— Э-э… Минимум, двадцать верст!

— Почти верно. Еще лучше будет: верст двадцать пять, минимум, двадцать. То есть, никак не меньше двадцати, но может быть, и чуть больше. Понял?

— Ага.

— Тогда давай по течению, но тут уже будет максимум.

— Верст пятьдесят, максимум шестьдесят. — Отбарабанил Роська.

— Вот и ладно, потом еще попрактикуемся.

Некоторое время Роська сидел тихо, что-то бормоча себе под нос, наверно, тренировался, потом снова повернулся к Мишке.

— Минь, а сколько их всего?

— Кого?

— Ну, слов научных.

— А ты сколько всего слов знаешь?

— А… Да кто ж их считал?

— Ты знаешь, скорее всего, около тысячи слов.

— Сколько?

— Около тысячи. Хотя, ты на ладье во многих местах бывал, много видел, с разными людьми общался. Может быть и полторы тысячи.

— Ого!

Роська явно был ошарашен «оцифровкой» собственной эрудиции.

— А если еще столько же научных слов узнаешь и поймешь, — добавил Мишка — то станешь мудрецом, все тебя уважать будут, за советом приходить, и будешь ты лысым, беззубым и с седой бородой.

— А лысым-то чего? — Возмутился Роська

— А мыслям в голове тесно будет, они изнутри волосы и повыталкивают.

— Да ну тебя.

Роська еще немного помолчал, но долго дуться не смог.

— Минь, а ты сколько слов знаешь?

— Тысяч пять.

"А не свистите, сэр?"

— Пять?

— Это все по большей части книжные слова, они в простых разговорах редко звучат, как тот самый максимум… Слушай, Роська, а ты читать умеешь?

— Ходок учил.

"Ну и повезло тебе парень, далеко, далеко не всякому мальчишке, попавшему в рабство, попадается такой Ходок, ох не всякому!".

— Останови-ка.

Мишка, не вылезая из остановившихся саней, концом костыля крупно написал на снегу: «Ростислав».

— Прочти-ка.

Роська некоторое время напряженно смотрел на надпись, потом расплылся в улыбке.

— Ну, себя-то я знаю!

— Хорошо, тогда это.

На снегу появилось слово «Ратное»

— Рцы, Аз — Ра. Твердо, Наш… Твердо, Наш… Твердо, Наш… не выходит, Минь.

— В первом слоге три буквы.

Мишка разделил слово вертикальной чертой.

— Попробуй теперь.

— Рцы, Аз — Ра. И еще Твердо — рат. Наш, Он — но. Ратно… Есть… Ратное!

— А теперь напиши сам: «Рыжуха».

«Рцы» Роська вывел уверенно, но над следующей буквой впал в задумчивость. Почесал в затылке, потоптался, глянул на Мишку и нацарапал, наконец «И». Дальше все продолжалось в том же духе. Результатом примерно трехминутных усилий стала корявая, составленная из кривых и разнокалиберных букв надпись: «Рищуха».

— Две ошибки. — Подвел итог Мишка.

— Где?

— Здесь. Вместо «Еры» написано «И», а вместо «Живете» — «Шта». Вообще-то не так плохо, как я ожидал. Грамоту ты знаешь, только практики мало было. Надо побольше читать и писать.

— Где ж мне?..

— Как вернемся, дам тебе Псалтырь. Давай, садись, поехали. Так вот, дам тебе Псалтырь. Каждый день будешь заучивать один стих. А вечером, будешь у меня на глазах, по памяти его записывать. Покопайся в дровах, набери бересты. Знаешь, как с ней обращаться?

— Знаю.

— Вот и будешь писать. И, как только наберем ребят в твой десяток, сразу же начнешь учить их грамоте.

— Я?

— А кто же?

— Так я же… — Было невооруженным глазом видно, что Роська ожидал чего угодно, но только не этого. — Ты же сам сказал, что в лошади две ошибки, и Ратное я сам не смог…

— Самый лучший способ научиться чему-нибудь, учить того, кто знает это еще хуже тебя. — Мишка изобразил на лице ободряющую улыбку. — Ребята твои будут совсем неграмотными, так что, ты, по сравнению с ними, ученый муж.

— Да какой я ученый… — Роська безнадежно махнул рукой.

— Петька своих тоже будет грамоте учить. Твои должны выучиться быстрее и лучше.

— Так он в монастыре учился, за большие деньги!

— Хватит препираться, будешь учить! — Приказал Мишка командным тоном. — Теперь проверим счет.

— Ну, это я знаю! — Роська заметно приободрился, видимо в этой "научной дисциплине" он чувствовал себя увереннее.

— Знаешь? Ну что ж, проверим. Три и два?

— Пять!

— Шесть и три?

— Девять!

— Семь и восемь?

— Пятнадцать!

— От шестнадцати отнять девять?

— Семь!

— Гм, двадцать семь и тридцать шесть?

— Э… Шестьдесят три!

— Однако! Сколько не хватает до сотни?

— Тридцать семь!

— Очень прилично, даже не ожидал. — Мишка действительно был приятно удивлен. — А умножать можешь?

— Если не много.

— Три по три?

— Девять.

— Два по семь?

— Четырнадцать.

— Четыре по восемь?

— Э… Тридцать… тридцать два.

— Семь по восемь?

— Семь по восемь… не помню.

— Все равно, очень хорошо! — Искренне похвалил Мишка крестника. — Тоже Ходок учил?

— Ха! Пока весь товар на ладью погрузишь, да пересчитаешь, да не сойдется, да снова пересчитаешь, а потом выгружать, да не все, и новое грузить, и опять считать…

— Понятно, понятно. — Прервал Мишка бойкую скороговорку. — По счету у тебя знаний примерно половина от Петькиных, по чтению, пожалуй, десятая часть, по письму… считай, сотая. Придется догнать… и перегнать.

— Да он же в монастыре!…

— Помню: за деньги. Нет денег, бери умом и старанием. Я помогу. Запомни: твои ребята должны выучится быстрее и лучше петькиных. Тогда тебе и морду ему бить не придется. Понял?

— Не-а, не получится…

— Отставить! Десятник Младшей стражи Василий! Слушай приказ! Приступить к обучению ратников Младшей стражи второго десятка по их прибытии в твое распоряжение. Обучать быстро и хорошо. Обогнать в учении ратников первого десятка. Срок — до прибытия ладьи купца Никифора!

— Минь… Ой. Слушаюсь господин старшина! А если не выйдет?

— Значит, хреновые мы с тобой, Роська, командиры.

— А ты-то тут причем, Минь?

— А я в Младшей страже при всем. Старшина. Куда денешься?

Снова шипит под полозьями снег, топочет Рыжуха, проплывают мимо деревья.

"Повезло мне с Роськой. Вернее, сначала Роське повезло с Ходоком, а я теперь пользуюсь плодами его воспитания. Наверно, любил он пацана, возился, учил… теперь, поди, тоскует без него. Но отпускал с легкой душой — понимал, что для Роськи так лучше.