Снаружи, в тени, тоже сидели рабы – они писали письма под диктовку простых горожан. Вокруг царила суета.

В одну из лавок вносили сундуки. Появился владелец, пожилой мужчина.

«Мариус, – сказала я. – Я от Мариуса, высокого блондина, он приходит к вам в лавку только по ночам».

Мужчина ничего не ответил.

Я вошла в следующую лавку. Здесь все было египетским – не только развернутые для обозрения свитки, но и фрагменты картин на стенах, куски известняка, хранящие профили царей и цариц, ряды баночек, фигуры из каких-то давно разграбленных гробниц. Как же египтянам нравилось вырезать маленькие деревянные фигурки!

И там я увидела как раз такого человека, какого искала, – истинного антиквара. Он очень неохотно поднял седую голову от книги – рукописи на современном египетском языке.

«Для Мариуса ничего нет? – спросила я, входя в лавку. На каждом повороте путь мне преграждали сундуки и коробки. – Знаете высокого римлянина Мариуса, он изучает древние рукописи, покупает самые ценные из них? Вы же знаете, о ком я говорю. Блондин с на редкость голубыми глазами. Он приходит по ночам; вы ради него не закрываете лавку».

Человек кивнул. Он бросил взгляд на Флавия и сказал, подняв брови:

«Какая чудесная у вас нога из слоновой кости. – Образованный грек. Отлично. – Греческая, восточная, идеально светлого цвета».

«Я пришла от имени Мариуса», – заявила я.

«Как он и просил, я все для него оставляю, – ответил человек, пожимая плечами. – Я ничего не продаю, пока не предложу Мариусу».

«Не сомневаюсь. Я пришла от его имени. – Я огляделась по сторонам. – Могу я присесть?»

«О, прошу вас, простите», – сказал человек и указал на крепкий сундук.

Флавий в задумчивости остался стоять. Хозяин уселся обратно за заваленный стол.

«Жаль, что у меня нет нормального стола. Где раб? Я помню, где-то было вино. Я просто… Я читал совершенно потрясающую историю!»

«Надо же, – сказала я. – Ну а теперь посмотрите-ка сюда!»

Я протянула ему страницы.

«Бог мой, но это же превосходная копия, – сказал он, – да совсем свежая! – Он что-то зашептал. Многие слова были ему знакомы. – Мариус очень заинтересуется. Здесь идет речь о легендах Изиды, он как раз их и изучает».

Я мягко забрала рукопись.

«Это я для него написала!»

«Вы написали?»

«Да, но, видите ли, я хочу сделать ему сюрприз, подарок! Что-нибудь новенькое, чего он еще не видел».

«Ну, такого у меня много».

«Флавий, деньги».

«Госпожа, у меня их нет».

«Это неправда, Флавий, ты не ушел бы из дому без ключей и без денег. Давай сюда».

«О, я открою вам кредит, раз это для Мариуса, – сказал старик. – Хм-м-м, видите ли, на этой неделе на рынок поступило несколько египетских вещиц. Это все из-за голода в Египте. Полагаю, людям приходится продавать. Никогда не знаешь, откуда появится египетская рукопись. Но вот он…»

Он протянул руку и вынул из ниши между пыльными деревянными полками хрупкий папирус.

Он почтительно положил его на стол и очень аккуратно развернул. Папирус хорошо сохранился, но обтрепался на краях. Если с ним обращаться небрежно, он просто развалится.

Я встала, чтобы заглянуть ему через плечо. У меня закружилась голова. Я увидела пустыню и какое-то поселение – хижины, крытые пальмовыми листьями. Я едва удержалась, чтобы не зажмуриться.

«Вот, – сказал старик, – самый старый египетский манускрипт, который мне довелось увидеть! Ну, не падайте, дорогая. Обопритесь на мое плечо. Возьмите мой табурет».

«Нет, не нужно, – ответила я, разглядывая буквы. Я прочла вслух: – „Моему повелителю Нармеру, царю Верхнего и Нижнего Египта, и кто же те враги мои, что говорят, будто я поступаю не по справедливости? Когда ваше величество замечало за мной несправедливость? Я, напротив, всегда стремлюсь сделать больше, чем от меня требуется или ожидается. Когда я не выслушивал каждое слово обвиняемого, дабы судить его по справедливости, как угодно вашему величеству?..“»

Я замолчала. Голова кружилась… Беглое воспоминание… Я была ребенком и поднималась вместе со всеми в горы над пустыней, чтобы попросить бога Озириса, кровавого бога, заглянуть в сердце преступника.

