- Абсолютно, - без всякого намёка на допустимую в подобной ситуации улыбку отреагировал капитан ЦРА. - Если пленник знает хотя бы четверть того, чего я от него ожидаю, то он автоматически становится важнейшей фигурой на тысячи миль вокруг этого острова, которому никто даже не удосужился придумать какое бы то ни было название. Важнее всех вас; может, важнее и меня. И от того, как мы им распорядимся, может зависеть судьба всего мира, в частности - Штатов и Алькайи.
- И как же мы распорядимся этим "Смитом"? - спросил полковник Уильямсон. Посмотрел на Хаббла и поправился: - То есть не мы, а вы, капитан.
- Сегодня я свяжусь с базой ЦРА на Хабайях, и оттуда вышлют катер. Так как до архипелага около шестисот миль, прибудет он не раньше, чем послезавтра. Тогда с возьму с собой этого шпиона и кого-нибудь из тех, кто его охраняет: ведь это дело совершенно секретное, и я не вправе привлекать излишнее внимание...
- Что-то не очень много полномочий вам дают ваши круги, особенно когда их на вас нет - язвительно заметил майор, имея в виду капитанские знаки различия - по четыре небольших блестящих круглешка на каждый погон (разумеется, при синих шевронах; хотя на парадной форме агентов ЦРА она обычно сиреневые); но на Хаббле всё ещё было полевое обмундирование сержанта регулярной армии.
- Поосторожнее с языком, майор, - невозмутимо сказал капитан. - Иначе всё вами сказанное может быть обращено против вас.
Реддл счёл за благо промолчать.
- А почему бы вам не вызвать вертолёт вместо катер? - спросил полковник. - В этом случае вы уже к завтрашнему вечеру будете на Хабайях...
- По той же самой причине, - ответил Хаббл. - Я не могу доверять пилотам, у которых вряд ли есть допуск к такого рода делам... - Он обвёл испытующим взглядом аудиторию и продолжил: - Впрочем, я сомневаюсь в наличии такого допуска и у всех вас, однако происшествие имело место на подконтрольной вам территории; к тому же, - его взор в очередной раз уткнулся в майора Реддла, - мне пришлось открыть вам своё истинное лицо, так что вы имеете право знать о моих планах. Итак, я заберу этого разведчика и буду сам с ним работать. Если не добьюсь успеха, переправлю его на Континент, где им займутся настоящие спецы...
- А вам не приходило в голову, - внезапно заговорил Прингл, до этого принимавший в разговоре самое незначительное участие, - что Дэн Смит может оказаться именно тем, за кого себя и выдаёт? Что, если все ваши предположения по поводу того, что он якобы алькаец, а значит, должен знать какой-то военный секрет, - плод вашего больного воображения, пустые теории, не имеющие под собой никакого основания? Почему вы не можете допустить, что он говорит правду?
- Ну, капитан... - сказал Уильямсон с какой-то странной интонацией, глядя на смуглое лицо Прингла, по которому почти невозможно было точно определить возраст командира роты. - Не думаете ли вы, что он и в самом деле пришелец? Ведь это же нонсенс, абсурд...
- Да, наш друг явно начитался фантастики... - поддержал полковника Реддл. - Ну не бывает параллельных миров; можете вы это понять, а?
Хаббл явно наслаждался словесной баталией среди руководства базы, в которой ему самому участвовать совершенно не требовалось.
- Во всяком случае, у нас нет неопровержимых доказательств того, что Смит лжёт, - начал уступать Прингл вышестоящим офицерам. - Впрочем, если он и врёт, то делает это очень умело. Я предлагаю проверить его на детекторе лжи. Если он начнёт волноваться, давать сбивчивые ответы, - значит, вы были правы, и он действительно шпион. А если же нет...
- ...это ничего не докажет, - продолжил за него майор. - Если он на самом деле секретный агент Алькайи, почему бы ему не знать какую-нибудь методику, с помощью которой он сможет обманывать детектор?
На время в кабинете установилась напряжённая тишина. Вояки думали - каждый о своём.
