– Рейн, ты совсем ничего не ешь! – Довольно громко сказал Алекс, привлекая к себе и Рейн внимание.

– Я не голодна, – пискнула Рейн, смутившись.

– Ты ничего так и не попробовала, – настаивал Алекс.

– Алекс, пожалуйста! Я не хочу! – взмолилась Рейн.

– А что ты хочешь? Я готов исполнить любое твоё желание!

– Я не знаю, – Рейн ещё больше смутилась.

– Пойдём танцевать!

– Алекс, я не умею!

– Не обманывай! Нас этому учат!

Алекс подскочил к диджею, что-то пытался объяснить тому с помощью жестов, но так ничего и не добился. В итоге сам сел на его место, показал, что ему нужно и, дождавшись утвердительного кивка, что его наконец-то поняли, Алекс вернулся к Рейн.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Рейн, идём. Это Шапелуаз. Его ты точно умеешь танцевать!

– Алекс! Над нами будут все смеяться! Это же прошлый век! Сейчас так не танцуют!

– Ну и что?! За то будет весело! Идём, или я тебя вынесу!

Рейн ничего не оставалось, как пойти с Алексом.

– София, давай и мы составим компанию, – предложил Дима. – Шапелуаз – групповой танец.

– Эм… Дима, я без понятия, что это.

– Я научу, – шепнул Дима, обволакивая разум бархатным голосом.

Вот как тут устоять? Я подала мужу руку, и была готова идти за ним хоть на край света. Мы с Димой встали за Алексом и Рейн.

– Дорогие гости! Позвольте показать вам французско-бельгийский танец! – Громко произнёс Алекс на французском. Дюран перевела на русский. – Движения очень простые. Присоединяйтесь!

Заиграла музыка, и Алекс предложил руку Рейн. Он комментировал движения. Ничего сложного и правда не было: четыре шага вперёд, поворот, четыре шага спиной, поворот, и тоже самое в обратную сторону, шажок к партнёру, от него, и передать даму следующему партнёру. Роберт встал с Мари. Сабина очень хотела выйти, но Виктор о чём-то увлечённо беседовал с мужчинами. Люк стал кавалером своей мамы. Как она обрадовалась! Всё-таки мальчики у Саб замечательные! В итоге у нас образовался круг из танцующих пар, которые с огромным удовольствием повторяли несложные движения. Лёгкая музыка, простые движения создавали весёлое настроение. Танцевать без улыбки было невозможно.

Я не видела, когда присоединился к танцующим Эдик, но, когда Рейн попала к нему в пару заметила. Музыка Шапелуаз как раз закончилась, и Рейн осталась рядом с моим братом. Заиграла медленная музыка, и образовавшиеся пары так и остались.

– Софиечка! Я от души благодарен вам за этот чудесный праздник, – искренне произнёс Роберт. Я танцевала со своим учителем. – Вы с Димой такая красивая пара. И будет верхом несправедливости, если вы не подарите миру детей. Сколько можно тянуть?

 – Роберт, – я улыбнулась, – у нас уже есть Рейн.

– О, нет, дорогая! Ты прекрасно поняла, что я говорил сейчас не о Рейн!

Выцепила взглядом Эдика и Рейн. Эдик что-то говорил, а Рейн смотрела на него чистым взглядом, ловя каждое слово.

– Мне уже тридцать, – вздохнула. Я почему-то считала, что время родить, для меня уже прошло.

– Это самый прекрасный возраст стать мамой, София, – произнёс Роберт.

Слова Роберта посеяли в душе то, о чём я даже и не задумывалась, но озвучить и решиться так и не смогла.

Рейн, смеясь, играла в мячик с маленьким мальчиком, с которым познакомилась на пляже. Это был первый мой отпуск, который мы проводили вместе, если не считать поездку во Францию. Я научилась разделять работу и ценить время, проведённое вместе с самыми дорогими для меня людьми.

Рейн упала на коленки, чтобы поймать мяч, и кинула его своему новому знакомому. С малышами ей нравилось общаться больше, чем со своими сверстниками.

– Пинай! – скомандовала Рейн, и малыш послушно, со всей силы, на которую был способен четырёхлетний ребёнок, пнул резиновый мячик.

Только мячик полетел не в сторону Рейн, а упал на Диму, который загорал, лёжа на спине. Его глаза были закрыты, и он даже не подозревал, какая угроза летит в его сторону.

