- Миша, но потом я осела дома! Занялась детьми и полностью посвятила себя семье, - возражает супруга.

- Правда? Не-е-е-ет, ты пошла в декрет и каждый божий день ныла, как ненавидишь быть дома, как тебя достал быт, как мечтаешь о работе и посиделках с девочками, как желаешь нанять полный дом прислуги и нянь, чтобы снова и опять заняться собой. СОБОЙ! Не мной и детьми, а собой. Тебе муж оказался нужен только тогда, когда потерял к тебе интерес, разве нет?

Аня молчит, ее лицо то краснеет, то становится бледным. Понимаю, что она на грани, но не могу остановиться.

- А интим? Кто у нас уставал настолько, что даже раз в неделю не желал выполнить семейный долг? Постоянные непонятные уговоры и унижения, чтобы получить то, что должно быть в семейной жизни априори. Да, Анечка, это в твоей реальности я был всегда, всю жизнь тем, кто услужливо подает пальто и оплачивает счета, улыбается и дарит букеты, покупает шубки, квартиры и дачи, а что ты? ЧТО ТЫ? Кроме извечного недовольства и претензий? Да я как голодный одичавший мужик кинулся на первую, что не отказала мне в ласке и теплоте, в интиме, в том, что женщина дает мужу дома без напоминаний. Не только моя вина в этой измене, в тебе она тоже. ТОЖЕ!

- Все так плохо, Миша, а кто же тебя держал? Я не понимаю. Оказывается, всегда и все было плохо. А к психологу ты собрался сейчас, когда навалил кучу в нашу семью. Интересно, - произносит Аня и садится в кресло руководителя.

- Нет, не все плохо. И стало хорошо именно тогда, когда я завел любовницу и перестал тебя дергать, не заметила? Ты резко похудела, занялась собой, перестала меня критиковать. Ощутив прохладу к своей персоне,  даже в интиме стала проявлять инициативу. Для тебя банкомат Миша стал наконец-то мужем, по которому ты, о Боги, скучать научилась. Я миллион раз не прав, я понимаю, что я скот, но я раскаиваюсь. Я не хочу терять семью, это слишком глупо из-за каких-то гулянок разрушать брак и оставлять детей без отца, - тяжело дышу, сердце, ощущение, готово остановиться.

- Поздно, - смотрит безразличными глазами. – Все эти вещи ты должен был говорить раньше. Предъявлять мне, упрекать, обсуждать, пытаться что-то изменить. Раньше. Сейчас поздно. Миша, я не прощу тебе предательства, не прощу грязи, в которую ты меня окунул.

- Аня, все можно исправить, - поднимаюсь с колен. – Прошу, давай попробуем, я сделаю все, чтобы ты забыла об этом кошмаре, - снова пытаюсь приблизиться к жене.

- Отойди, - практически рявкает супруга, - я сказала не приближайся ко мне. - Исправить? – открывает сумку и кидает на стол папку, - ты считаешь вот ЭТО можно исправить? Ты хоть представляешь, что я пережила, когда увидела  твои переписки и фото с путаной? Да я бы собственными руками тебя задушила, не будь у меня детей, - с ненавистью шипит. – Я ненавижу тебя Миша, ненавижу так, как никого и никогда. Ты мне противен. Такие вещи не исправить и слова, которые ты писал своей любимой и единственной, у меня теперь на коре головного мозга отбиты татуировкой. Ну уж нет, я не стану тратить свою жизнь на попытки забыть это дерьмо. Будет ли мне больно? – смотрит в упор. – Будет. Но я переживу, как переживают смерть любимого человека, осознаю случившееся, переварю и пойду дальше.  Я тебе желаю счастья Миша, несмотря на все то, что ты со мной сотворил, но теперь без меня. Попрошу съехать с моей квартиры и покинуть ресторан, больше ты тут не работаешь…

- Серьезно? Ты выгоняешь меня из дома? – начинаю нервничать. – И что же скажешь детям? Ты о них вообще думаешь? Или только о себе?

- Поражаешь, - отвечает со злостью Аня. – Ты меня просто поражаешь! Вспомнил о детях? А где ты раньше был, папаша? Удобно сейчас давить на святое и манипулировать темой, которая заденет каждую мать, только знаешь, со мной не прокатит. Когда я корчилась от боли, теряя нашего малыша, и набирала тебе десятки раз, в попытках дозвониться, ты даже не отреагировал. Ситуация могла быть любой, случись что-то с Пашей или Дашей, было бы все то же самое. А знаешь почему? Потому что тебе чихать на своих детей, куда важнее оказалась путана и ваши развлечения. Так в чем проблема? Миш, в чем? Я не держу тебя, руки развязаны, иди и наслаждайся любовью со своей единственной, для чего эти показательные выступления?

