— Я должна извиниться и поблагодарить вас, — первой прервала молчание Абигайль.

— Да?

Молодая женщина кивнула.

— Вы спасли меня от мародеров. Рисковали ради меня жизнью. А я вас даже не поблагодарила.

— Помнится, вы навели на меня мушкет и приказали убираться по добру по здорову.

На лице молодой женщины появилось обиженное выражение, и Исав тотчас пожалел о своих словах.

— Позвольте хотя бы объясниться, — сказала Абигайль. — Я ведь не знала, кто вы такой, и решила, что это ловушка.

Исав хмыкнул.

— Вы преувеличиваете способности Оделла. Он глуп как пробка.

— Оделл? Тот, косоглазый?

Исав кивнул.

— Видите ли, я решила, что верховодите вы.

— Я?!

Абигайль кивнула.

— Я подумала, что это уловка, что вы просто делаете вид, будто отсылаете их прочь. Иными словами: я успокоюсь, приглашу вас в дом, а вы сделаете то же, что Оделл. Ну и остальные вернутся.

Исав засмеялся.

— Не понимаю, что в этом смешного, мистер Морган!

Абигайль резко повернулась и сделала шаг в сторону. Молодой человек удержал ее за локоть.

— Вы неверно меня поняли. — Он видел перед собой ее настороженные глаза. — Я смеялся не над вами. Просто вы меня переоцениваете. У меня ума не хватит на столь изощренный план!

Абигайль чуть смягчилась. Исав отпустил ее руку. В эту минуту вернулся Андре. Молодая женщина извинилась и отошла к другим посетителям выставки. А Исав тотчас принялся казнить себя за то, что оказался дурным собеседником.

По возвращении домой Андре вновь взялся за газету, а Исав уселся у окна.

Надо сказать, что особняк, в котором поселился Андре, как нельзя лучше соответствовал стилю его жизни. Будучи любимчиком генералов Хоу и Клинтона, он всегда занимал дома богатых мятежников. К примеру, в Филадельфии въехал в дом Бенджамина Франклина (Андре целые дни проводил в мастерской ученого). А в Нью-Йорке ему пришелся по вкусу дом состоятельного издателя еженедельной антибританской газеты.

— Как ты познакомился с Абигайль?

Андре оторвался от газеты; судя по отсутствующему взору, его мысли витали где-то далеко.

— Что ты сказал?

— Абигайль. Как ты с ней познакомился?

— Увидел на приеме. Абигайль высоко ставят в свете и всегда приглашают на самые блестящие вечерники. А познакомился на ее выставке.

Исав сдержанно кивнул. Он изо всех сил делал вид, что спрашивает об Абигайль из праздного любопытства.

— Она одна из твоих девочек?

Андре опустил газету на колени. На его лице сверкнул волчий оскал.

— Что ты этим хочешь сказать?

Исав неопределенно махнул рукой:

— Мой вопрос оправдан. В Филадельфии у тебя было две Пегги и наверняка кто-то еще. Абигайль одна из твоих… Пегги?

В глазах Андре мелькнули веселые искорки.

— Почему тебя это интересует?

— Так, к слову пришлось. В конце концов, вы вместе устроили давешний розыгрыш. Просто хочу знать, с кем имею дело.

Андре вкрадчиво улыбнулся, и Исав решил, что его худшие подозрения оправдались.

— Абигайль Маттесон ничья девочка. Сомневаюсь, что кто-то ее приручит. Она сильна, умна и талантлива. Она дружелюбна, но до определенного предела. Я не раз видел, как за ней пытались волочиться. Но у нее своя система защиты… Насколько мне известно, еще никому не удалось взять эту крепость.

— Но она была замужем.

Андре удивился, что его друг знает об этом. Исаву пришлось объяснить, откуда ему известно о личной жизни Абигайль.

— А еще у нее двое детей, — добавил Андре, — Джон и Томас, оба учатся в Кембридже.

На этот раз удивился Исав. Однако после минутного размышления понял, что так оно и должно быть. У большинства людей его возраста есть дети. Скорее уж он исключение.

— Говорят, — продолжил между тем Андре, — полковник Маттесон был сухим и рациональным человеком — от домашних, как и от солдат, он требовал одного: соблюдения порядка. Абигайль смогла заниматься искусством только после его смерти. К тому же она вынуждена зарабатывать на жизнь.