«Смотри», – велели мне те, кто меня сопровождал.

Бог был мужчиной идеальной наружности, с бронзовой кожей, светящейся в лунном свете, он взял осужденного и медленно выпил его кровь. Женщина, стоявшая рядом со мной, прошептала, что бог вынес свой приговор и исполнил его, а дурная кровь будет очищена и возродится в другом человеке – и не принесет больше зла.

Я постаралась изгнать видение, ощущение захлестывающих воспоминаний. Флавий очень забеспокоился и обнял меня за плечи.

Я зависла между двумя измерениями. Я смотрела на яркие солнечные лучи, падающие на камни Форума и одновременно жила в другом месте – молодой человек бегом взобрался на холм, объявляя меня невиновной.

«Вызовите старого кровавого бога! Он заглянет в сердце моего мужа и увидит, что тот лжет. Я никогда не ложилась с другим».

О прекрасная тьма, приходи, мне нужно, чтобы ты окутала горы, потому что днем кровавый бог спит в своем укрытии, иначе Ра, бог солнца, найдет его и из зависти уничтожит.

«Потому что она всех покорила, – прошептала я, имея в виду царицу Изиду. – Флавий, держи меня».

«Держу, госпожа».

«Вот так». – Старик помог усадить меня на табурет.

Египетская ночь наполнилась звездами. Я видела их не менее отчетливо, чем лавку в полуденной Антиохии. Я видела звезды и знала, что победила. Бог будет править.

«О, прошу тебя, сойди с горы, возлюбленный наш Озирис, загляни в сердце моего мужа и в мое сердце, и если ты сочтешь, что я не права, то я отдам тебе свою кровь, клянусь!»

Он вышел! Вот он, каким я видела его в детстве, когда жрецы Ра еще не запретили старый культ.

«Справедливости, справедливости, справедливости!» – распевала толпа. Тот человек, что был моим мужем, съежился, когда бог указал на него пальцем в знак осуждения.

«Дайте мне эту дурную кровь, я заберу ее, – сказал бог. – Потом верните мои подношения. Не будьте трусами перед лицом богатых жрецов. Вы стоите перед богом».

Он по очереди показывал на селян и произносил его или ее имя. Он знал, чем занимается каждый из нас. Они читал мысли! Он оскалился и показал свои клыки.

Видение растаяло. Я разглядывала обычные предметы, словно в них скрывались и жизнь, и яд.

«О боги! – воскликнула я с выражением неподдельного страдания в голосе. – Мне нужно добраться до Мариуса. Немедленно!»

Услышав об этом, Мариус посвятит меня в истину. У него не будет другого выхода.

«Наймите для своей госпожи носилки, – сказал Флавию старый книготорговец. – Она переутомилась, да и дорога в гору слишком длинная».

В гору? Я вскинула голову. Этот человек знает, где живет Мариус! Я быстро изобразила новый обморок, наклонив голову, и с усталым жестом сказала:

«Прошу вас, благородный господин, объясните моему управляющему, как добраться до его дома».

«Ну конечно. Я знаю два коротких пути, один немного потруднее. Мы все время доставляем Мариусу книги».

Во взгляде Флавия читался ужас.

Я постаралась подавить улыбку. Все шло намного лучше, чем я рассчитывала. Но воспоминания о Египте измотали меня, оставили в сердце раны. Я ненавидела виды пустыни и горы, мысли о кровавых богах. Я поднялась, собравшись уходить.

«Розовая вилла на самой окраине города, – объяснял старик. – Прямо у городской стены, над рекой, последний дом. Когда-то это был деревенский дом он раньше стоял за стеной. Он расположен на каменной насыпи. Но днем вам никто не откроет ворота Мариуса Все знают, что он любит спать, а ночью заниматься, – такая уж у него привычка. Книги мы оставляем мальчикам».

«Он мне обрадуется», – сказала я.

«Скорее всего – да, раз вы это написали», – ответил старик.

И мы ушли. Солнце стояло в зените. Площадь наводнили покупатели. Навстречу нам шли женщины с корзинами на голове. Храмы процветали. Пробираться сквозь толпу в нужном направлении было нелегко, но забавно – настоящая игра.