Я тревожно посмотрела на Вячеслава Анатольевича.

– Отдохни, Диана, – настоятельно велела мама, накрывая меня пледом. От льда, который мне положили на живот, тело знобило. – Все будет под контролем. Без твоего ведома никто лишнего шага здесь не сделает!

Мне очень хотелось отдохнуть, но я до последнего сопротивлялась. Тревога не отпускала сердце. Даже маме не получалось довериться, все хотелось контролировать самой!

В конце концов, меня просто отключило. А когда я открыла глаза, в комнате из медперсонала почти никого не осталось. Только мама по-прежнему оставалась рядом.

– Что такое?! – вытолкнула я, резко оторвав голову от подушки.

Только увидев малышей в люльках, успокоилась. И поняла, что меня на самом деле разбудили.

– Все хорошо, не бойся, – негромко произнесла мама, проведя рукой по моим волосам. – Мы можем ехать в больницу, Диана.

Влас

– Плохо выглядишь, – подметил Герман, пристально оглядывая меня в освещенном салоне джипа.

Мы сидели напротив, кроме нас – больше никого в машине. Фокусируя на нем взгляд из-под тяжелых век, я хрипло отозвался:

– Вы тоже – не очень.

Отец моей первой жены, покоившейся в могиле, свел седые брови. Затем его тонкие сухие губы растянулись в улыбке, и он затрясся от смеха. Я так же не удержался от усмешки. Но сразу закашлялся от удушливой боли в животе.

– Ты всегда мне нравился, Влас, – без фальши признался Герман Игоревич. Даже по-отцовски как-то. – Жаль, что судьба свела нас в последний раз при таких скверных обстоятельствах.

– Все так, как должно быть, – сказал я, буквально чувствуя вес каждого сказанного слова. – Мне повезло встретить вас в нужный момент. А вам – меня.

– Это верно, – вздохнул отец Миланы. – Нужно иметь недюжую волю, чтобы объявить войну всему городу. Ну или впасть в фатальное отчаяние.

И это отчаяние оказалось на руку отцу Миланы. Я бы имел гораздо меньше шансов без его участия, но он должен был увидеть весомый интерес, чтобы пойти против старших. И я раскрыл то единственное, что могло его воспламенить. Смена власти. Недостижимая вершина для Германа многие годы.

– Ты же понимаешь, что когда все закончится, тебе тоже придется уйти, – между тем напомнил он мрачным тоном. – Имя Власа Абрамова не останется даже в криминальных сводках.

Я сглотнул собравшийся в горле ком с привкусом крови и спокойно констатировал:

– Меня уже нет, Герман Игоревич. Я не воскрес, а всего лишь взял отсрочку.

Он задумчиво качнул головой.

– Что ж… Чем бы не закончилась эта ночь, гарантирую, что твоя жена и дети будут в безопасности! Я позабочусь о достойном укрытии для них.

– Это все, что я прошу взамен.

– Можешь, не беспокоиться, – уверил отец Миланы. – Свое слово я не нарушу.

Опустив хмурый взгляд, он взгляну на наручные часы.

– Пора расходиться. – Встретившись с моими глазами, Герман подался вперед и протянул руку. – Для меня было честью быть знакомым с тобой, Влас Абрамов!

– Взаимно, Герман Игоревич, – отозвался я, уверенно отвечая на рукопожатие.

– Удачи нам!

Он стукнул костяшками пальцев по стеклу и, наемник снаружи тут же открыл дверь джипа, выпуская его из салона. Через несколько мгновений за руль сел Евгений, а пассажирское сиденье рядом занял Дима.

В машине царила тишина, и никто не нарушал ее, ожидая моей команды. Я помнил о времени. В том числе о своем времени, которое истекало слишком быстро, как песок сквозь пальцы. И я не тратил его на то, чтобы обдумать принятые решения. Мои мысли были заняты молитвой, которую я отправлял богу. Редкий случай нашего общения. Да и о чем может молиться лютый грешник? О том, чтобы все твари, заслуживающие смерти, попали сегодня в ад?

Нет.

Я просил о Диане. Ее милое растерянное лицо стояло перед глазами. Вот бы увидеть его еще раз… Пусть в самый последний, но какой бы это стало наградой! Как же сложился гребаный рок… Прости, что не смог все предусмотреть, принцесса! И тебе придется рожать наших детей под гнетом угрозы, без моего участия. Но я должен решить очень важные дела.