— И как могла такая сердечная женщина выйти замуж за солдафона?

— А с чего ты взял, что она сердечная?

— Ну хорошо, она меня интересует! Ты не против?

Андре от души развлекался. Тем не менее он был рад за друга и желал ему счастья.

— Для нас с тобой брак Абигайль кажется неравным. Но кто знает… Очевидно, она что-то нашла в этом человеке. Может, он был не похож на ее знакомых. Сам знаешь, как бывает в молодости. Манит новое, невиданное. Она из семьи пуритан, а он деист[60]. Обрати внимание на имена мальчиков: Джон, как Джон Локк, и Томас, как Томас Гоббс[61].

— Это ты от нее знаешь?

Андре кивнул.

— Имена сыновьям давал полковник. И они — по словам Абигайль — точная копия своего отца. Оба с энтузиазмом приняли деизм. Оба далеки от Бога. Они поклоняются разуму.

— И Абигайль с этим согласна?

Андре пожал плечами.

— Не знаю.

Исав откинулся на спинку стула и, пытаясь осмыслить услышанное, уставился в потолок.

— Я говорил тебе, что во вторник был у нее?

У Исава подпрыгнуло сердце. Да с ним просто играют!

— Я ей позирую, — продолжил Андре. — Она хочет сделать мой бюст.

Исав спешно стал придумывать, как бы напроситься к другу в провожатые.

— Не нужно меня просить, — насмешливо произнес Андре. — Исав Морган, не окажете ли вы мне любезность и не поедете ли со мной к Абигайль Маттесон в ближайший вторник? Буду рад вашему обществу.

— Ну не знаю…

Поездка к Абигайль вернула Исава в тот день, когда его едва не лишили жизни. Молодой человек вновь увидел дерево, возле которого Оделл намеревался исполосовать его ножом. Взглянув на белый дом с зелеными ставнями, Исав невольно вспомнил злобное лицо вирджинца, «Кровавых скаутов», красивую женщину с бесполезным оружием в руках и, конечно же, согнутый ствол мушкета в окне. Проживи Исав хоть сто лет, этот ствол он не забудет.

После того судьбоносного дня Исав стал подчиненным Андре, а Оделл угодил под трибунал. В то время как американцы отказались от карательных отрядов, англичане продолжали их активно использовать: во-первых, лоялисты не сидели без дела, во-вторых, отряды эти вынуждали американцев изыскивать дополнительные ресурсы для обороны. Вместе с тем англичане редко интересовались деятельностью карателей. Случай с Абигайль Маттесон стал исключением. Оделл и его люди перешли границу дозволенного: выбрали в жертвы известную всему нью-йоркскому обществу особу. Трибунал приговорил банду Оделла к различным срокам заключения. А Исава приписали к ведомству Андре.

Молодых людей встретила Мисси, чернокожая служанка Абигайль (именно она бегала из комнаты в комнату и расставляла в окнах восковые мушкеты). Девушка провела гостей в мастерскую и сообщила, что хозяйка спустится с минуты на минуту. Уходя, она одарила Исава улыбкой.

Под мастерскую Абигайль Маттесон была отведена большая и, как показалось Исаву, страшно захламленная комната. На столах, сдвинутых к стенам, выстроились бесчисленные склянки, здесь же валялись кисти и инструменты (их назначения молодой человек не знал). В углах, под ковриками, лежало что-то непонятное. У окна стояли стул и табуретка. На стенах висели два барельефа из воска: Вольтер[62] и Адам и Ева, изгоняемые из рая. Повсюду валялись восковые головы, руки, уши. Разрозненные части человеческих тел придавали комнате жутковатый вид — складывалось впечатление, что у хозяйки мастерской есть какая-то мрачная тайна. Комната насквозь пропахла запахами расплавленного воска и скипидара. В печи потрескивал огонь.

— Джентльмены.

Замершая на пороге мастерской Абигайль Маттесон напомнила Исаву девушку, которая впервые в жизни входит в бальный зал. И дело здесь было не в наряде: платье удивляло своей простотой, украшения и вовсе отсутствовали. Исава поразила царственная осанка женщины, божественная белизна ее кожи, красивые белокурые волосы и яркие синие глаза.