Глава 1

Нянюшка всегда учила меня не роптать на судьбу. Боги лучше знают, как меня развивать и что для меня лучше.   

Я и не роптала. Даже сейчас, убегая от служителя Новопришедшего и односельчан, принявших новую веру.    

Служитель этот   приходил дней десять назад, намекал, что подружиться можем если ласковой да покорной, буду, а коль нет, то на костре, мне голубушке гореть, за то, что с чертями пекельными якшаюсь.   

- Что ж, - сказала с улыбкой, убирая цепкую, потную руку служителя со своей щеки. - Как Макошъ - матушка уложит, так и будет. На костёр, так на костер!   

Серые, маслянистые глаза служителя, моментально сделались холодными как лед:   

- Ты все ж подумай, девка! - служитель резко притянул меня к себе, обняв за талию, я, не ожидая этого, испуганно охнула и его тонкие губы растянулись в победной ухмылке. - Жалко будет такую красоту огню отдавать, - прошептал, склонившись к моим губам.   

Я не отпрянула, как бы мне того не хотелось. Страха перед ним я не чувствовала, а открыто демонстрировать свою неприязнь, слишком много чести для него будет.   

Поэтому прошептала спокойно и даже томно, в самое его чуть заостренное ухо:   

- Я лучше огню ее отдам, чем тебе, служитель Новопришедшего.   

Мужчина видимо ожидал услышать от меня нечто иное, поскольку от моих слов даже вздрогнул почему-то, а затем резко меня оттолкнул.   

- Как знаешь ведьма! Как знаешь! А могла бы и за правную здравницу сойти. А теперь ты ведьма! И жизни тебе здесь не будет!   

- Я не ведьма! Я ведунья. Неуч!   

Я от души рассмеялась, чем еще больше разозлила и без того раздосадованного мужика. Он посмотрел на меня взглядом полным призрения, словно я вымазалась только что, во что-то непотребное и злобно процедил сквозь зубы:   

- Не будет тебе здесь жизни бесовская подстилка! Я сказал! К костру готовься, чернявая!   

- Ага, щас побегу хвороста насобираю, чтобы ты милок, не утруждался.   

Мужчина резко развернулся и вышел из избы под мой веселый хохот. Ведьма, так ведьма.   

Я знала, что времени у меня осталось не много. Почти все сельчане приняли служение Новопришедшему. С ним проще, чем с нашими, Новый учит, что люди слабы и ничтожны, и многие прегрешения, за подношения к его алтарю прощает. Наши же, за нарушение законов мироздания всегда спрашивали пополной.    

И вот за неделю, во имя отпущения грехов своих, милые односельчане мне все припомнили, что было и больше конечно, чего не было и идут меня злыдню, изводить теперь. Да только далеко уж я от родной избы, что на опушке леса много лет стояла. А сейчас подожгут ведьмино логово без жалости. У служителей Новопршедшего обычай такой, говорят.  

Обиды на односельчан не было. Знала – время сейчас такое: уходят на покой наши боги, им тоже отдых потребен. От того и люди меняются под энергиями Новопришедшего. И никуда от этого не деться.     

Словно помогая мне скрыться, ударил дождь, плотной, непроглядной стеной, за его маревом и не разглядишь ничего. Меня же укрывал от ливня размашистые лапы елей и кедров.   

Шла я споро, почти бежала. Страх быть пойманной, все же присутствовал. Нет, смерти я не боялась, я с детства знала, что это всего лишь переход меж мирами для души, и приняла б ее достойно, но  так же я знала, что судьба моя, не в ней сейчас. Нянюшка - матушка, мне, сколько помню я себя, говорила, что как придут за мной на мое двадцать первое лето, бежать мне надо без оглядки и сожалений.    

Когда спрашивала, а что же дальше будет? Говорила, что судьба меня сама найдет. Главное не отчаиваться, не поддаваться страху.  И идти только вперед. Потому и бежала сейчас, слова ее, помня и судьбе доверившись.    

Бежала долго. До ломоты и усталой дрожи в ногах, пока не увидела за дальними соснами голубое свечение. Напугавшее меня чуть не до икоты!   

