— Убери эту кривоногую скотину, иначе я перегрызу ей глотку! — не на шутку взъярился Роберт. — Живет, наверное, в сто раз лучше меня, а еще и гавкает… Катись, говорю!
Метис, опасливо оглядываясь, потащил собаку подальше от нервного белого человека.
Роберт достал из-за пазухи старую газету, сунул ее в урну, поднялся со скамейки и вышел из сквера. На улице купил у разносчика свежую газету. Внимательно просмотрел рекламные страницы. Но судовые механики или, на худой конец, мотористы нигде не требовались. И вообще никто никому не требовался. Наоборот, все наперебой старались всучить что-нибудь друг другу: вещи, услуги, удовольствия…
Внимание Роберта привлекло изображение полуобнаженной красавицы, выходящей из морских волн, а под ней броская надпись: «Только на пляжах Флориды вы встретите таких девушек!» Хороший бутерброд интересовал сейчас Роберта гораздо больше, чем девушки. Но от самого слова «Флорида» на него повеяло теплом и негой. Роберт так и не доплыл туда на судах своих неудачливых хозяев.
А что, если махнуть во Флориду сейчас? Денег, правда, на дорогу маловато, но, может, попутные автомобилисты выручат. Надо только привести себя в порядок, чтобы поприличней выглядеть. Жалко, конечно, оставлять Нью-Йорк. Роберт держался за этот город потому, что он хорошо знал его, тут водились кое-какие знакомые среди таких же бездомных, как сам, здесь в конце концов больше надежды получить работу. Хотя, впрочем, надежда — это еще не работа… Сырой холод настойчиво пробирался под куртку. Роберт поежился от утренней свежести — приближающаяся зима напоминала о себе. И это обстоятельство подтолкнуло Роберта. «Еду», — решил он.
До Палм-Бича, избранного Робертом конечной точкой своего путешествия, он добирался трое суток. Не без мелких неприятностей, но все же сравнительно благополучно. Его не задержала полиция, не избили наркоманы, он не попал в автокатастрофу, которые на запруженных автомобилями дорогах были обычным делом. Зато в кармане осталось лишь 80 центов. Сумма никудышная, но если есть только один раз в день, и только хлеб, то двое суток можно прожить без голодных болей под ложечкой. А уж за двое суток он как-нибудь устроится…
Теплая ласковая погода успокоила Роберта, зажгла в нем надежду. Он купил полбатона, съел кусок, запив водой, остальное обернул обрывком газеты и сунул в карман. А потом подался вдоль бесконечных пляжей в попытке найти хоть какую-нибудь работенку. Вслед за ним увязался рыжий худой кот. Роберт бросил ему во время своего скудного завтрака кусочек хлеба. Животное, очевидно, надеялось получить еще.
Роберта где откровенно гнали, а где смотрели на него с изумлением: «Чудак, здесь таких, как ты, навалом, хоть в штабеля складывай…» В одном месте он помог тучному неповоротливому господину пришвартовать лодку, и тот бросил ему десятицентовик.
К полудню Роберт устал брести вдоль пляжей и присел в тени какой-то будки из гофрированного железа. Достал хлеб, пластмассовую бутылку с водой и тут же услышал просящее мяуканье. Рыжий кот сидел неподалеку, облизывая худую морду розовым языком.
До Роберта вдруг дошло, что он, как и этот тощий бродяга-кот, тоже никому не нужен в сборище сытых людей, заполняющих окрестные пляжи. Каждый из них ухватил свой кусок и боится, как бы Роберт или кто другой не отщипнул от него крошку.
Он бросил хлебную корку коту и начал вяло жевать пресный мякиш, запивая его водой из бутылки.
Будка находилась поблизости от одного из многочисленных яхт-причалов, разбросанных вдоль курортного побережья Флориды. Два бетонных мола образовывали искусственную бухточку, плескавшую волнами в свайную причальную стенку. И молы, и стенка были обвешаны кранцами-прокладками из автомобильных покрышек, чтобы при швартовке не побились борта яхт. Белоснежные суденышки с разноцветными парусами то отчаливали, то возвращались, создавая праздничный хоровод красок.
