В основе произведения загадка, и, думаю, многие читатели почувствовали себя обманутыми и даже разозлились из-за того, что я не ответил на поставленные вопросы. Думаете, у меня не было ответов? Вы не правы. Нужно ли было напрячь извилины и дать объяснительное предисловие (вроде того, с которого Ричард Адамс начал своего «Шардика»)? Я мог бы предоставить вам полдюжины таких, три хороших, два так себе и еще какое-нибудь для полноты картины. Думаю, те, кто уже дочитал до конца, знают, какими бы они были. Но в этом детективе – в этом необычном детективе, если мне позволят такую вольность в формулировке выходных данных, которые будут на обложке – ответы меня не интересовали.

Ведь именно тайна заставляла меня возвращаться к этой истории снова и снова.

Безразличны ли мне два старика, в свободное время неутомимо пытающиеся докопаться до истины, несмотря на то, что года уходят, и сил на это остается все меньше? Нет, небезразличны. Переживал ли я за Стефани, когда она предстала перед справедливыми, но довольно строгими судьями, устроившими ей экзамен? Да, я хотел, чтобы она справилась. Радовался ли я каждой догадке, каждому лучику света, пробившему сумрак неизвестности? Конечно. Но больше всего меня вдохновляли мысли о том, как мертвый дитя Колорадо сидит у мусорной корзины и смотрит на воду, об этой аномалии, которую трудно признать даже самым легковерным. В конце концов, мне все равно, как он туда попал; он как соловей, увиденный мельком в пустыне, от этого дух захватывает.

И конечно, мне было интересно, как мои персонажи с этой аномалией справятся. Оказалось, что очень даже неплохо. Я горжусь ими. Итак, я жду электронных и бумажных писем, чтобы узнать ваше мнение.

Я никого ни в чем не хочу убеждать, но прежде, чем закончить, прошу вас учесть тот факт, что мы живем в паутине тайн и так к этому привыкли, что заменили слово «тайна» на «реальность», потому что так спокойней. Откуда мы взялись? Где были до этого? Неизвестно. Что нас ждет? Неизвестно. Церковь убеждает нас в том, что у нее есть ответы, но у людей часто возникает смутное подозрение, что это, скорее всего, мошенничество ради сбора пожертвований. А тем временем мы не по своей воле играем в вышибалы, несясь из ниоткуда в никуда, словно в свободном падении. Иногда бомбы не взрываются, иногда самолеты приземляются удачно, иногда анализы крови оказываются чистыми, иногда биопсия дает положительный результат. Редко среди ночи звонит телефон, чтобы сообщить плохие новости, но когда это случается, мы летим, вжав педаль в пол, навстречу тайне.

Трудно и прекрасно жить так и при этом оставаться в своем уме. Я взялся писать, чтобы разобраться в себе и, создавая «Дитя Колорадо», пришел к выводу, что, может быть – подчеркиваю, может быть – именно очарование тайны позволяет нам сохранить рассудок в этом разрушительном по своей природе миру, по которому путешествует наше бренное тело. Мы хотим коснуться небесных огней, хотим узнать, откуда взялся дитя Колорадо (мир полон таких аномалий). Желание узнать, возможно, лучше, чем само знание. Я не уверен, а только предполагаю, что это так. Но если, по-вашему, я не справился со своей работой, потому что не рассказал историю целиком, то, поверьте, вы ошибаетесь. Уж я-то знаю.

Стивен Кинг, 31 января 2005 г.