- Я ведь не спрашиваю, почему от тебя жена ушла, - сказала Софочка, давая понять, что эта тема ей неприятна.
- Я тоже не спрашиваю, только удивляюсь. Да ты против него королевой была. Зря я все же ему тогда морду не набил. Все твоя жалость к людям. Чего их жалеть, пусть сами себя жалеют.
- А ты? - улыбнулась Софочка.
- Я?.. Я другое дело. Мы с тобой живем вместе, - смутился Леха. - А про свою бывшую могу тебе ответить. Знаешь, она была из тех, кто хочет, чтобы мужик не ел, не пил, все время возле юбки сидел, а деньги домой приносил, и немаленькие. Из воздуха они, что ли, нарисуются? Да ты что, сама ее не видела? Разве не болтали здесь, на кухне? Ну как думаешь, могу я все время у юбки сидеть?
- Ты - у юбки? Это трудно представить... А к чаю я ничего не купила.
- Тогда пей свой кефир, а я пойду пивком полирну. До вечера.
Глава 8
В комнате старших Агеевых все было как взаправду. То есть предметов меньшего, чем обычно, размера почти не наблюдалось. И Вячеслав и Лена сознательно, с того момента как родилась Сашенька, даже то немногое, что было в квартире не как у всех, - подпиленные ножки столов, повешенные низко полки попросили заменить или переместить на нормальную для обычного человека высоту. Дело в том, что доктор уверил, что новорожденная по всем тестам, которые прошли супруги, должна была вырасти нормальным человеком, без генетических изменений. Дорогостоящий анализ, устроенный по знакомству товарищами из цирка, показал на молекулярном уровне реальную возможность построения гармоничной решетки. Аномалии быть не должно. Уговаривать ни одного из супругов не пришлось. Они уже несколько лет мечтали о том, чтобы взять ребенка из дома малютки, но возникали вполне обоснованные опасения, что власти не позволят усыновления или удочерения, хотя оба предполагаемых родителя характеризовались на работе положительно, имели жилплощадь и не были замечены в пьянстве. Чиновников смущали физические данные приемных родителей. Вячеслав и Лена были карлики.
Сашенька родилась два двести весом, была чрезвычайно прожорлива и уже через месяц почти нагнала появившихся день в день малышей.
К тому времени Вячеслав и Лена перечитали все, что относилось к человеческим аномалиям, и перед ними открылся другой мир, к которому они оба принадлежали по рождению. Больше всего им нравилась история С. Страттона. Он весил всего восемь килограммов при росте шестьдесят четыре сантиметра, и его взяли в цирк Барнума под псевдонимом Генерал Томко Палух. Генерал объездил весь мир, встречался с королями, президентами и даже папой Пием IX. У карлика-миллионера не было отбоя от поклонниц, нормальных красивых женщин, но он остановил свой выбор на карлице, ростом ниже себя. В 1865 году они обвенчались, и Авраам Линкольн прислал на свадьбу молодым роскошный подарок...
Из комнаты Саши не доносилось ни звука, и потому Вячеслав и Лена делали разминку в полной тишине. У каждого была своя система упражнений. Маечки на них были куплены в детском мире, и потому у Вячеслава на спине красовался крокодил Гена, у Лены бесполое существо Чебурашка. Пока "Чебурашка" качала пресс у шведской стенки, "Гена" стянул с себя пропотевшую майку, обнажив в миниатюре мускулатуру Сталлоне, и пошел плескаться в ванную комнату. Если занятия они проводили в тишине, то из ванной доносилось фырканье, словно в квартире объявился морской лев.
Потом был завтрак. Все трое любили утреннюю трапезу - наверное потому, что это было едва ли не единственное время суток, когда вся семья собиралась вместе. Позавтракав, мать с отцом уйдут в цирк на репетицию, вечером будет представление, и вернутся они домой за полночь. Все время девочка будет предоставлена сама себе. Впрочем, Саша росла самостоятельным ребенком, и только последние два года родители рискнули не брать ее с собой на гастроли, перепоручив надзор соседям, благо народ подобрался отзывчивый. Краузе начал заниматься с девочкой языками, но теперь прекратил уроки. Запас знаний иссяк. Ничего нового старик дать ей уже не мог, и потому теперь Саша стала посещать платные курсы. зато бывший геолог в отсутствие родителей варил всевозможные каши, по части которых был признанный авторитет, и научил этому Сашу. Агеевы оставляли Ватсонам определенную сумму, и девочка обедала у них. У школы постоянно висела доска с фотороботами педофилов-насильников, усиленно разыскиваемых милицией, поэтому Ватсоны, несмотря на Сашин возраст, водили ее в школу. Ватсонам это было несложно, ведь у них тоже были две дочери, учившиеся в той же школе.
