Мечи со звоном скрестились, Кристенсен встретился взглядом с ландскнехтом и оскалился:

-Ничего личного, монах, это контракт.

Вот чего Оффенбах на дух не переносил, особенно после событий вчерашней ночи, так это чтоб его называли монахом - разноглазый яростно атаковал доставшихся ему противников, не обращая внимания на неудобства, связанные с неподходящим для конного боя мечом.

Кенниг, во время боя, внезапно понял, что меч из Бруна он захватил не зря. Пусть водяной колдун практически не помнил, чтоб он сражался холодным оружием, но тело действовало само. Парирование, удар, выпад, принятый почти у самого рикассо, новый выпад... И на одного нападавшего стало меньше.

Со вторым противником Винтар справился и того быстрее - всего несколько ударов сердца, и вороной конь умчался прочь, унося выпавшего из седла и запутавшегося в стремени, раненного наездника.

Кенниг оглянулся на своих спутников. Барнхельм как раз успел разделаться с противниками. Оффенбах, по какой-то нелепой иронии судьбы оказавшийся между нападавшими и перепуганной Эрменгильдой, обеими руками обхватившей неподвижного Кайо, избавился от более молодого нападающего и остался один на один с Кристенсеном.

Резкий выпад был легко отбит шварцрейтаром. Но скьявонеска пошла дальше, рубанула вороного коня, принадлежащего Кристенсену, и раненный скакун рухнул на землю, придавив не успешего выбраться из седла наемника.

Оффенбах медленно опустил меч и, припомнив зеленое пламя, горевшее в глазнице у шварцрейтара, мрачно буркнул:

-Сдавайся, кот! - после того, как самого ландскнехта обозвали "монахом", удержаться от издевки мужчина не мог.

Мортен Кристенсен, пытавшийся выбраться из-под бившегося в агонии коня, роняющего с губ кровавую пену, замер и медленно поднял недобрый взгляд на разноглазого. Губы растянулись в злой усмешке:

-Не кот, монах! Медведь! - и мужчина рывком сдернул с головы повязку, закрывающую один глаз. Блеснула ядовитая прозелень вертикального зрачка...

Тело мужчины словно поплыло, подернулось дымкой, увеличиваясь в размерах, как-то странно разбухая. Лицо вытянулось, обретая очертания медвежьей морды. Кожа поросла бурым мехом, послышался треску рвущейся одежды...

А через несколько мгновений огромный медведь отшвырнул в сторону павшего коня и, оскалив зубы, заревел.

-Скримслово отродье! - выдохнул потрясенный Оффенбах.

Уже в следующий миг зверь собрался в какой-то чудовищный, огромный ком и огромными прыжками рванулся вперед.

Шерсть стояла дыбом, уши были плотно прижаты к черепу, зубы оскалены. При каждом прыжке медведь издавал громкий рыкающий звук - что-то вроде кашля или выдоха. Один скачок, второй, третий...

Взмах чудовищной лапой и лошадь Эрменгильды в панике взвилась на дыбы. Девушка, придерживающая Кайо, не сумев удержаться, с криком рухнула на землю.

Огромная туша нависла над упавшими...

Размышлять было некогда: Кенниг пришпорил коня и, резко, наотмашь ударил мечом. Полуторник скользнул по спине зверя, лишь слегка ранив его, но этого было достаточно для того, чтоб хищник отвлекся от своей жертвы.

Отчаянный рев, от которого лошадь колдуна шарахнулась в сторону, да так, что Винтар сам чудом удержался в седле.

За мгновение до того, как когтистая лапа достала всадника, сверху по зверю, разрубая тому ключицу, ударил тяжелый рейтшверт - Росперт успел присоединиться к бою. Медведь, отчаянно взревев, попытался повернуться к обидчику, но левая передняя лапа безвольно обвисла...

Оффенбах тоже времени зря не терял. Пусть скьявонеска и не была приспособлена для конного боя, да и сам меч был слишком легок для того, чтоб серьезно ранить зверя, но жалящие удары отвлекали и раздражали хищника.

Кенниг бросил короткий взгляд на упавших. Проверить, что там с Эрменгильдой не было никакой возможности - нужно было как можно скорее закончить со взбесившимся зверем - но на миг водяному магу показалось, что девушка шевелится: а значит, еще оставался шанс, что с ней все в порядке.

С ней и с мальчишкой, которого, может статься, мать совсем не зря звала в ученики...