Вот небольшая яхта с изящными обводами неуклюже ткнулась в причальную стенку, парус беспорядочно заполоскался, а затем с трудом успокоился, укрощенный кое-как неопытной рукой. Пока матрос затягивал на причальной тумбе-кнехте канат, с яхты соскочил загорелый юноша в широких красных плавках, а затем на причал ступила черноволосая девушка в купальном костюме «бикини». Почти такая же, какую видел Роберт в нью-йоркской газете. На той, рекламной, одежды, пожалуй, было даже побольше.
Весело переговариваясь, молодая пара зашагала от берега, по всей видимости, нацеливаясь на открытое кафе под полосатым тентом, что располагалось поблизости. Тропинка туда проходила как раз мимо будки, в тени которой устроился Роберт Макгрэйв.
И хотя Роберт сидел на самом виду, девушка первым заметила кота.
— Рон, смотри, какой рыжий! — восхитилась она.
— Брысь! — юноша нагнулся за камнем.
Кот, видимо, наученный горьким опытом, юркнул за будку.
Тут только они обратили внимание на Роберта.
— Смотри, Рон, он, наверное, голоден и давно без работы, — заговорила девушка так, словно Роберт не мог понять ее слов. — Но аккуратен. Видишь — побрит.
— Всех не пережалеешь, Сюзи, — ответил Рон, подбрасывая на ладони камень, будто размышляя: а не запустить ли им в этого доходягу?
— Пусть он нашу яхту приберет, а, Рон?
— Стащит еще что-нибудь…
— Билл присмотрит.
— Эй, парень, — обратился наконец к Роберту юноша, — не хочешь ли заработать пару долларов?
Роберту не нравился этот разговор без его участия, будто он какая-то бессловесная тварь, но два доллара ему нисколько бы не помешали.
— Я согласен, — пробурчал Роберт, не вставая, и подумал: «Не зря я сегодня побрился… Первый раз за четыре дня».
— Эй, Билл! — крикнул юноша.
Матрос, швартовавший яхту, обернулся на голос.
— Билл, сейчас к тебе подойдет парень — пусть приберет яхту! А ты присмотри! — и к поднявшемуся уже на ноги Роберту: — Надрай медяшку, подтяни такелаж[7], проверь крепления. Вернемся — получишь деньги.
Юноша отбросил камень, который держал до сих пор в руке, в заросли кустарника, обнял девушку одной рукой за талию, и они, продолжая свой веселый разговор, пошли дальше. Роберт мрачно посмотрел им вслед и направился к причалу.
Матрос Билл, угрюмый верзила, равнодушно встретил Роберта. Спросил однако:
— Приятель, ты хоть в парусном деле соображаешь?
— Соображаю, соображаю, — раздраженно ответил Роберт.
— Тогда давай, действуй.
Матрос ушел помогать зачаливать следующую яхту. Он был уверен, что парень никуда не денется, не получив денег. А тащить с яхты нечего. Разве что журналы с пестрыми фотографиями. Но из-за этого никакой дурак не станет рисковать двумя долларами.
Для начала Роберт осмотрел яхту. Сразу за мачтой по направлению к носу находилась крохотная каютка. В ней можно было только сидеть или лежать на откидных койках. К передней переборке был прикреплен столик с алюминиевыми бортиками. На койках валялись журналы с полуприличными картинками, на столике сдвинуты пять бутылок из-под тонизирующего напитка и повсюду — апельсиновая кожура. Каютка плотно запиралась овальной дверью.
Такелаж и рангоут[8] на яхте были относительно новыми и в сносном состоянии. На корме обнаружился небольшой, но мощный мотор. Он, очевидно, служил резервным средством передвижения на случай штиля и для поддержания курса при сильном ветре.
Приборку Роберт начал с каюты. Собрал и выбросил за борт кожуру — на такую вольность никто не обратил внимания, плавающего сору в бухточке болталось предостаточно. Бутылки забросил в брезентовую настенную сумку, протер столик, два иллюминатора.
Порывшись в инструментальном ящике в моторном отсеке, нашел там суконную тряпку и принялся драить окантовку компаса и барометра. Навел лоск на медь приборов и потом приступил к чистке палубы веревочной шваброй. На носу яхты обнаружил подсохшую на солнце рыбешку. Взял ее за хвост, огляделся, намереваясь выбросить. И тут услышал знакомое мяуканье. Рыжий кот сидел на причале, умиленно щурясь. Роберт бросил рыбешку ему. Кот схватил добычу зубами, оттащил за чугунный кнехт и стал торопливо есть, пока не отобрали наглые чайки.
