К облегчению Лириэль, светловолосая островитянка не обратилась к ней, а просто уставилась широко распахнутыми глазами, взглядом, который дроу нашла оскорбляюще прямым.

«Дагмар!» радостно взревел Хрольф, сжав девушку в коротком но энергичном объятии. Держа руку вокруг ее талии, он ослепительно улыбнулся настороженной дроу и ее спутнику, и быстро начал представление. «Эта очаровательная девочка из моего рода», объяснил он, «дочь моего двоюродного брата, Ульфа-шамана, и в скором времени – самая красивая невеста острова!»

«Не совсем так, дядюшка», ответила она приглушенно. На лице Хрольфа начали собираться грозовые тучи. «Только не говори мне, что Торфинн забрал свое обещание! Он тяжко переживал смерть Игрейн, верно, но и все мы тоже. Ты сестра Игрейн, и наследница пророчества! Место рядом с Торфинном твое по праву. Клянусь Темпусом», воскликнул он с силой опуская кулак на раскрытую ладонь, «я вытрясу из молодого мерзавца всю его бестолковую жизнь!»

«Торфинн мертв», коротко сказала Дагмар. Ее лицо побледнело, но оставалось сдержанным, а синие глаза спокойно рассматривали бушующего северянина. «Он был убит во сне. Никто не знает, кто и почему совершил это».

Лицо пирата покраснело от смущения. «Ох, девочка, прости. Я не слыхал».

«Не было смысла. Мы празднуем возвращение Эльфийки. Время говорить о мертвых придет после», ответила она мягко.

Что-то в ее тоне подняло новую волну беспокойства в глазах Хрольфа. «Ты говоришь, как будто смерть Торфинна лишь одна из многих. Было сражение?»

«Если бы сражение!» угрюмо воскликнула девушка. «Воины Руатима должны умирать с честью, против достойного врага, не как игрушки богов!»

«Рассказывай», мягко настоял Хрольф.

Дагмар глубоко вдохнула, собираясь с силами. «Происходили несчастные случаи, странные происшествия. Тонули те, кто учился плавать, прежде чем ходить: Гримхилд, Бранд, Дротт, Фафнир. Некоторых из наших сильнейших охотников нашли, разодранных на части когтями неизвестных зверей; наши лучшие следопыты пропадают. Рыбачьи лодки возвращаются на берег пустые. Исчезают играющие дети»

«В самом деле, странно» пробормотал он, подавленный страшными новостями.

«Не только это. Древние духи вернулись в колодцы и источники; опасные создания бродят в руинах. Только самые отважные юноши и девы осмеливаются теперь подходить к древним местам. Здесь замешаны темные силы», заключила Дагмар мрачно, переводя взгляд на дроу и ее товарища. Затем, неожиданно, ее суровое выражение уступило место улыбке. «Хорошо, что ты здесь, Федор из Рашемена. Темные времена отмечаются подвигами, и мы, на Руатиме, счастливы приветствовать такого воина среди нас. Будь как дома столько, сколько пожелаешь».

Она произносила слова как часть ритуала. Таким же формальным был и скромный поцелуй, которым она прикоснулась к щеке Федора. Молодой воин поклонился в ответ, и встретившись с ее чистым, искренним взглядом – так похожим на его собственный – положил ладонь на рукоять своего темного меча.

«Я дал клятву защищать родину. Ваши беды теперь мои; пока я на этой земле, Руатим будет домом для меня», пообещал он.

«Мне только так кажется, или мы все провалились в большой чан с медом?» ледяным голосом осведомилась Лириэль. «Для пущей сладости моменту не хватает только виол и дождя цветочных лепестков!»

Дагмар изумленно уставилась на дроу, как ребенок может отнестись к необычному, мифическому зверю, неожиданно появившемуся в песне. «Док-альфар разговаривает!» выпалила она с безыскусным восторгом.

«Да уж, это она умеет», хмыкнул Хрольф. «И могу догадаться, что она еще скажет! Пойдем, девочка!» сказал он, обхватывая рукой удивленную дроу и твердо направляя ее прочь от зарождающегося конфликта.

Дагмар смотрела, как они уходят, с откровенным любопытством в голубых глазах. «Никогда не думала, что увижу док-альфар – темного эльфа – на этом острове. Я вообще считала их легендой. Какая она странная, и какая маленькая! Но говорит на Общем, почти как настоящий человек. Она твой тралл?»

«Нет», ответил Федор, улыбаясь краешком губ от подобной идеи. «Лириэль никому не рабыня. Она свободна, как дикая горная кошка, и гораздо менее ручная!»