Болот в этой местности нет. Светлячки тоже в дождь не светят, а чтоб костер под навесом горел, да еще так ярко, да синим пламенем, я ни разу не видела. Но сзади вдруг послышались мужские крики и топот конских копыт.   

Сердце буквально ушло в пятки!  

Нагоняют! О, Создатель! Нагоняют!   

А впереди этот жуткий свет и неизвестно, что хуже! Резко повернула налево, побежала туда, но впереди снова был голубоватый свет за соснами, а позади слышался конский топот. Повернула направо, все тоже самое.   

Морок! Определенно морок! Но кто морочит? Кто его наводит?   

Затравленно осмотрелась по сторонам и ничего необычного больше не увидела. А лошадиный топот все ближе и ближе! Возможно это тоже морок, но проверять не хотелось. И выход оставался только один: как и говорила нянюшка, довериться судьбе и пойти вперед.    

Прямо на жуткое свечение.   

Но раздвинув широкие ветви елей, за которыми оно и пряталось, я ничего не увидела.   

В сердцах аж зубы до боли сцепила.  

Что за лихо путь мне кроет?   

А конский топот меж тем, все ближе...   

Выход остался лишь один, я быстро юркнула под самую раскидистую ель в надежде, что наездники меня не приметят за ее кроной, в полутьме да дожде. И тут заметила, как слева от меня промелькнуло нечто огромное и жуткое. Точно ни волк, ни медведь и не человек, что-то намного выше и шире.    

Аж сердце обмерло от ужаса - неужто волкодлак в наших кроях имеется?   

От страха покрылась холодным, липким потом, и всем телом вжалась в корявый ствол сосны.   

Творец Единый и Всемилостивый! Хоть бы не учуял меня! Хоть бы не учуял! – так истово я еще ни разу не молилась! Всевышний свидетель! От страха аж зубы застучали.   

Совсем рядом послышалось испуганное конское ржание и звук меча, что спешно достают из ножен, тут же округу огласил нечеловеческий вой страшного существа. Послышался глухой звук удара и падения.   

Я тряслась от страха как осиновый лист. Не приведи боги, монстра ранили, и он, обезумев от боли, понесется в мою сторону! Хотя, говорят, что раны на оборотнях заживают очень быстро, но увы не мгновенно!   

Я вся обратилась в слух, но чудовище, похоже, унеслось вслед за перепуганным конем, в другую от меня сторону. Хвала Всемилостивому!   

Стало, безумно жаль, растерзанного всадника. Интересно, кто это из наших? Из мужиков, в селе на меня много кто зуб наточил. Каждый второй захаживал к одинокой молодке в поисках ласки да страсти, да только ни одному еще удача не подмигнула.    

Но кто бы это ни был, столь ужасной участи, я никому не желала.    

И вдруг как молния пронзила мысль - а вдруг жив еще, и чем-то помочь ему можно?!   

И следом другая - да чем помогу-то я? В мешке то, единственно, что мазь из чистотела, да придорожника, на меде, а в дождь здесь даже и костра не разведешь! Да и не один же он за мной скакал! Точно слышала! Сейчас дружи, догонят, помогут. Если есть еще кому.   

Словно в ответ на мои мысли из-за ближайшей ели послышался протяжный стон, исполненный боли:   

- Ярогон, где ты? Ярогон? Помоги! Помоги! Ярогон!   

Мужской голос сдавленно охрип, и грудь забилась нехорошим, булькающим кашлем.    

Я подумала, что дела у мужчины, судя по нехорошему кашлю, совсем плохи и, что это явно не местный. В нашем селе никаких Ярогонов отродясь не бывало.   

- Ярогон! -  снова позвал мужчина, тяжело дыша, с явными нотками отчаяния в голосе. - Я здесь!   

Да, что ж ты делаешь, глупый?! Тебе же говорить сейчас нельзя!    

Позабыв и про проливной дождь, и про то, что волкодлак может вернуться, я бросилась на голос умирающего.   

Увидев меня, мужчина попытался приподняться на трясущихся от слабости руках, но ему это не удалось. Он снова тяжело упал на землю, видать дела совсем плохи.  

- Ты кто? - прохрипел сдавленно, я видела, что правая рука его скользнула в сторону, очевидно к клинку, что был в ножнах за плащом.