Передняя комната была полна народу. Население города значительно выросло с момента его основания, но количество жилых сталагмитов оставалось постоянным, и беднота вынуждена была тесниться. Кроме этого, нищие собирались вместе, чтобы уменьшить расходы на рагу из рофа, которое в данный момент готовилось в общем железном котле, висевшем над огнем. Удивительно, как аппетитно пахнет простая еда. От этого запаха у Рилда рот наполнился слюной, и только тут он вспомнил, что не ел уже несколько часов.

Мастер Оружия выставил вперед свой меч, рассчитывая этим пресечь малейшее желание к сопротивлению.

— Просим прощения за вторжение, — приветствовал присутствующих Фарон.

Рилд сердито взглянул на него:

— Почему мы бежим?

— Основой огня была священная магия, а не обычное колдовство. — Фарон поднял руку, показывая серебряное кольцо Магики, способное не только защищать, но и распознавать мистические силы. — Если бы мы разделались с ними, то Совет, чье внимание мы уже и так привлекли, еще более желал бы остановить наше расследование. Или вовсе убить нас независимо от того, чем обернется наша миссия или что решит Громф.

Фарон усмехнулся и добавил:

— Я знаю, что обещал тебе славную драку, но с этим придется подождать.

— Трудно ускользнуть от врагов, которые занимают самые выгодные позиции, — ответил Рилд.

— Я ведь кладезь хитростей, разве ты еще не заметил? — Фарон обворожительно улыбнулся собравшимся беднякам. — Никто не желает помочь двум Мастерам Академии? Уверяю вас, сам Архимаг Бэнр будет в восхищении, когда я доложу ему о вашем содействии.

Собравшиеся молча смотрели на него, в глазах по-прежнему таился страх. Одна из женщин выхватила из ступки пестик и швырнула его в их сторону. Рилд перехватил летящий предмет и бросил обратно. Подручное оружие угодило женщине прямо в лоб, и она рухнула.

— Еще кто-нибудь желает высказать сомнения? Любого рода? — спросил Фарон, ожидавший подобного поведения. — Великолепно, тогда оставайтесь на местах, и, можете быть уверены, все пройдет безболезненно.

Мастер Магики вытащил из кармана клочок овечьей шерсти и прочел заклинание. По всей комнате с тихим шипением замерцали магические огоньки. Касаясь каждого из простолюдинов, они превращали их в точные копии Рилда и Фарона. Непреображенным остался только один ребенок.

— Прекрасно, — сказал Фарон. — Теперь вы все должны пойти, куда я укажу. Рекомендую порознь. Если повезет, многие из вас останутся живы.

— Нет! — возбужденно вскричал один из двойников Рилда высоким голосом. — Вы не можете заставлять нас…

— Можем, — ответил Фарон. — Я могу наполнить дом ядовитыми газами, а мой друг — начать кромсать вас всех на кусочки… Так что, пожалуйста, будьте благоразумны. Если враг ворвется сюда, ваши шансы станут ничтожны.

Все смотрели на него — кто-то печально, кто-то угрюмо. Он улыбнулся и пожал плечами, а Рилд начал раскачивать Дровокол. Народ заторопился к двери.

Оба Мастера устремились следом за толпой, готовые делать то, что понадобится: поторопить, догонять, пырнуть ножом, ловить или удирать.

— Тени Преисподней, — пробормотал Фарон, — я совсем не уверен, что у них это получится. Или я действительно дьявольски убедителен, а? Должно быть, это и есть мое настоящее лицо.

— Ложные цели и приманки — неплохая, конечно, идея, — ответил на это Рилд, — но я подумал, а почему бы нам просто не стать невидимыми?

Фарон фыркнул:

— Я тебя когда-нибудь учил, как обращаться с мечом? Фокус с невидимками слишком широко известен. Я уверен, что наши противники способны его распознать. Тогда как уловка с призраками может сработать. Это одно из моих личных, секретных заклинаний, а мы, Миззримы, всегда были превосходными умельцами по части иллюзий. Когда мы выйдем отсюда, не теряй меня из виду. Ты же не хочешь улизнуть, прихватив с собой какого-нибудь Лжефарона?

Большинство простолюдинов уже покинули дом. Фарон сделал глубокий вдох и выдох, снимая напряжение, и они с Рилдом нырнули в открытую дверь.

Двойники, следуя указаниям, расходились в разные стороны, и никто на них не собирался нападать. Возможно, хитрость удалась и враг был просто сбит с толку.