«Твоя женщина, значит», уверенно сделала вывод девушка. «Ну что же, таковы обычаи мужчин. Но у воина должны быть дети. У тебя есть настоящая жена в Рашемене?»

Федор только мотнул головой, лишившись речи перед такими прямыми вопросами руатанки. Между тем, неожиданно осознал он, Дагмар не особенно отличается от девушек Рашемена. Он просто привык к противоречиям и тонкостям своей спутницы – дроу. Прямолинейность Дагмар оказалась бодряще-знакомой, как глоток из холодного горного потока.

«Нет жены. Ладно, может ты возьмешь женщину севера назад, в Рашемен», продолжила Дагмар, бесхитростно улыбаясь. «А если нет, по крайней мере наслаждайся своим пребыванием в наших землях! В деревне много молодежи, и даже в наши тревожные дни находится место веселью и приключениям. Кое-кто из нас», добавила она, опуская голос до шепота, «отправляется в Интар завтра на заре, попытаться найти ответы на беды острова. Пойдешь с нами? Приводи и док-альфар, если хочешь, – я прослежу, чтобы никто не возражал».

Рашеми задумался. Разрушенный замок, известный под названием Интар, частенько появлялся в рассказах Олвира за время плавания. Древняя крепость, окутанная ореолом магии и тайны, вполне подходящее место для него и Лириэль чтобы начать поиски. Федор принял приглашение, но прежде чем он успел расспросить Дагмар о деталях экспедиции, сквозь шум толпы прорвался зов охотничьих рогов. Люди немедленно прервали веселье и в тишине проследовали к центральному костру, где расселись, скрестив ноги, окружив пламя ровным кругом. Группировались видимо по клановому принципу, поскольку Дагмар отвела его к месту, где находились Хрольф и еще один человек, похожий на него почти как близнец, в окружении светловолосых женщин и детей. Рядом с Хрольфом сидела Лириэль, с лицом бесстрастным как у обсидиановой статуи, но глаза ее пылали, соперничая жаром с огромным костром. Дроу, решил Федор с неприятным предчувствием, не испытывала удовольствия от своей первой ночи на Руатиме.

На самом деле его наблюдения были верны лишь частично. Руатим и его обычаи были полностью чужды Лириэль, но как раз эта необычность подхлестывала ее любопытство. В настоящий момент она полностью сосредоточилась на сцене, разворачивавшейся в центре площади.

Рядом с костром стоял самый огромный воин, виденный когда-либо Лириэль. Прикрывая чувствительные глаза рукой, дроу изучала человека. Почти семи футов росту, немолод, но все еще в полной силе. Изрезанное бороздами лицо и узлы мускулов напоминали Лириэль древний могучий дуб. Волосы его из светлых превратились в седые, но глаза оставались такими же ярко-синими и гордыми. Привычная к гладкой безупречности красоты дроу, Лириэль тем не менее ощутила историю этого лица – преодоленные препятствия, выигранные победы, характер испытанный и закаленный и ставший таким же сильным и крепким, как и дуб с которым он ассоциировался. Инстинктивно она поняла, что этот человек – лидер среди своего народа, еще прежде, чем он заговорил.

«Я Аумарк Литил, Первый Топор Руатима. Пусть тот, кто хочет бросить вызов выступит вперед».

Слова, похоже, были только формальностью, поскольку ни один из младших воинов даже не моргнул. В Мензоберранзане соперничающие за статус солдаты с радостью убивали братьев, карабкаясь по их еще не остывшим телам ради такой возможности. Пока Аумарк Литил говорил, дроу изучала его, пытаясь найти причину такой противоестественной верности.

Но вождь произнес всего несколько слов, и уступил место деревенскому скальду, беловолосому низенькому человеку, декламировавшему песни о руатанских героях современности и древних веков. Затем скальд позвал Хрольфа, пригласив его поделиться новостями о мире.

По мнению Лириэль, Хрольф ни в чем не уступал любому известному ей рассказчику. Даже при том, что она участвовала в описывавшихся им событиях, она зачарованно слушала пока капитан доносил до окружающих историю путешествия Эльфийки – битвы, сквозь которые они прошли, необычные бегства, сокровища, принесенные на остров торговлей и иными способами. Капитан с гордостью описывал вклад самой Лириэль в происходившее, и хотя дроу заметила, как неуютно поеживаются деревенские при каждом упоминании о ее волшебстве, взгляды, которые кидали на нее, изменились с хмурого любопытства на удивленное почтение. Она решила, что это уже значительно лучше.