Водяной колдун старался даже не допускать мысль о том, что Кайо мог оказаться его сыном: лучше ни на что не надеяться, чем потом разочароваться...

Острые когти одним взмахом разорвали горло коня Росперта, но рейтар успел выдернуть ноги из стремени... Мужчина упал на землю, откатился в сторону, чудом избежав удара когтистой лапой.

Винтар ударил сверху, пытаясь повторить удар шварцрейтара, надеясь, что он сможет если не перерубить вторую ключицу зверю, то хотя бы задеть его...

Отчаянно взревев, медведь упал на передние лапы... Шевелиться он больше не мог.

Барнхельм, тяжело дыша, встал. Мадельгер медленно опустил меч...

А вот Винтар останавливаться на достигнутом не собирался. В его душе царило твердое убеждение: нельзя оставлять за спиной раненного медведя. Пусть даже несколько мгновений назад он был человеком.

Колдун вогнал меч в ножны, спрыгнул с коня и медленно подошел к зверю. Хищник по-человечески стонал, пытаясь подняться, но передние лапы раз за разом подламывались, и он вновь падал...

Ледяной кинжал сам появился в руке. Кенниг даже не успел подумать, справится ли он, сможет ли колдовать. Все происходило машинально.

Широкий замах...

И в запястье колдуна отчаянно вцепились тонкие пальцы:

-Не надо!!!

Винтар взрогнул, оглянулся: рядом с ним стоял, изо всех сил пытаясь удержать руку Кеннига, Кайо...

Мальчик дрожал как осиновый лист, но вновь и вновь повторял:

-Не надо! Ему больно! Не надо! - и прозрачный лед в его глазах медленно таял, уступая место бездонной синеве неба....

Как когда-то у Аурунд...

-Не надо! - вновь повторил мальчишка. - Пожалуйста, не надо! Ему больно!

Кенниг медленно опустил руку:

-Еще несколько минут - и больно было бы всем нам, - обойтись без яда в голосе он, конечно же, не мог.

Впрочем, особого внимания тону, котрым это было сказано, никто не придал: Росперт вогнал меч в ножны, медленно, на подгибающих ногах подошел к мальчишке, вцеился ему в плечо и выдохнул:

-Живой! Киндеритто, живой!

Мальчик поднял на него удивленный взгляд:

-В смысле?

Но Росперт уже его не слушал. Мужчина мотнул головой и, тяжело дыша, спросил:

-Что дальше будем делать?

Винтар ответа ждать не стал: что бы там наемники не решили сделать с оборотнем, водяного колдуна это уже не касалось. Мужчина подошел к лежащей на земле Эрменгильде и склонился над девушкой. Та медленно открыла глаза, с трудом села...

У Кеннига от сердца отлегло. Он и сам не подозревал, что может так беспокоиться по поводу своей спутницы. Мужчина протянул руку, помогая подняться.

-Да какая разница, - зло откликнулся за спиной водяного мага ландскнехт. - Все равно, что бы мы не делали, он к вечеру подохнет.

Крошечная ящерка выскользнула у него из рукава и поспешно юркнула к Кайо. Забралась по сапогу наверх, побежала выше, добралась до плеча и ласково, по кошачьи, потерлась головой о щеку мальчишки.

-Если бы, - откликнулся Винтар.

-В смысле? - в один голос поинтересовались наемники.

Колдун выпустил тонкую ладошку Эрменгильды и оглянулся:

-В прямом. Этой твари достаточно перекинуться в человека, и все раны зарастут... А если он после этого вновь решит стать медведем, я не уверен, что мы с ним справимся.

-Но и бросить его мы здесь не можем... - подытожил разговор Росперт.

Винтар с такими выводами вполне мог бы поспорить: ему совершенно не улыбалось тащить буквально на своем горбу собственную смерть, - но кто бы сейчас слушал колдуна? И вообще, если наемники решили помочь раненному (пусть даже и медведю - оборотню), то почему Кенниг должен отговаривть этих самоубийц?

На то, чтоб сделать волокушу, пришлось угробить остаток дня. Раненный медведь слабо шевелился, изредка постанывал, но в человека пока превращаться не спешил. Последние полчаса зверь вообще лежал неподвижно, и водяной маг уже даже втайне начал надеяться, что собранное из ветвей приспособление если и понадобится, то только для того, чтоб доволочь тушу, и продать шкуру и мясо на месте, в какой-нибудь деревне.