— А вот теперь смотри! — сказал он Яночке и опять приложил свисток ко рту. Теперь овчарка вела себя по-иному. Поднялась с места и неспеша затрусила к поручику. Тот не отнимал свистка от губ и, наверное, послал какой-то другой сигнал потому что его собака остановилась, послушала а потом повернула обратно к помосту.

— Видишь? — говорил поручик девочке. — Я посылаю ей разные сигналы, и она ведёт себя по-разному. Ну, а теперь хватит, не стану я раскрывать тебе все свои секреты. Вот вы, например, мне своих не раскрываете.

Яночка вскочила, вспомнив о своих секретах. Демонстрация способностей милицейской собаки заставила её совсем забыть, ради чего она сюда пришла.

— Это было потрясающе! — в полном восторге вскричала девочка. — Пан поручик, очень вас прошу — покажите и Павлику, какая умница ваша qna«wj»! А то ему обидно будет. Я его сейчас сюда пришлю, а Хабра, наоборот, заберу, а то он нервничает. Свистните хоть разочек, пусть и он посмотрит, ладно?

Тем временем Павлик со своей задачей справился. Не только набрызгал на колёса мотоцикла масло из баллончика, набрызгал щедро, не жалея, но и, подумав, стёр излишек косметики с резины и даже, не пожалев носового платка, протёр колёса песочком, кляня себя на чём свет стоит. Действительно балбес, не сообразил, что намасленные колёса опасны для поручика. Занесёт мотоцикл на асфальте, долго ли до беды. Надо было выбрать другое средство, не такое скользкое, ну хотя бы одеколон.

И опять брат с сестрой поменялись местами. Павлик поспешил к поручику, а Яночка с Хабром — к мотоциклу. Милицейская овчарка не успела снова стартовать, а Хабр уже понял, что теперь ему вменяется в обязанность запомнить вот этот мотоцикл.

Внимательно, сосредоточенно, по-деловому обнюхал он колёса, намащенные какаовым маслом, потом на всякий случай обнюхал и сиденье, и руль, и даже двигатель. А Яночка очень сожалела о том, что поручик не оставил на мотоцикле ни сумки, ни перчаток, вот только на баранке висели мотоциклетные очки. Хабр и очки обнюхал.

А Яночка терпеливо и доходчиво объясняла собаке:

— Это мотоцикл поручика. Понял? Поручика. И очки тоже поручика. Понял? Поручика. Запомни, дорогой: поручик, поручик, поручик!

Хабр наконец кончил нюхать и поднял голову.

— Поручик, — сказала его хозяйка. — Где поручик?

Тоже мне, задачка! Хабр моментально выбежал из-за склада и устремился на причал. Там сел рядом с поручиком и как-то лукаво взглянул на хозяйку — неужели она считает его таким дураком, что тысячу раз повторяла «поручик, поручик». Будто он и раньше не знал, кто такой поручик.

— Понял! — ответила Яночка, перехватив вопрошающий взгляд брата, и обратилась к поручику:

— Наша собака уже знает вас. В случае чего… Девочка не договорила, не зная, как лучше предупредить милицию о том, что к ней обратятся в случае чего, и в то же время не выдать преждевременно их тайну. На помощь, как всегда, поспешил Павлик.

— А как зовут вашу овчарку? — спросил он поручика, действительно потрясённый её способностями. — А то вы на неё только свистите, а по имени ни разу не назвали.

— Цыган его зовут, — ответил поручик, позвал овчарку, и все вместе неторопливо пошли к его мотоциклу. Неторопливо, ибо по дороге поручику надо было закончить разговор с Хабровичами.

— Так в случае чего? — спросил он Яночку. — Теперь нечего темнить, начала, так заканчивай.

— Я хотела сказать, — запинаясь начала девочка, — что если возникнет необходимость… надо будет вас позвать… а тут ведь нет телефона.

И опять подключился Павлик:

— Чтобы в случае чего Хабр мог вас разыскать привести куда надо. Ведь может же случиться, мы случайно что-то интересное увидим как раз тогда когда вас не будет поблизости. И пошлём за вами Хабра.

— Я ведь могу и в Крынице быть! — возразил поручик. — Неужели вы думаете, что ваш пёс способен меня и в Крынице разыскать?

