Она подняла фольгу с земли и с сомнением расправила ее.

— Разве гелиографы не надо настраивать, наводить? — спросила она. — Ведь нельзя просто размахивать этой фольгой и думать, что сигналы идут в нужном направлении.

— Думаю, нам удастся это сделать. Я установлю рефлектор. Потом вы встанете так, чтобы ваша голова оказалась на одной линии между ним и поселком. Когда отблеск попадет вам в глаза — значит мы нашли правильное направление.

Она по-прежнему не выражала никакого энтузиазма.

— Все это так зыбко. Во-первых, им надо заметить сигналы. Потом найти верную тропу. По дороге они могут наткнуться на островитян, как это произошло с нами. И даже если им повезет и они все-таки сюда доберутся, им придется иметь дело с этими двоими, а у Наиты револьвер. Кроме того, вы так легко говорите об «установке» рефлектора, но как вы собираетесь это сделать? У нас ничего нет, даже перочинного ножа. Честно говоря, я не думаю, что из этого что-нибудь может получиться.

— Ну хорошо, тогда ваша очередь предложить что-то, — сказал я.

Мы продолжали сидеть и думать.

Должно быть, примерно через полчаса мы услышали потрескивание веток под чьими-то шагами и, обернувшись, увидели двоих островитян.

Впереди шел Наита. На поясе у него висел мачете, туда же поместился и револьвер. Они оба несли в левой руке под мышкой короткие скатанные циновки. Бросался в глаза более сильный, чем вчера, блеск их кожи, как бы заново умащенной. Глаза Наиты на секунду задержались на нас, когда он проходил мимо по тропинке, рядом с которой мы сидели, но он не сбавил шага и не заговорил. Второй прошел, как бы вовсе не заметив нас. От них исходил такой же резкий запах, что и от захвативших нас вчера островитян.

Мы глядели им вслед, пока они, поднявшись по крутой тропинке, не исчезли за краем кратера. Я перевел взгляд на Камиллу — она недоуменно пожала плечами. И через некоторое время поднялась на ноги.

— Теперь, я думаю, можно хотя бы пойти и поискать — может что и найдем, — сказала она.

Мы дошли до того места, где вчера горел костер, и стали там рыться.

По разбросанным в великом множестве банкам нетрудно было определить их происхождение. Те же консервы я видел в наших запасах. Еще там был ящик, в котором осталось банок шесть солонины. Полмешка какой-то крупы грубого помола (верно той, из которой они сегодня готовили завтрак) лежало прямо у порога шалаша вместе с запасом банок компота. В канистре все еще оставалось немного воды, но мы нашли еще одну канистру, поменьше, которая была совсем пустой. Она лежала на земле, потемневшей от уже успевшей впитаться жидкости, и было похоже, будто ее опрокинули нарочно.

Камилла подняла ее и понюхала горлышко. Поморщилась, потом взяла щепотку земли и понюхала ее тоже. Я взял у нее канистру. Она издавала тот же резкий запах, что и прошедшие недавно мимо нас двое островитян. Я кивнул.

— Это, должно быть, снадобье, отпугивающее пауков. Они не хотели, чтобы нам досталась хоть капля, — сказал я.

— Верно, — согласилась Камилла.

Она повнимательнее присмотрелась к влажному пятну. Жидкость впиталась почти досуха. Не стоило и пытаться добыть хоть толику.

— Не говорит ли это о том, что им это снадобье больше не понадобится, что они больше не вернутся сюда? — спросила она.

О такой возможности я не подумал.

— Действительно, похоже на то, — согласился я. — Если бы им еще нужна была эта канистра, они легко могли бы спрятать ее где-нибудь.

Она снова поднесла канистру к носу.

— Что же все-таки это такое? Что-то очень знакомое…

— Те, кого мы повстречали вчера, все были пропитаны этой вонью.

— Конечно, но я помню, что где-то еще слышала этот запах, но не столь сильный. Тогда я чуть было его не узнала…

— Важно выяснить — делали они это снадобье здесь или принесли в канистре еще откуда-нибудь, — сказал я. — Если они изготовили его тут, должны остаться какие-то следы, которые смогут нам помочь.

Мы прочесали все вокруг, но ничего не обнаружили. Через час, разочарованные, мы сдались. Пока Камилла разжигала костер, я вышиб дно из банки с говядиной, и мы разогрели мясо в одной из пустых банок. Мы молча поели. Потом Камилла сказала, нарушив тягостное молчание: — Я пытаюсь представить, как они могли добыть эту жидкость, — объявила она. — Сок маслянист. Значит, его надо было каким-то образом выдавить. Но пресса ведь у них не было… Как еще — самыми примитивными средствами — можно достичь нужного результата?

Кроме толченья пестом в ступе, мне ничего в голову не пришло. Так я и сказал.

— А если нет ни ступы, ни песта? — спросила она. — Тогда потребуется какое-то естественное углубление — лунка в камне? — Она обвела взглядом стены кратера. — Только здесь скальная порода выходит на поверхность.

Давайте дойдем до того места, где тропка начинает взбираться вверх, и обойдем стену — разойдемся налево и направо, чтобы встретиться на той стороне.

Так мы и сделали. Правда, на успех я не рассчитывал. Через двадцать минут бесплодных поисков я уже начал склоняться к тому, что сок все же принесли с собой уже в канистре, когда крик Камиллы, многократно отразившийся от стен кратера, заставил меня поторопиться к ней.

Она действительно нашла то, что искала. Небольшое углубление в выступе скалы, расположенном не очень высоко над дном кратера. Когда я подошел, Камилла сидела на корточках и рассматривала остатки волокон какой-то растительной массы на склоне рядом с выступом. А на земле под ним лежал ствол молодого деревца, размочаленный на конце.

Я взобрался вверх, чтобы получше разглядеть находку. Естественная выемка подходила как нельзя лучше. Имелась даже бороздка, по которой сок мог стекать.

Камилла подобрала и протянула мне несколько кусочков раздавленных стеблей.

— И что же это, как бы вы думали? Я чуть не стукнула себя по лбу. Это те растения, что напоминают вереск, на склоне. И паукам они не понравились. Помните, на «вересковом» поле паутина покрывала только первые несколько футов?

Мы провели остаток дня за сбором этих, похожих на вереск, растений.

Работа была тяжелая и двигалась довольно медленно, потому что стебли растений были отнюдь не сочными, но все же до наступления темноты нам удалось добыть примерно три четверти пинты маслянистой жидкости.