- Кровожадная тварь, - ухмыльнулся я.

- Нет, - парировала Диана. - Просто рассудительная.

- Возможно, - согласился я. - С какой колокольни судить... Впрочем, не думаю, что убийство осуществимо с бухты-барахты, средь бела дня, безо всякой предварительной, так сказать, подготовки.

Пожав плечами, Диана сказала:

- Пожалуй, ты прав, дорогой. Мой собственный опыт в подобных делах невелик. Ничтожен. Двадцать четыре часа начальной практики - вот и все. Но...

Диана запнулась.

- Но?..

- Пожалуйста, будь справедлив, - попросила девица спокойным голосом. - Если бы я числилась профессиональным агентом, ты не смотрел бы на меня, как на взбесившегося вурдалака в юбке лишь потому, что смею заметить: некий субъект представляет серьезную угрозу, от которой лучше всего избавиться раз и навсегда.

Несколько мгновений миновало в безмолвии. Диана изрекла сущую правду. Я вздохнул:

- Прошу простить, сударыня. Вы не кровожадная тварь, мисс Лоуренс... А посему продолжайте цепляться за револьверную рукоять и никого - повторяю, никого, кроме меня либо Хэнка Приста - что почти невероятно - в каюту не впускайте... Дело мне предстоит небыстрое; наберись терпения, и ни в коем случае не вздумай шляться по кораблю. Вернусь, как только смогу.

Сходни уже опускали, когда я выбрался на верхотуру - виноват, на палубу. Преподобного Эльфенбейна и его хорошенькой дочери поблизости не обнаруживалось. Визитер, с товарищем которого я столь невежливо поступил накануне, по-прежнему ошивался посреди причала, меж встречающих и провожающих, обремененный своим ядовито-красным рюкзаком. Прежде несли проследовать на борт, полагалось уступить дорогу спускающимся с корабля пассажирам.

А одним из них был М. Хелм, эсквайр.

Олесунн - весьма колоритный городок, приклеившийся к отрогам над наполовину затопленной морем долиной. Обставшие фьорд горные склоны поросли чахлыми вечнозелеными деревьями, отчаянно боровшимися за существование в этих неприютных краях. Пристань была довольно длинной, а на дальней оконечности ее виднелись штабели ящиков, ожидавших погрузки. Я торопливо изучил окрестности, шагая по трапу вместе с прочими. Требовалось укромное, скрытое от любопытных взоров местечко.

Мы с парнем столкнулись лицом к лицу, и настала пора действовать. Основу для действий заложили отнюдь не плохую. Моя смертоносная, как изволил выразиться Мак, репутация, по-видимому, предшествовала мне весьма впечатляюще. Следовало играть на этом и снимать с положения всевозможные сливки.

Парень, разумеется, притворился, будто не узнает меня. Еще бы... Просто окинул очередного путешественника рассеянным взором, опять устремил глаза на судно, точно поджидал кого-то. Пожалуй, и впрямь поджидал - непосредственного начальника, чтобы доложить о выполненном задании - свойство коего оставалось для меня загадкой.

- Наn kommer Inte, - уведомил я жизнерадостно, уставясь на парня в упор. - Не придет. Никогда. Наn kommer alldrig.

Говорил я по-шведски, не по-норвежски; да еще и сомневался, в должном ли состоянии обретается иностранный язык, много лет хранившийся на задворках памяти безо всякой ощутимой пользы. Но парень понял. Воззрился на меня, опустил рюкзак наземь.

Он был светловолосым, подобно покойному напарнику. Но гляделся куда приличней, ибо ни краснорожим, ни тяжеловесным, ни разбойно дерзким не был. Довольно славный, умеренно высокий малый, с умеренно развитой мускулатурой на умеренно крепком скандинавском костяке. Из парня получился бы прекрасный лыжный инструктор, какими их показывают на экране: тонкий, подтянутый, любезно поясняющий рыхлым старым бабищам, что ноги нужно чуток согнуть, а палками работать одновременно.

Вокруг сновали пассажиры и грузчики, но существенных помех не отмечалось.

Облизнув губы, парень снова покосился в сторону корабля.

- Бьерн?.. - осведомился он и осекся.

- А-а-а... Бьерн. Это значит "медведь", верно? Сообщаю: белобрысый медведь окончательно сделался белым и решил поплавать. Где-то там, в открытом море. Наn simmar darute nagonstans. Впрочем, уже, пожалуй, наплавался... Ты меня понимаешь, сынок?