— Конечно! — уверенно заявил Павлик. — Для Хабра норма — сорок километров в день. Но если надо, и пятьдесят пробежит, только немного устанет. Мы сколько раз проверяли, потому как папа говорит, что охотничьей собаке нужна постоянная тренировка, она должна быть в форме, иначе потеряет свои охотничьи навыки. Мы вместе с папой проверяли и километраж, и время. До Крыницы Хабр должен добежать за двенадцать минут.

— А где он у вас тренируется?

— Сейчас здесь. Тут очень подходящая местность.

— Что ж, неглупо, — похвалил поручик. — Рад, что пёс попал к вам, вы относитесь к нему со всем уважением, а главное, знаете, как надо nap«y»r|q с собакой, не то что другие собаковладельцы. Ведь для большинства что собака, что корова — без разницы. С уважением относитесь вы к своему псу. Если бы хоть половину такого уважения проявили ко мне…

— Что? — притворился непонимающим Павлик. — Вы о чём?

— В данном случае о том, что такого вы надеетесь увидеть или услышать в моё отсутствие? И почему тогда нужно будет сообщить мне срочно, чтобы уложиться в двадцать четыре минуты, а не подождать, скажем, до нашей следующей случайной встречи? Или даже не случайной. Почему не сказать мне об этом сейчас, а пороть горячку потом? Неужели нельзя вот сейчас мне все толком и рассказать?

Неизвестно, убедили бы слова поручика детей, если бы не его пёс. Пёс, умная и благородная овчарка, явился лучшим агитатором. Такая собака могла быть лишь у хорошего, честного, умного и благородного человека, это же ясно! Такому человеку можно доверять.

Яночка вопросительно поглядела на брата, тот разрешающе кивнул, бросив взгляд на милицейского пса. Всё ясно, как всегда, брат и сестра без слов поняли друг друга.

— Ну хорошо, — начала девочка, — так и быть, скажем. Мы довольно много знаем.

— А я уже давно это понял. С самого начала догадывался! — сказал поручик.

— Но мы не потому вам не говорили, что не хотели, а потому, что нам нужны заслуги. Большие, — немного путанно пояснила девочка.

— Заслуги? Какие заслуги и зачем они вам? — разумеется, не понял милиционер.

— Говорим же вам — особые, очень большие заслуги. Или хотя бы одну, но совсем особую! — подключился Павлик. — Не станем больше темнить, чего уж там, мы тут такое отмочили, что спасти нас сможет только такая заслуга, как отсюда до Америки. И вы не имеете права лишать нас её!

— Чтобы я стал отбирать у вас заслугу?! — возмутился поручик. — Да храни меня Бог от такой подлости! Напротив, всем, чем могу, готов вам помочь, только скажите же наконец, что же вы такого отмочили?!

— Что ж, придётся признаться, — неохотно произнесла девочка. — Только не сейчас, а после всего. Вот как всё до конца распутаем, так и признаемся, сразу вам покажем. То есть того… я хотела сказать, сразу обо всём и расскажем. А распутать должны мы сами, и тут мы не отступимся! Очень может быть, раскроем уже сегодня, или завтра и тогда… и тогда…

— И тогда нам без вас не обойтись, — признался Павлик.

Поручик нахмурился. Путанное объяснение, придётся вносить ясность. И он задал наводящий вопрос:

— Погодите, должен же я сообразить… Скажите, а в том, что вы собираетесь сегодня раскрыть художник как-то участвует?

— Ещё как! — вырвалось у простодушного Павлика.

— Он сегодня от вас сбежал, — добавила Яночка — Сбежал?! Когда?

— А когда вы ехали по дороге на мотоцикле в сторону кемпинга. Увидел вас заранее и в лесу спрятался. Вернее, услышал…

— Ты, слушай, а может, он думал — это едет на своей тарахтелке пан Джонатан? — ткнул сестру в бок Павлик. — Ведь он ещё толком не успел разглядеть, кто едет, только услышал — на мотоцикле.

— Может быть, не уверена, — задумалась Яночка.

Поручик как клещ вцепился в художника.

— Погодите, погодите, давайте по порядку. Неважно, от кого он сбежал. Что потом делал? Не сомневаюсь, вы знаете.

— Знаем, конечно. К заливу пробрался, на базу отдыха, лесом шёл. А в посёлке вошёл в один домик, знаете, через два дома от администрации. И торчал там довольно долго.

— Как долго и что сделал, выйдя из этого дома? — интересовалась милиция.