Но это лишь первый шаг.

(2) Произведение культуры втягивает в себя не только всю "свою" культуру, оно втягивает и преобразует всю "свою" цивилизацию, все свои предметные и социальные структуры, и - далее - в эту воронку "произведения" втягивается (и не может втянуться, выталкивается вовне) весь бесконечный вне-культурный, "дикий" мир - мир кануна культуры, но-всегда-кануна именно этой культуры, именно этого стремления понять бытие - понять его в смысле этой культуры.

Здесь возникает очень существенный и очень трудный момент осмысления культуры как диалога культур.

Помимо сложностей самой проблемы, трудность состоит в том, что момент этот связан с той исходной философско-логической идеей, что лежит в основе всех моих размышлений (идея диалога логик - идея логики парадокса...), но не может сейчас стать предметом специального логического обоснования. Придется - опять-таки повторной просто обозначить тот философский подход, что в этой работе подразумевается. Хотя думаю все же, что само вдумывание в ситуацию диалога культур явно или неявно выводит читателя к этой идее... Речь пойдет вот о чем.

Та или иная историческая эпоха оборачивается особой культурой (то есть таит в себе бесконечные возможности самореализации), только если она обладает собственным пафосом всеобщего. То есть если в этой культуре формируется особенный разум, с особенным смыслом понимания мира. Я уже писал, что в нашей (от Нового времени танцующей) науке и философии есть один, страшно мощный предрассудок. Мы упорно отождествляем разум с "разумом познающим", нововременным разумом, и мы упорно свинчиваем все иные устремления нашей мысли или к иррациональному мистицизму, или - к рассудочному расчислению "как лучше действовать". Между тем в современном историческом знании и философском противоборстве достаточно оснований для иного предположения.

Античность имеет (и это делает ее особой культурой) свой разум, свою идею актуализации одной из возможностей бесконечно-возможного бытия. Это - разум, для которого понять бытие отнюдь не означает познать, каково она есть "само по себе..."117. Для эллинского духа понять мир (и самого себя) означает всей силой разумения, мышления - определить хаос мира в космос, мысленно "устроить" беспредельное, вместить его в пределы образа, внутренней формы, эйдоса, означает соединить логос и эстезис.

В любой работе греческого ума (в работе ремесленника, создающего орудии, рычаги; в работе "псевдо-Аристотеля", понимающего закон движения рычага в схематизме круга; в работе подлинного Аристотеля, понимающего круговую предельность Вселенной; в работе Софокла или Эсхила, строящих композицию своих трагедий; в платоновской диалектике единого и многого...) Существует и действует именно этот пафос разумения: понять означает - понять хаос как космос, ввести беспредельное в замкнутые пределы эйдоса. Но каждое средоточие этой культуры, каждый ее эйдос столь же всеобщ, сколь и неповторим, имеет свой (всеобщий) разум. Этот свой разум, свой эйдос (Платона или Аристотеля, Софокла или Эсхила...) осмыслен, однако, только в общении с иными (всеобщими) разумами этой культуры и - далее - в общении с иными разумами иных культур.

Средние века обладают своим, совершенно особым разумом. Для средневекового человека понять мир означает понять любой предмет, все явления мира, само бесконечное бытие, наконец, жизнь человека как продолжение, претворение, эманацию всеобщего субъекта, означает причастить тленное бытие к иному, высшему, надбытийному смыслу118. Чтоб не забираться в дебри, скажу так: средневековый мастер, чтобы сделать ремесленное орудие, должен понять предмет природы как продолжение своих рук и ума, как средство к некой, вне этого предмета (вне его телесности) существующей цели. Этот разум, разум этой культуры, не меньше, не выше, не ниже ума античного или нововременного. Это - иной разум, с иной задачей и иными формами актуализации одной из возможностей бесконечно-возможного мира. Актуализации, осуществляемой - опять-таки и реально и идеально - и руками, и умом, и действиями средневекового человека. Средневековый школяр и средневековый схоласт мыслит - в иной сфере, - но точно в таком же духе.

И наконец, познающий разум Нового времени. Об этом я детально говорил в первой части. Для этого разума понять предмет означает понять его, как он есть "сам по себе", отдельно от человека, даже не просто отдельно, но в бесконечном удалений - как протяженная субстанция Декарта удалена от субстанции мыслящей, очищена от всех субъективных "вложений" и "искажений".

В этом же схематизме должен быть понят и сам человек - отдельно, внеположено по отношению к исследующему, отстраненному уму (даже и его собственному). И это - не меньший парадокс разума, чем парадоксы античности или средневековья.

Но не буду входить в детали и философские тонкости. Сейчас для меня существенно подчеркнуть:

Общение культур как личностей, способных к бесконечной актуализации, само определение культуры подразумевает - в пределе - общение разных разумов, то есть общение через пропасть полного непонимания и - в насущности - истинного взаимопонимания.

...Индивиды общаются как личности в предположении своей, особенно-всеобщей, разумности. То есть в предположении, что каждый индивид есть - потенциально - целостная, способная бесконечно развивать - себя, культура. - Культура этого разумения (актуализации) всеобщего бытия: бытия мира, бытия людей, собственного бытия, - собственного со-бытия с миром и людьми...

(3) Теперь - одно, почти технологическое, соображение, однако крайне важное, чтобы проникнуть в самую плоть диалога культур и - далее - в феномен самодетерминации. Общение через "произведение", столь характерное для культуры, означает, во-первых, что субъекты такого общения - автор и читатель - не только соединены, но и отделены друг от друга полотном самого этого произведения; общение это не непосредственно, но - акт воли, разума, углубления в себя. Во-вторых, это означает необходимую двузначность: автор воплощает себя в отщепленный от него сгусток материальной формы, читатель (слушатель, зритель) ничего не производит "во плоти", он домысливает и "доводит" произведение "до ума" - только в своем воображении, памяти, разуме. И только в таком взаимодополнении произведение - и культура в целом - может существовать.

Игра "воплощений" и - уходящих в глубь сознания - "воображений и преображений" необходима по самому определению культуры. Культура - это общение, в котором - всегда - один из полюсов только мыслим, воображаем. Автор проецирует своим произведением будущего читателя; читатель "вычитывает" в этом произведении прошлого, уже ушедшего из жизни, или ушедшего в другую комнату, - автора...

Но ведь это и означает, что общение "через" произведение, общение в культуре предполагает общение с иным человеком, как с самим собой, предполагает общение с самим собой, как общение с другим человеком, с "Ты". Внутренний микродиалог есть необходимая составляющая диалогического замысла культуры.

Думаю, что теперь возможно вернуться к исходному пониманию "первого смысла" культуры в жизни и сознании людей: культура есть общение индивидов как личностей. Этот смысл раскрывается в существенном обращении. Общение индивидов как личностей (культура) есть общение их как реальных (и потенциальных) культур. Общение культур есть общение индивидов как личностей.

Здесь очерчивается такой контур. Отстраняя себя в произведениях культуры119, индивид ("автор"... "читатель", каждый по-своему...) из-обретает некое свое особое бытие, - сознание, - разум это есть - в произведениях запечатленные - бытие, сознание, разум личности, отделенной от индивида, самобытийно существующей и - неразрывно насущной в сознании и внутренней речи индивида. Так понимаемая личность может жить и развиваться как личность этого индивида - только в со-бытии "Я" и "Ты", в их взаимонасущности. "Я" (автор...) живет в сознании и мышлении "Ты" (читателя). "Ты" (читатель) живет в сознании и мышлении "Я" (автора).