что если её сжать, то все косточки моментально сломаются. Леланд вывела Дэви из комнаты и, сказав матери, что вскоре вернётся, вышла на улицу. Девочка планировала показать Дэви то, как она живёт, чтобы тот знал какое же у него прекрасное время, когда многие живут в тёплых домах и могут нормально питаться.

— А тебе сколько лет? — внезапно поинтересовалась Леланд.

— Восемнадцать, но думаю, что сейчас я выгляжу старше за счёт щетины.

Девочка кивнула и снова рассмеялась. Её смех был искренним, без капли лжи и это в ней привлекало Дэви. Леланд не собиралась лгать или что-то скрывать, она слишком добра и чиста, чтобы мыслить неправильно.

Они пошли дальше, уже не разговаривая. Леланд постоянно думала о том, какой же Дэви красивый. Ей нравились его чёрные волосы, достаточно грубый голос, высокий рост и руки, которые она готова трогать постоянно. Мама никогда не разрешала ей смотреть на парней, как на объект симпатии. И что-то подсказывало, что из-за Дэви. Кристин знала, что её дочь встретит парня, который ей понравится, поэтому ограждала от других. Только вот зачем?

— Это наш дом, — сказала Леланд, остановившись у небольшой халупы возле которой находился огород.

Дэви стало жутко от мысли, что они живут в этом сарае. Он хотел, чтобы такого не было, хотя осознавал, что так живут большинство людей в пятнадцатом веке.

Леланд потянула парня в дом, заводя в комнаты, от которых парню становилось ещё хуже. Он хотел плакать от осознания, что девушка живёт в таком ужасе все свои шестнадцать лет, что плохо питается, не носит нормальную одежду...

— Я знаю, что тебе кажутся дикими эти условия... — сказала тихо Леланд и внезапно Дэви её крепко обнял, чувствуя каждую выступающую косточку под тонкой одеждой.

Девочка отстранилась, а после посмотрела в такие красивые глаза Дэви, которые кружили её голову. Она видела в них грусть и печаль, хотя хотела бы увидеть счастье и любовь. Девочка положила свою худую руку на щеку парня и нежно провела по щетине. Её лицо и достаточно пухлые губы были слишком близко к его и девочка прикусила нижнюю губу.

— Что ты делаешь, Леланд? — спросил Дэви, а после шумно выдохнул, опуская руку на её талию и просто чувствуя то, чего не должен.

Девочка пожала плечами, а после так жадно впилась своими губами в его, пытаясь неумело поцеловать. Руки Дэви уже блуждали по спине девочки и он осознал, что не хочет останавливаться. Всё это произошло будто по плану, будто сама судьба сказала им сделать это сегодня и сейчас.

Леланд указала на её комнату и старую, односпальную кровать, которую она ненавидела всей душой. Дэви пытался не думать, что девушке всего шестнадцать, что она из пятнадцатого века, что она ещё совсем девочка.

Кристин единственная знала судьбу своей дочери. Она видела, что та сейчас делает с Дэви, знала, что из-за этого наивная Леланд забеременеет и родит девочку, а после проживёт всего два года, умерев молодой и красивой от обычного гриппа. Она оставит маленькую Жанни на воспитание матери, а Дэви никогда и не узнает, что стал отцом в прошлом.

Судьба сыграла с ним глупую шутку, будто бы насмехаясь и постоянно оставляя его одиноким и несчастным.

* * *

Айли буквально забежала в комнату, где сидел Купер и бросилась в его объятия, широко улыбаясь. Она протянула ему листок и мужчина, не веря собственным глазам, тоже начал улыбаться. Он поднял возоблюбленную на руки, начиная кружить от счастья. Айли смеялась, забывая на время всю боль, ведь Купер её будто забирал.

— Мы вернёмся домой! — радовался Купер и девушка кивала.

Она уже соскучилась по своей работе, по их дому и спокойной атмосфере, по вкусной еде и удобной кровати.

Купер вместе с Айли вишел из комнаты, собирая друзей в гостиной, где до сих пор находились Калеб и Ника. Он сообщил, что до их возвращения домой осталось совсем немного и на лицах всех появилась улыбка. Особенно у Рена.

Он соскучился по Эмме, которая была его смыслом жизни. И Рен сделает теперь всё возможное, чтобы никогда больше не оставлять дочь одну, даже если для этого придётся кого-то убить. Ради неё он это сделает, даже не задумавшись.

Анетти бросила взгляд на Элин, понимая, что ей придётся вернуться в Шону, который явно не уже обыскался. И девушка мысленно приняла решение, что бросит парня, рассказав правду. Не стоит лгать самой себе. Анетти подошла к Куперу и они принялись изучать формулу, Рен вскоре тоже присоединился, чтобы попытаться помочь.

Лишь Николь было всё равно на это. Она единственная не изменила выражение лица, держа за руку Калеба. Ей не хотелось принимать ту истину, что парень прав. Что ей придётся смириться. Она решительно поднялась на ноги, пытаясь изобразить улыбку. Ника должна быть сильной, должна пережить это и показать, что без Калеба ей будет неплохо.

Хотя таким образом она будет играть роль равнодушной.

Девушка подошла к брату, она не испытывала к нему тёплых чувств, лишь ненависть, хотя и понимала почему тот так поступил. Купер не делал это из-за злых побуждений, он не хотел сделать хуже. Мужчина желал лишь счастья своей сестре. Поэтому Николь и пыталась сдержать свою агрессию, чтобы не начинать новый спор. Разногласия стоит оставить для двадцать первого века.

Они разобрались с формулой, в которой была рассчитана скорость, с которой должна бежать Анетти. Она испуганно смотрела на цифру, не понимая, каким образом ей удастся разогнаться так, хотя Анетти осознавала, что может она уже давно это умеет, просто не догадывается, ведь даже примерно не знает с какой скоростью двигается. Она бросила взгляд на Элин, которая стояла в стороне, а после подошла к подруге (или уже больше, чем подруге) и незаметно взяла её за руку, переплетая пальцы. Поддержка должна помочь, а ещё вера, которой было у всех предостаточно.

Осталось лишь найти Леланд и куда-то ушедшего с ней Дэви.