- Понимаю, - отозвался парень. - И говорю по-шведски, а также по-английски. Немного...

- Оч-чень хорошо, - процедил я, придерживаясь нужной роли, напуская на себя наглый, вызывающий, самоуверенный вид. - Он, видишь ли, ошибся. И весьма серьезно. По-хамски обошелся с моей приятельницей, а так поступать не годится. Надобно блюсти приличия, уважать женщин - согласен, сынок?

- Пожалуйста, прекратите звать меня "сынком", господин Хелм... Да, я конечно же знаю ваше имя. Разрешите представиться: Эрлан Торстенсен. А рассказу о Бьерне дозвольте не поверить. Он исключительно сильный и опытный...

- Раскрой глаза, Эрлан Торстенсен, - посоветовал я. - Признаешь пистолетик?

Из-под полы показав норвежцу трофейную "Ламу", я проворно спрятал ее подальше от греха и окружающих.

- Думаешь, Бьерн полюбил меня с первой встречи настолько, что сделал подобный подарок? Если думаешь, ты глупее, чем думал я. Игрушку привелось отнять, а владельца вышвырнуть за борт во время шторма. Чтоб не размахивал стволами заграничной выделки... Теперь сообрази-ка: что я намерен учинить с тобою?

Опять облизнув губы, парень промолвил:

- Я не пуглив, господин Хелм.

Не веря ушам, я вытаращился на Торстенсена. Потом начал искренне и безудержно хохотать. Шествовавшая мимо парочка юных девиц подарила меня любопытными взглядами. А Эрлана Торстенсена - весьма любопытными и куда более пристальными. Норвежец был действительно красив - и отменно забавен, ибо пыжился, уверяя, будто не боится. Точно это имело наималейшее значение! Вернее, имело: цель затеи в том и заключалась - нагнать на парня страху; но я в толк не возьму, зачем прилюдно похваляться своей отвагой - словно мир и без этого не кишит героями, как дворняжка блохами.

- Пойдем-ка, - предложил я. Торстенсен заколебался. Я нетерпеливо повторил:

- Живее! Хватай рюкзачишко и следуй за дядей! Вон туда, к симпатичным стопкам хорошеньких детских кубиков...

Впору было вздохнуть с облегчением, затащив Эрлана Торстенсена в нужное место, но это шло бы полностью вразрез моей роли: несокрушимый, дерзкий сверхчеловек ничего иного, кроме беспрекословного повиновения и ждать не мог. Но вам сообщаю: противник, настолько глупый, чтобы толковать о собственной боязни либо, подобно Эрлану, похваляться отсутствием оной, способен отколоть любую штуку - даже когда в поясницу нацелено спрятанное пистолетное дуло. Я весьма опасался дурацкой выходки, однако норвежец оказался осторожен.

- Прекрасно, - сообщил я. - Можешь поставить рюкзак.

Мы очутились в узком, длинном промежутке между рядами высоко уложенных ящиков. Ни с причала, ни с корабельного борта никто не мог бы созерцать нашей оживленной беседы.

- Поговорим, как разумные люди, - предложил я._ Во-первых, прошу поверить слову: Бьерн погиб. Сомневаешься - отыщи мисс Эльфенбейн, получишь полное подтверждение... Бьерн явил непомерную прыть, и чересчур уж усердно пытался доказать собственную силу и храбрость. Наверно, привык лупить беззащитных женщин: забыл, что иногда и сдачи можно схлопотать - немалой. Веришь или нет?

Норвежец медленно кивнул.

- У вас пистолет Бьерна... Верю...

- Извини, если отнял у тебя закадычного друга.

- Мы друзьями не числились. Велели работать на пару с Бьерном - работал; но субъект был неприятный, грубый, вульгарный. Хотя и толковый агент, ничего не скажу. Можно было многому поучиться...

- Вот и чудно, - произнес я. - Значит, личной обиды и вражды не наличествует.

Эрлан помотал головой.

- Слушай внимательно. От Бьерна ты уже ничему никогда не научишься. От меня же сможешь набраться немало полезного. Например, узнаешь, как уцелеть. Или как сыграть в ящик. Сам решай, Эрлан Торстенсен. Встречу еще раз - уложу. Безо всякого предупреждения. Посему, постарайся не попадаться на глаза. Отныне и вовек.