Безумно хотелось услышать ее голос. В это минуту особенно остро ощутил, как соскучился по жене! И не мог даже сказать об этом. Она сразу поймет насколько мне херово. Начнет рвать сердце плачем и это надломит меня, прошибет. Нельзя. Этой ночью я должен оставаться хладнокровным. Этой ночью я устрою танец крови, выпущу монстра и не дрогну, убивая одного за другим.

Я не надеялся, но просил. Просил дать мне увидеть лица своих детей, перед тем как настанет конец…

– Влас Константинович. Пора начинать, – раздался голос Димы. Только он имел право вмешаться в мои мысли и руководить.

Прикрыв глаза на секунду, я нащупал пальцами серебряный крест на груди. Провел по неровной поверхности и приказал:

– Значит, начинаем.

Тут же раздалась команда в рацию. Одновременно с этим джип тронулся с места, и я стиснул зубы, ощущая, как по незажившим ранам заискрила боль. Дерьмовый из меня сейчас был предводитель, но я держался в строю. Херово, но держался. Моего участия ждали и в нем нуждались. Ни один наемник не отступил, узнав, что предстоит сделать. И не в верности было дело – месть за погибших горячила кровь, но я считал себя обязанным им. Между тем мою кровь горячило рвение контролировать каждый шаг задуманного плана.

Диму назначил одним из командиров. Он являлся важной частью, но далеко не основной. Все, что предстояло воплотить – сложный симбиоз обстоятельств, связей, ресурсов и, в довершении, высших сил. По итогу до рассвета не должен был дожить никто из тех, кто желал моей смерти.

Первая группа состояла из «оборотней». Пять микроавтобусов забитых вооруженными людьми в балаклавах и экипировке спецслужб, выдвинулись в трех направлениях. Времени на генеральную репетицию не было, так что мужикам предстояло во многом импровизировать. Их главная задача – добраться до цели и четко следовать указаниям командиров, только так все сложится в надежный пазл. Или в карточный домик, который может разрушить малейшая ошибка.

Первых трех из списка убили до часа ночи. Оборотни рэкетировали особняки, клубы, машины прямо на дорогах, заставая врасплох одного авторитета за другим. Пока все шло по плану. Пока Дима не ошибся ни в чем, был максимально сосредоточен на операции и выглядел уверенным. Между тем все его ответы хранились в самом надежном месте. Моей памяти.

Не буду врать, я был впечатлен. Если бы не «талант» парня, вряд ли бы все шло так гладко.

Еще две мишени убрали в течение получаса. Затем случился промах… Группа оборотней попала в перестрелку. Пришлось оперативно менять планы и отправлять подмогу. Погибшие составили ощутимую потерю, но мы выгребли. Только теперь волна тревоги захлестнула город.

Начались предсказуемые попытки переговоров. Оставшиеся не успели сбиться в стаю и наперебой связывались через посредников с объектом угрозы. Ведь я был в недосягаемости, а Герман – в тени. Но его ответ остался неизменным: чтобы построить, что-то новое, придется уничтожить старое. Убрать нужно всех.

– Влас Константинович! – настоятельно обратился ко мне Евгений, когда часы показывали начало третьего ночи. – Вам бы в укрытие…

Я посмотрел на него из-под бровей, ощущая, как струйка пота течет по моему виску.

– Если мне что-то понадобиться… я дам тебе знать.

Начальник охраны переглянулся с Дмитрием, а я открыл бутылку воды и с трудом сделал глоток. Жар пульсом пробивал рану в животе. Меня лихорадило, мутило и жестко обессилило. Состояние ухудшалось – я понимал это. Подзарядки врача уже не хватало, приходилось на ходу вкалывать себе обезболивающее и жаропонижающее. Но я даже не думал откалываться. Намерился выдержать каждую минуту этой ночи, пусть она и станет самой долгой за всю мою жизнь. Пути назад нет.

Я протянул до пяти утра, а затем меня отключило. Два часа пропали из контроля, и никто не осмелился тревожить мой покой. Сам очнулся чудом. Благо наемникам хватило мозгов не эвакуировать меня – я все еще находился в салоне джипа.