Наконец, молчание нарушил капитан Хаббл, которому, по общему мнению руководства, больше подходила форма сержанта:
- Значит, завтра вы его прощупаете полиграфом, а послезавтра я его заберу. Вот и договорились. Всего доброго, господа.
И, не дожидаясь момента, когда полковник объявит-таки совещание оконченным, агент ЦРА поднялся и быстрым шагом вышел из кабинета. Там ему больше нечего было делать.
Еда на военной базе была, конечно, так себе, но по сравнению с тем, чем я питался в последнее время (а именно - плохо прожаренным мясом и сырыми овощами), то, что подавали, было сущим деликатесом.
"Если хотите узнать, каков тот или иной мир, посмотрите в нём на еду", - придумал я афоризм и вернулся к своему завтраку, принесённому солдатом-блондином, который сменил Дика на посту у дверей гауптвахты, куда меня зачем-то засунули, вместо того чтобы прикончить на месте.
Значит, я им зачем-то нужен. Значит, им от меня что-то надо...
Я отставил пустой поднос с грязной тарелкой и перевёрнутым пластиковым стаканчиком в сторону и развалился на кровати, тупо уставившись в потолок. Всё-таки одиночное заключение - это такая скукотища...
Я улыбнулся уголками рта. Вот когда придёт Дик, тогда и наговорюсь, чтобы не было скучно...
Против воли в мозгу всплыли первые строки стихотворения, написанного мною в незапамятные времена, ещё когда мне было четырнадцать лет:
Я заперт на чужой планете.
Я понимаю, что - в тюрьме.
Тюрьма - не всё, что есть на свете;
Но я сижу в кромешной тьме...
Однако какая, к чёрту, тьма? Сейчас утро, а не ночь, приблизительно часов девять; в это время года (а если подумать, и не только в это) в такое время суток уже давно рассвело.
А вот всё остальное во вспомнившемся четверостишии как нельзя точно подходило к ситуации, в которую я то ли по глупости, то ли ещё почему-то вляпался.
Когда я писал эти стихи (кажется, в июле 2039 года), я пытался противостоять, как я тогда считал, абсурдной и скучной взрослой жизни (ну, примерно так в конечном итоге и оказалось), к которой меня в то время усиленно готовили. Теперь же моим противников была база - часть вооружённых сил не знакомого мне мира. И я должен был победить, чтобы раз и навсегда доказать себе, что я умею бороться.
Тюрьма - всего лишь только дом,
Сбежать оттуда можно вроде;
И я бегу, с собой взяв лом, -
Пока один стремлюсь к свободе...
Уголки моего рта разъехались ещё на миллиметр в разные стороны. Прямо сейчас у меня не было никаких шансов убежать; а вот когда придёт Дик... Ну, день для побега не самое подходящее время, так что остаётся ночь, вторая половина смены темноволосого рядового. Скажем, часа в два или в три.
Лом, конечно, - просто поэтическая деталь; а то, что я "пока один", наверное, означает, что Дик ещё не до конца созрел, чтобы пускаться в путь, который навеки отрежет ему дорогу назад, лишит его возможности вернуться и начать всё с нуля. Рядовой Холлоуэй по-любому начнёт всё с чистого листа, но делать это ему придётся в новом, более совершенном, мире.
Ну чем мне заняться, чтобы убить это чертово время до прихода Дика?! Может, попробовать высадить окно или дверь? Или повеситься в ванной на резинке от собственных трусов?..
Это была настолько глупая идея, что я даже постучал себя кулаком по черепу: мол, какую чушь ты несёшь, - и услышал почти что деревянный стук.
В двери с моей стороны, скорее всего, нет замка; а наружную замочную скважину и внутреннее пространство домика разделяют по меньшей мере пятнадцать сантиметров нержавеющей стали. Пытаться пробить этот барьер просто бессмысленно.
К тому же, меня за это могут всё-таки убить.
Я уже собрался было от нечего делать пойти в ванную и заняться там одним нехорошим делом, как вдруг (я ушам своим не поверил) раздался звук отпираемой двери, и зычный голос охранника произнёс:
- Смит, на выход! Руки держать на виду!
