Под темным бархатным небом, какое бывает только над островом Фиджи, сидел человек и смотрел на веранду. Громко звучала музыка. Люди танцевали, переходили с места на место, скучали и разговаривали. Человек смотрел на них жестким, стальным взглядом льдисто-голубых глаз. Его возмущало собственное нетерпение, поскольку он привык считать себя человеком сдержанным, способным взять под контроль эмоции.

По непонятной причине высокая изящная Ясинта Литтелтон волновала его. И то, что она не осознавала своей силы, не помогало ему. Для него оставалось полнейшей загадкой, чем именно она его пленила.

Последние четыре года ему удавалось счастливо избегать женщин, которые имели неосторожность «положить на него глаз». Он просто не обращал на них внимания. Теперь же его взгляд постоянно возвращался к дальнему концу танцплощадки.

По его телу прокатилась волна жара. Да, она там. Одетая в скромное, вышедшее из моды платье, Ясинта стояла одна и смотрела на танцующие пары скорее заинтересованно, чем тоскливо.

Он увидел Ясинту днем раньше, когда сидел и разговаривал с ее матерью в тени большой кокосовой пальмы.

— А вот и Ясинта, — сказала миссис Литтелтон, улыбаясь. Ее лицо светилось радостью.

Его ослепленным, внезапно заслезившимся глазам предстало чудное видение. Живое воплощение буйной природы тропиков. Сияющее, великолепное создание, чьи волосы, казалось, вбирали и усиливали солнечные лучи. Девушка как будто плыла в мягком, напоенном океанской прохладой воздухе, словно богиня любви.

В его крови тут же запылал огонь желания.

Но стоило девушке подойти поближе, как волшебство рассеялось, и он почувствовал одновременно разочарование и облегчение. Феерическая богиня превратилась в ничем не примечательную девушку. Ее фигуру скрывала длинная хлопковая рубашка с подвернутыми рукавами, и только длинные, стройные ноги приковывали к себе взгляд.

И вот теперь все его тело пробудилось к жизни помимо воли. В нем зажегся болезненный очаг желания. К счастью, фонари, освещающие танцплощадку, оставляли немало тени, где можно было скрыться.

Желтоватый свет касался ее бледной кожи и создавал сверкающий ореол вокруг волос. Вчера она собрала свои густые локоны в практичный конский хвост, а сегодня оставила их распущенными. Огненное сияние ее волос притягивало взгляд.

Определенно, Ясинта Литтелтон околдовала его, поскольку не отличалась яркостью и необычностью, а женщины, которых он желал, всегда были красивы. И в них обязательно присутствовала загадка, некая тайна, которая взывала к живущему в нем исследователю.

Ясинта ничего этого не имела. Кожа цвета слоновой кости и большие светло-карие глаза. Мягкие, розовые, чувственные губы, длинный прямой нос с горбинкой. Мягкий округлый подбородок. Красивые ноги и маленькие нежные кисти рук не могли компенсировать нескладную угловатость тела. Кроме прекрасных рыжих волос, ничего примечательного в ее облике не было.

Ясинта почти все время проводила с матерью. Стоило бросить взгляд на миссис Литтелтон, прикованную к инвалидной коляске, чтобы понять: она умирает. Он никак не мог взять в толк, почему мать с дочерью решили остаться здесь, в дорогом курортном отеле на острове Фиджи, в самое жаркое время года. Но миссис Литтелтон, кажется, наслаждалась проводимым здесь временем. Между ней и дочерью царили взаимопонимание и любовь.

Его глаза сузились, когда один из постояльцев отеля, высокий мускулистый широкоплечий австралиец подошел к Ясинте.

Его разум затопила примитивная ревность. Прежде чем понял, что делает, он уже был на полпути к ним. Понимая, что ведет себя как последний идиот, он не мог перебороть злость, поднимающуюся темной волной.

Австралиец сказал Ясинте несколько слов и направился к пляжу.

Немного расслабившись, он смотрел, как австралиец скрылся в ночной темноте. Но его не отпускало то настойчивое желание, которое мучило его уже много часов. И призывы разума не могли заглушить возбуждения. Поэтому он бесшумно приблизился и испытал темную радость, когда она вздрогнула от испуга.