– Оу! – Дима весь сжался от неожиданности, резко открыв глаза.

Заметив испуганные лица детей, Дима бросил мяч Рейн.

– Папа, прости, – испуганно воскликнула Рейн.

Рейн долго не называла Диму папой. Это вышло случайно. Она ни разу не говорила, что тоскует по маме. Я заметила сама, что что-то не так.

– Рейн, что случилось? Ты плакала? Что-нибудь в школе? – Я очень сильно волновалась, что у неё могли возникнуть проблемы, какие были с Кристофом.

– Нет, София. В школе всё хорошо, – ответила девочка, пытаясь улыбнуться.

– Тогда почему ты плакала? – Спросила я, обняв Рейн за плечи, но она молчала. – Рейн, пожалуйста, – попросила ещё раз.

– Ты не будешь сердиться? – осторожно поинтересовалась Рейн, закусывая губу.

– Нет, конечно! – тут же пообещала ей.

– Я очень скучаю по маме. – На глаза Рейн опять навернулись слёзы. – Она мне снится, а я… – девочка уткнулась мне в грудь.

– Почему ты сразу не сказала мне или Диме?

– Не знаю. Думала, что тебе с Димой это не понравится.

– Не плачь, моя хорошая. – Я гладила по голове, пытаясь успокоить бедное дитя.

– Прости, София, вы столько для меня сделали, – всхлипывала Рейн. – Я не должна…

– Рейн, детка, ничто, никто и никогда не заменит маму в твоём сердечке.

– Правда?! – Рейн подняла на меня заплаканные глаза.

– Правда.

– София, я так по ней скучаю! – Прошептала Рейн с таким чувством, словно признание само вырвалось на свободу из глубины души.

– Я знаю, моя хорошая. Я это знаю, – вздохнула.

Я рассказала об этом разговоре Диме.

– И что ты думаешь? – спросил он.

– Дима, я думаю, нужно съездить с Рейн на могилу Джулии.

– Это поможет?

– Если Рейн будет знать, что всегда сможет вернуться, ей будет легче. Я на это очень надеюсь.

– Но у тебя нет отпуска, – возразил Дима. В этом он был весь: мы всегда и везде были вместе. Дима ни за что не соглашался оставлять меня одну.

– Можно попробовать на выходные, – неуверенно ответила. – В крайнем случае ты сможешь с ней остаться, а я вернусь.

– Ты ей об этом говорила?

– Нет. Решила сначала обсудить это с тобой, и будет лучше, если ты сам ей об это скажешь.

Вечером, когда мы уже поужинали, Дима решил спросить мнения своей дочери.

– Рейн, София мне сказала, что ты тоскуешь по маме. – Я заметила, как напряглась Рейн. – Мы можем в ближайшие выходные съездить к Джулии на могилу. – Рейн молчала, и Дима добавил:

– Если ты, конечно, захочешь.

– Это правда? – робко спросила Рейн, выдохнув. Оказывается, она всё это время не дышала.

– Правда, – ответил Дима.

Дима рассказал ей, какую боль причинила ему Джулия, и почему он не ничего не знал о её рождении. Наверное, Рейн и решила для себя, что любое упоминание о Джулии будет ему неприятно.

Рейн соскочила с места и обняла Диму за шею.

– Спасибо, папочка! – прошептала девочка. – Я очень хочу! А София? – тут же встрепенулась она.

– София тоже поедет с нами. Правда, у неё будет только два дня, – произнёс Дима хриплым голосом.

– Мне этого хватит! Спасибо, София! – Рейн обняла и меня.

– Не за что. Только больше не плачь.

– Не буду, – пообещала Рейн.

И вот сейчас она испуганно смотрела на Диму, что своим баловством смогла причинить ему боль.

– Тебе сильно больно? – невинный вопрос вызвал у меня приступ смеха.

Получить мячиком в самое незащищённое место, то ещё удовольствие!

– Нет, – ответил Дима. – Я… в порядке. Идите… играйте.

Я больше не смогла сдерживаться, задохнувшись от смеха.

– Прости, – шептала со слезами на глазах, но никак не могла остановиться.

– Очень смешно, – пробурчал Дима.

– Дим, ну прости! Я знаю, что это очень… неприятно, – попыталась оправдаться.

– Знает она, – фыркнул любимый мужчина.