Покинув дом, друзья завернули за один угол, потом за другой. И когда Фарон уже самодовольно решил, что все позади, что-то зашуршало у него над головой. Он едва успел взглянуть вверх. Брошенная с приличной высоты сеть из жестких веревок ударила его по лицу и сбила с ног.

Рилд, тоже попавший в плен, выругался на таком народном и общедоступном языке, что это составило бы честь самому Браэрину.

Сеть, очень похожая на паутину, оказалась одушевленной. Она шевелилась и стягивалась вокруг Мастера Магики, едва не сдирая с него кожу.

Безобразный фаулвинг приземлился в конце улицы. В его седле сидела жрица с прекрасным, несмотря на шрамы, тонким, умным, но злым лицом. На ней была полумаска. Впрочем, Фарон догадывался, почему она хочет остаться неузнанной.

Усмехнувшись, женщина сказала:

— Я знала, что ты попытаешься использовать двойников, Фарон. Поэтому я взяла с собой талисман истинного видения.

Она вряд ли могла видеть его под сетью, но маг заставил себя улыбнуться и ответил:

— И правильно сделала. Привет, Грейанна.

Квентл не ведала страха. Она никогда не впадала в панику. Или, точнее, она верила, что никогда не паниковала, но сейчас она была именно в том состоянии, о каком любой ее недоброжелатель мог бы только мечтать.

Из безмятежного транса ее вырвали змеиное шипение, глухой удар и какой-то невнятный шум. Она открыла глаза и ничего не увидела. Вокруг была лишь темнота, если только она не ослепла. Жрица хотела заговорить со змеиной плетью, но нечто толстое и холодное тут же заползло ей в рот, перекрыв дыхание. Что-то проворное, казавшееся демонским щупальцем, скользнуло вокруг ее запястья. Квентл отдернула руку чуть раньше, чем оно полностью обвилось вокруг руки, и заметалась, пытаясь отделаться от других усиков, ощупывавших ее.

Она яростно молотила по воздуху. Здравый смысл подсказывал, что враг где-то здесь, рядом, но кулаки проваливались в пустоту. В груди уже болело от нехватки воздуха, и она подсознательно чувствовала осторожное проникновение в ее мозг.

Оставалось только одно. И она начала грызть.

Сначала Квентл никак не могла прокусить эту массу, но вот она напряглась, зарычала от усилий и злости, и зубы ее увязли в чем-то упругом и вязком.

Через мгновение создание тьмы исчезло. Оно не ускользнуло, а просто растаяло. Зубы жрицы даже щелкнули от неожиданности.

С трудом встав на колени, она сделала пару глубоких вдохов, потом позвала:

— Плеть!

— Здесь! — откликнулась Ингот откуда-то с полу. — Мы не видели демона до последней секунды. Это темнота.

— Я поняла.

Слава Ллос, хотя бы не ослепла. Она слышала о духе темноты, хотя ей еще никогда не приходилось с ним сталкиваться. Говорят, трудно их схватить, но еще труднее заставить уплотниться.

— Стража! — позвала она.

Ответа не было, и это ее не удивило: произошедшее предполагало либо измену, либо смерть охранницы.

И тут Квентл почувствовала, что опасность не миновала. Она отскочила в сторону, и что-то тут же с треском врезалось в стену, обрушившись как раз на то место, где она только что находилась. Квентл зябко поежилась — пол был холодным, а на ней — только тонкое платье.

Она добралась до полки, на которой хранились кое-какие магические предметы, пошарила по каменной поверхности. К несчастью, пара вещиц упала на пол, но пальцы наткнулись, наконец, на красивый медальон из горного хрусталя.

Прищурившись, она произнесла заклинание. Ослепительный свет вспыхнул в комнате. Квентл прикрыла глаза, надеясь, что страшный свет уничтожит живой мрак.

Присутствие волшебного света и сверхъестественной тьмы в комнате на долю секунды создало обычное освещение, и жрица Квентл смогла, наконец, открыть глаза.

Ее противник — расположившееся в центре большое, уродливое, лохматое пятно с длинными, мерзкими щупальцами, как дым, тянущимися через всю комнату и проникающими во все уголки, — казался безучастным к свету. Поглощая весь свет, он все же оставался безжизненно черным и обманчиво плоским по виду. Тьма протянула тонкий хоботок к магическому предмету, но Квентл успела отвести руку в сторону. Тогда выпущенная стрела так сильно ударила по медальону, что выбила его из руки жрицы. Амулет разбился вдребезги на каменном полу, а свет погас.