- Анют, пожалуйста, услышь меня, я раскаиваюсь, - к горлу подкатывает ком.

- Я тоже, Миш. Я тоже, - произносит дрожащим голосом. – Всегда нужно прислушиваться к своей интуиции, не зря я отшивала тебя годами, не желая верить в сверхчувства. Не было их никогда. Было желание догнать и схватить, как зверь устроил охоту на жертву и принципиально хотел заполучить меня, словно трофей. Раскаиваюсь, что в какой-то миг дала тебе шанс, поверила в любовь. Знаешь, что самое противное? Видеть ту, на кого ты меня променял. Это ведь ради нее ты предал меня, детей, да даже друга! Миш, может, вот она, любовь! – смотрит в глаза вопросительно.

- Перестань! Мерзко, что ты действительно веришь в то, что я могу полюбить женщину навроде Оли. Нет! Это страсть, желание отключиться, отвлечься, ни о каких чувствах речи нет, уверяю тебя. Физика. Справлял нужду и все, - откровенно делюсь.

- Хватит подробностей, меня сейчас вырвет. У людей есть мозги, тем мы и отличаемся от животного мира - умом, сообразительностью, способностью принимать решения. Нужно  включать серое вещество и оценивать риски. Именно ты поставил на весы свою нужду и семью, и перевесило что? – повышает тон. – НУЖДА! Представляешь? Она оказалась важнее собственных детей, а про себя я даже молчу.

- Я не говорю, что прав, но я хочу иметь возможность все исправить.

- Нет, ты именно это мне тут и говоришь. Пытаешься проехаться по ушам, как тупоголовой дурочке, рассказывая, что мой холод и невнимание довели тебя, беднягу, до измены. Только все это ложь, обычная и неприкрытая ничем лапша слабого мужика, который не имеет силы признать свою ошибку. СВОЮ, Миша. Я не утверждаю, что идеальна, и никогда в жизни не претендовала на звание лучшая мать или жена, любовница, хозяйка и так далее. Я обычная женщина, которая по умолчанию достойна любви, тепла и уважения. Все,  что я могла тебе дать, давала. И даже, сверх того, что могла. Если мое отношение и понятие семьи не вписывалось в твои рамки понимания, кто мешал поговорить? Кто? Не бегать по отелям, ублажая путану, а разобраться в собственной неудовлетворенности с женой и решить все вопросы?

- Аня, я пытался не раз, ты не желала беседовать на эти темы, замыкалась, избегала откровенных разговоров, - оправдываюсь, понимая в глубине души, что она права во многом, как бы ни было неприятно.

- Да чихать, что ты там пытался! Не подхожу? Собирай чемоданы, разводись и делай что угодно. Ты какого черта гадил там, где к тебе относились с открытой душой и сердцем? Любили, уважали, поддерживали? Нет, Миша. Не будет шансов, ничего не будет. И разговор этот пора заканчивать. Он бесконечный, как и мое разочарование в тебе. Ты предатель – вывод окончательный и пересмотру не подлежит. Уходи.

- Когда человек любит, он борется, а тебе словно плевать, - произношу с обидой. Ощущение, что Ане все равно на наш брак.

- Да, мне плевать, - отвечает ледяным голосом. – И я тебя не люблю, - добавляет после длительной паузы. – Люблю я себя и детей, а ты не достоин даже моего презрения. Только равнодушия.

Не в силах слышать слова о том, что ко мне нет чувств,  я вылетаю из кабинета и покидаю ресторан. Пошел нахрен Фил и его разговоры, пошло все к черту.

Еду домой и на нервах закидываю свои вещи в чемодан, забираю папку, о которой мне пел еще на вечеринке Филипп Александрович, и покидаю квартиру. Возможно, Ане нужна передышка. Сейчас поживет одна, подумает и решится на то, чтобы дать мне шанс. Женщины импульсивны и свои решения меняют очень и очень часто.

Приезжаю в квартиру, которую снимаю для Оли,  и скидываю ее вещи в чемоданы и сумки, бросаю все хаотично, не разбираясь, что к чему. Выставляю баулы за дверь и закрываюсь изнутри на замок, предварительно засунув ключ, чтобы не смогла открыть и войти в жилище.