Он попытался вспомнить не девушку из аэропорта, а свою сестру. Много лет прошло со дня ее кончины. Конечно, он ее не забыл, но почему-то никак не мог отчетливо представить себе ее лицо и поэтому злился. Собравшись перейти улицу, он остановился. Улица была пустынной, если не считать единственной машины, которая тащилась с величественным видом престарелой дамы. Развалюха, подумал он. Допотопный лимузин, «Даймлер». Он пожал плечами. И спохватился: что это он тут стоит, задумавшись, как идиот?

Он решительно шагнул на проезжую часть улицы, и тут вдруг развалюха, эта «престарелая дама», как он мысленно обозвал ее, с поразительной скоростью рванула вперед и понеслась на сэра Стэффорда так стремительно, что тот едва успел добежать до противоположного тротуара; сверкнув фарами, машина исчезла за поворотом.

«Очень интересно, – сказал себе сэр Стэффорд. – Неужели я кому-то не нравлюсь и этот кто-то за мной следит и ждет удобного случая?»

Полковник Пайкавей сидел развалясь в кресле в маленькой комнате в Блумсбери, где он имел обыкновение пребывать с десяти до пяти с коротким перерывом на обед, и утопал, как всегда, в густых облаках сигарного дыма, глаза его были закрыты и лишь иногда моргали, свидетельствуя о том, что он не спит. Голову он поднимал редко. Некий нахальный юнец однажды сказал, что он похож на гибрид древнего Будды и большой синей лягушки с некоторыми наследственными признаками бегемота.

Тихий звонок внутреннего телефона у него на столе прервал его сладостный сон. Он трижды моргнул и, открыв глаза, нехотя поднял трубку:

– Да?

Раздался голос его секретарши:

– К вам пришел министр.

– Неужели? А какой именно министр? Баптистский, из церкви за углом?

– О нет, полковник Пайкавей, это сэр Джордж Пэкхем.

– Жаль, – произнес, задыхаясь, полковник Пайкавей. – Очень жаль. Преподобный Макгилл гораздо занятнее. В нем чувствуется великолепный адский огонь.

– Мне проводить его к вам, полковник Пайкавей?

– Полагаю, он хочет, чтобы его проводили немедленно. И что это они все такие обидчивые? – мрачно проворчал полковник Пайкавей. – Обязательно нужно ворваться и устроить тут истерику.

Сэра Джорджа Пэкхема препроводили в кабинет полковника. Едва переступив порог, визитер закашлялся и захрипел; с большинством посетителей здесь происходило то же самое. Окна маленькой комнаты были плотно закрыты. Полковник Пайкавей снова откинулся в своем кресле, весь усыпанный сигарным пеплом. Атмосфера в кабинете была совершенно невыносимой, и сослуживцы полковника именовали его прибежище не иначе как «Кошкин дом».

– А, мой дорогой друг, – приветствовал хозяина сэр Джордж с жизнерадостностью, совершенно не вязавшейся с унылым выражением его лица. – Давненько мы с вами не виделись!

– Присаживайтесь, присаживайтесь же, – вторил ему Пайкавей, – хотите сигару?

Сэр Джордж слегка вздрогнул:

– Нет, благодарю вас, нет, нет, большое спасибо.

Он бросил многозначительный взгляд на окна. Полковник Пайкавей намека не понял. Сэр Джордж прочистил горло и, опять закашлявшись, произнес:

– Э… я полагаю, Хоршем к вам заходил.

– Да, Хоршем здесь был и все рассказал, – подтвердил полковник Пайкавей, медленно опуская веки.

– Я подумал, что так будет лучше. Я имею в виду, чтобы он зашел к вам сюда. Очень важно, чтобы не пошли какие-нибудь разговоры.

– Ах, – вздохнул полковник Пайкавей, – но ведь разговоры все равно пойдут, не так ли?

– Простите?

– Все равно будут болтать.

– Я не знаю, насколько вы… э… информированы об этом последнем деле.

– Мы знаем все, – заверил его полковник Пайкавей. – Для того мы тут и сидим.

– Да, да, конечно. Я имею в виду сэра С.Н. – вы понимаете, о ком я говорю?

– О том, кто недавно прилетел из Франкфурта.

– Чрезвычайно необычное дело. Чрезвычайно необычное. Бог знает что такое, ничего невозможно понять, даже представить себе нельзя.