Все это было в период гастролей, но теперь Лена и Вячеслав отказались от выгодного контракта, номер слегка усекли, войдя в положение родителей, и семья имела возможность завтракать за одним столом в полном составе.
- Вкусно? - ревниво спросила Лена дочку. Каждый раз, возвращаясь с гастролей, она задавала Саше вопрос, хорошо ли кормили, а когда девочка взахлеб начинала наивно хвалить обеды Ватсонов, дико ревновала дочку и кляла невозможность доставить ей такую же радость. Потому страшно переживала за свою стряпню.
- Очень.
- По-французски.
- C'est boni
- Ты уже разговариваешь с Софочкой?
- Да. Мы хорошо понимаем друг друга.
- По-французски.
- Oui, nous comprenons bien.
Лена когда-то закончила французскую школу и считала себя знатоком. На самом деле ее словарный запас исчислялся двумя сотнями слов и десятком расхожих выражений.
Вячеславу не особо нравились разговоры на французском за столом.
- Краузе забавный старик, - сказал он. - Заметила, как он вчера держался? Ни за что восьмидесяти не дашь, - сказал жене Вячеслав.
- II est bon d'avoir tel ami.
-- Что ты сказала?
-- Хорошо иметь такого друга, - перевела Саша, и мать кивнула: это она еще помнила.
Семен Семенович нравился девочке. У родителей были сложные отношения со своими семьями, и поэтому она не знала ни бабушек, ни дедушек, а Семен Семенович интересно рассказывал, заваривал такие вкусные чаи, каких она не пробовала нигде и ни у кого. В свои пятнадцать лет Саша не могла помнить тех времен, когда чай выдавали по карточкам и крепко заваренным его можно было пить только в гостях: для гостей не скупились.
- Ну все. Закончили. Мыть посуду, - подвела итог Лена.
- А повидло?! - возмутился Агеев.
- Подумай о своей фигуре. Неужели тебе не жалко поддержку?
- Во мне всего шестнадцать килограммов.
- Вот именно - пуд.
Пуд - звучало старорежимно и очень внушительно. Как раз столько сахару уходило у приличной московской семьи по осени на варенье.
Саша вымыла посуду и стала собирать в папку нотные тетради. Дабы уберечь в свое отсутствие девочку от влияния улицы, родители определили ее еще и в музыкальную школу.
Со школой вышла целая история.
Саша не хотела учиться музыке и сделала все на приемных экзаменах, чтобы ее забраковали, но проницательная старая учительница сразу раскусила уловки барышни. Она рассказала девочке патриотическую историю о наших подводниках, которые оказались в плену у океана и оттуда, из пучины, старались передать сведения спасателям-водолазам азбукой Морзе. Педагогиня простучала по крышке рояля "Спасите наши души" и попросила девочку представить, что она там, в глубине, вместе с нашими водолазами и от того, простучит она призыв о помощи или нет, зависит жизнь всего экипажа. Саша тут же простучала и была принята. У нее позднее обнаружился абсолютный слух.
Лена посмотрела на часы и поторопила дочь:
- Ne perdons point de temps'.
- Allons2.
Агеев вздохнул свободнее, когда "француженки" хлопнули входной дверью. Ему предстоял один очень важный телефонный звонок. Дело в том, что Вячеславу предложили участвовать в довольно рискованном номере воздушных акробатов. А это под куполом цирка. Предложили одному. Без жены. Но они никогда еще не выступали раздельно. Взять ее с собой под купол Агеев не мог. Во-первых, для двоих там нет места, во-вторых, не хотел рисковать. Случись что, пусть хоть один из них останется с Сашей.