— Не хотите потанцевать? — предложил он, скрывая свои истинные чувства за улыбкой.

— Да, спасибо, — после недолгого колебания согласилась она.

Он хотел, чтобы Ясинта оказалась неуклюжей, наступала ему на ноги, не умела танцевать. Но в его руках словно оказался легкий ветерок. Ароматный, насыщенный пряными запахами, который пролетает, едва касаясь ярких тропических цветов.

Каждая клеточка его тела жаждала ее прикосновения. Но голос его звенел от злости на свою беспомощность.

— Ваша мать себя плохо чувствует? И поэтому не смогла прийти?

— Нет, она просто немного устала.

— Ей нравится здесь отдыхать? Ясинта скользнула по нему взглядом и смущенно кивнула.

— Да, очень, — ответила она тихо. — Все так добры к нам.

Он молчал, потому что от злости мог сказать что-нибудь обидное. К несчастью, молчание только усиливало его смятение. Он заметил, что ее глаза на самом деле зеленые, а карими кажутся из-за маленьких золотистых крапинок, словно поднимающихся из темных глубин.

И еще у нее красивые брови, чуть более темные, чем волосы. И почти черные ресницы отбрасывают загадочные тени…

Им едва удалось увернуться от пожилой пары, которая вытанцовывала что-то похожее на чечетку сороковых годов. В разгаре веселья старики ничего не замечали вокруг.

Злость, незамутненная, горячая и настойчивая, только разжигала его желание. Он ненавидел терять контроль над своими чувствами. Прошло пять лет с тех пор, как он испытывал такое дикое влечение…

Слава богу, завтра он уезжает. Вернется домой, в Новую Зеландию, и чувства поутихнут, лишившись источника возмущения. И он снова станет самим собой.

— Мой кузен Пол, — сказал Жерар, — решил, что если он не может получить женщину, которую любит, то обойдется вообще без женщин.

Чтобы скрыть смущение, Ясинта рассматривала людный зал оклендского аэропорта.

— Правда?

— Да. — Жерар вздохнул. — Он и Аура были бы прекрасной парой, но она сбежала с его лучшим другом за несколько дней до свадьбы. Не знаю, что она нашла в этом Флинте Янсене.

Ясинта удивилась — обычно Жерар не сплетничал. Может быть, он полагает, что знание некоторых подробностей позволит ей легче сойтись с его кузеном.

— Флинт, конечно, сильный и опасный человек, продолжал Жерар. — Он шел по жизни, как бульдозер, сметая все на своем пути. Работал в одной из крупнейших корпораций и занимал большой пост. И все же он был лучшим другом Пола еще со школы. А мой кузен совершенно городской человек, общительный и демократичный. Адвокат.

Ясинта вежливо кивнула:

— Дружба бывает так же загадочна, как любовь. Наверное, твой кузен и Флинт имели что-то общее, раз так долго дружили.

А мое время утекает, как песок сквозь пальцы, подумала Ясинта. Не за горами двадцать девять лет, и ее постепенно выносит из стремительного потока жизни.

— Я этого никогда не понимал, — сказал Жерар и в четвертый раз повернул ярлычок на чемодане, проверяя, все ли правильно записал. — Аура с Полом замечательно смотрелись вместе. Он холил ее и лелеял, в то время как Флинт… ох, да что там говорить. Для Пола это был тяжелый удар.

Ясинта понимающе кивнула. Да уж, любому человеку будет трудно, если его бросят за несколько дней до свадьбы.

Жерар нахмурился.

— Пол продал дом, где собирался жить с Аурой и купил другой, в провинции. Он думал, что обретет покой в окрестностях Окленда. Но потом Флинт и Аура поселились в двадцати минутах ходьбы от его дома! На винограднике!

Ясинта придала лицу сочувственное выражение. Не стоило напоминать Жерару, что времена уже не те и изменившие любимому женщины теперь не бегут на край света, чтобы жить в добровольном изгнании.

— Когда все это случилось? — спросила она.