Полковник Пайкавей доброжелательно слушал.

– Так что же думать? – настаивал сэр Джордж. – Вы знаете его лично?

– Пару раз встречался, – ответил полковник Пайкавей.

– В самом деле, как тут не задуматься…

Полковник Пайкавей с некоторым трудом сдержал зевок. Он порядком устал от того, как сэр Джордж задумывается, удивляется и представляет. И вообще, он был невысокого мнения об умственных способностях сэра Джорджа. Предусмотрительный человек, и можно быть уверенным в том, что своим департаментом он руководит со всей предусмотрительностью. Умом не блещет, и слава богу, подумал полковник Пайкавей. Во всяком случае, тот, кто всегда раздумывает и не бывает вполне уверен, пребывает в достаточной безопасности там, куда попал по воле Господа и избирателей.

– И разве можно забыть, – продолжал сэр Джордж, – те разочарования, которые мы испытали в прошлом?

Полковник Пайкавей добродушно улыбнулся.

– Карлстон, Конвей и Кортолд, – сказал он. – Абсолютно надежные и тщательно проверенные. Все на «К», и все трое – коварные изменники.

– Иногда я думаю, можно ли вообще кому-либо доверять, – печально заметил сэр Джордж.

– Тут все ясно – конечно, нельзя!

– Возьмем хотя бы Стэффорда Ная, – продолжал сэр Джордж. – Отличная семья, прекрасные люди, я знал его отца и деда.

– Обычный сбой в третьем поколении, – констатировал полковник Пайкавей.

Его замечание не помогло сэру Джорджу.

– Я не могу не сомневаться… то есть иногда он не кажется серьезным.

– В молодости я возил своих двух племянниц на Луару, – вдруг сказал полковник Пайкавей. – Какой-то мужчина на берегу удил рыбу. У меня с собой тоже была удочка. Он сказал мне: «Vous n’etes pas un pecheur serieux. Vous avez des femmes avec vous».[1]

– Вы думаете, что сэр Стэффорд…

– Нет, нет, в историях с женщинами он не замечен. Ирония – вот его беда. Любит преподносить сюрпризы. Не может отказать себе в удовольствии посадить кого-нибудь в галошу.

– Что ж, это не очень-то хорошо, вы согласны?

– Почему? Любитель пошутить гораздо лучше предателя!

– Если бы только знать, что он надежный человек. Что вы сами о нем думаете?

– Абсолютно надежный. На вашем месте я бы не волновался.

Сэр Стэффорд Най отставил в сторону чашку кофе, взял газету, просмотрел заголовки, потом отыскал страницу с частными объявлениями. Он уже седьмой день тщательно просматривал интересующую его колонку, но пока безрезультатно. Печально, но ничего удивительного. А на каком, собственно, основании он ждет ответа? Он скользил взглядом по странице и читал всякие забавные сообщения, благодаря которым этот раздел всегда казался ему занимательным. Эти объявления были не такими уж личными: половина или даже больше представляли собой замаскированные предложения о продаже. Возможно, их следовало бы публиковать в другой рубрике, но они проникли сюда, поскольку здесь они могли скорее попасться на глаза. Среди них было несколько объявлений обнадеживающего содержания.

«Молодой человек, не приемлющий тяжелой работы и ищущий легкой жизни, хотел бы получить подходящую должность».

«Девушка желает поехать в Камбоджу. Уход за детьми не предлагать».

«Интересуюсь оружием времен Ватерлоо. Рассмотрю любые предложения».

«Вы знаете Дженни Кэпстен? Ее пироги превосходны. Приходите на Лиззард-стрит, 14».

На мгновение палец Стэффорда Ная задержался. Дженни Кэпстен: ему нравилось это имя. А что это за улица – Лиззард-стрит? Он никогда о такой не слышал. Он вздохнул, и палец опять заскользил вниз по колонке объявлений и почти тут же снова замер.

«Пассажир из Франкфурта, четверг, 11 ноября, Хангерфордский мост, 7.20 вечера».

Четверг, 11 ноября. Это сегодня! Сэр Стэффорд Най откинулся в кресле и отхлебнул кофе. Он был взволнован и возбужден. Хангерфорд. Хангерфордский мост. Он встал и пошел на кухню. Миссис Уаррит резала картошку ломтиками и кидала их в кастрюлю с водой. Она взглянула на него с некоторым удивлением: