Суры после исчезновения медведей-полиморфов стали самыми крупными и опасными оборотнями, относящимися к семейству волчьих. В большинстве случаев это военные или госслужащие, выполнявшие специфическую работу для правительств. Встречались редко, хотя вполне возможно на самом деле их больше, потому что свое второе лицо крайне редко кому-либо демонстрировали, опасаясь многих отпугнуть. Уж слишком у них непредсказуемый и мрачный характер. Но при этом, как говорили, суры прекрасно выдержаны, бесстрастны и терпеливы, особенно когда задумывали кому-нибудь отомстить.
Лет пять назад в новостях долго муссировали один случай из жизни суров. Маленький сур стал свидетелем убийства его родителей в одном из государств ЕвроАзеса. Он знал кто убийца, но ему никто не поверил, а может и не захотел поверить. И этому мальчику, которому так рано пришлось повзрослеть, потребовалось тридцать лет, чтобы вырасти и занять место в обществе, позволившее осуществить свою месть. В тот момент, когда он выступал на суде, я смотрела на него по телевизору. И хорошо запомнила его лицо, на которое были направлены сотни телекамер, так вот, у меня возникло ощущение, что со временем его месть стала лишь слаще и крепче, так его пьянило от удовлетворения.
Сейчас же я шла с этими практически незнакомыми мужчинами в темноте и опять боялась. Боялась обмануться в очередной раз. Голос Кирилла над моим ухом заставил, чуть ли не подпрыгнуть от страха и неожиданности.
– Где у тебя оружие хранится? – в его голосе проявились отчужденность и легкое раздражение, видимо отметил мою реакцию на него. – Не бойся меня, я никогда не причиню тебе вреда или боли… специально.
Последнее дополнение заставило усмехнуться. Слухи о беспредельной честности суров тоже ходили, иногда в виде анекдотов. Вот и сейчас вроде успокоил, но давая обещание, уточнил его границы и исключения из правил… Странно, но именно этот факт заставил довериться окончательно именно ему.
– Все не забираете. Договорились?
Кирилл остановился и, блеснув в лунном свете глазами, с насмешкой спросил:
– А тебе лично оно зачем?
– Ну, э-э-э, я…
Мое невнятное блеянье в попытке переварить столь категоричное не то вопрос, не то заявление, прервал Руслан:
– Детка, мы здесь, а наши дамы не стреляют. Расслабься, мы рядом.
Теперь уже пришла моя очередь хмыкнуть и возразить:
– Я, конечно, рада, что вы всю стрельбу на себя хотите взять, но со СВОИМ оружием я и сама неплохо справляюсь и чувствую себя при этом гораздо спокойнее. Да хоть тех же собак припугнуть.
– Тебе это сегодня не сильно помогло. – Кирилл бросил эту фразу и пошел дальше, заставляя меня спешить за ним.
– Если бы не вы, я бы туда вообще не поехала…
– Что, всю жизнь так и провела бы за забором?
– Кирилл, ты сам понял, что сказал? Я понимаю, что конкретно вы бы и без меня с той стаей справились, а если бы на вашем месте кто-то другой оказался, более слабый, что ты предлагаешь? – сорвалась, не сумев сдержать обиду
– Девочка, я предлагаю доверить мужскую работу нам. Занимайся женскими делами…
Я вспылила, услышав его убежденный ответ и рекомендации:
– Знаешь, Кирилл, сегодня ты здесь со мной, а если завтра я забуду как карабин в руках держать, а ты исчезнешь или другое развлечение, или цель в жизни найдешь, чем нас сирых и убогих защищать. С чем я тогда останусь? С бандой наедине и без оружия?
– Послушай, Кира, если мы решили остаться…
Руслана прервал жесткий голос Кирилла, который к тому же и за локоть меня прихватил, подтягивая к себе. Темнота не позволила точно различить эмоции на его лице в слабом лунном свете, но в его голосе и всей фигуре, внушительной массой нависшей надо мной, звучала непоколебимая уверенность и твердость:
– Я обещаю тебе, что без моей защиты ты не останешься и твоя девочка тоже. Вне зависимости от того, что будет дальше, ты одна больше не останешься! – А еще мне почудилась небольшая толика нежности, хотя…
Осторожно высвободила руку, а потом спросила, в очередной раз гадая, какой черт в меня вселился с появлением этого мужика:
– А с чего такая уверенность и желание помочь ближнему?
Короткий смешок, а потом Кирилл интригующе ответил:
– Я тебе потом расскажу, а сейчас поздно, темно, и у нас есть более важные занятия.
Пожав плечами, быстро выдвинулась вперед в направлении склада, где хранилось в тайнике оружие. Когда отодвинулась стенка, и я осветила пространство тайника фонарем, Руслан присвистнул с радостным предвкушением и восторгом:
– Оба-на, вот это праздник души… Откуда дровишки, хозяйка?
А мне было приятно наблюдать, как оба мужчины привычными движениями касались оружия и проверяли его боеготовность. Я даже залюбовалась, глядя на неторопливые, привычные движения Кирилла, когда он словно ласкал цевье карабина своими сильными руками.
– Серьезные игрушки, насколько я знаю, полуавтоматические зауэры запрещены к продаже гражданским…
В голубоватом свете фонаря глаза Кирилла приобрели странный серебристый оттенок, а черная кайма словно заполнила весь белок. Жутко, но притягательно… Поймав себя на этой мысли, ужаснулась – о чем я вообще думаю в такое время?! Именно эти мысли заставили поспешить с ответом и привычно оправдываться, словно закон еще существует:
– Мы несколько месяцев назад военную базу посетили, впрочем, не мы одни. Наши мужики встретились там с бандюками и еле удрали. Так что нам повезло прибрать к рукам хотя бы это оружие, те, скорее всего, выгребли все что осталось.
Руслан опять присвистнул мрачно:
– Да-а-а, весело тут у вас, хотя как и везде. Но чего-то мне надоело уже ввязываться в драки и побоища…
Кирилл прервал друга, причем неприятно тяжелым жестким голосом:
– Неужели? Это тебе после Злотича или Миргорода надоело? А то так сразу и не поверить… ты с таким энтузиазмом в г… ныряешь и нас туда же тянешь, как будто особое удовольствие от этого получаешь.
– Кир, ну я же уже извинился… ну, я не хотел…
– Ага, это все бабы виноваты или твой язык несдержанный… – злость Кирилла пошла через край, судя по тому, как он цедил слова сквозь клыки.
Но Руслан не испугался. Неожиданно смутился, услышав про баб и язык, но бросив на меня взгляд и заметив мое искреннее любопытство, поспешил оправдаться:
– Сам знаешь, что в Злотиче глупо вышло, и не моя вина, что Света не сказала, что она в паре уже. Эта стерва меня окрутила, а потом в кусты, стоило ее волчаре на горизонте нарисоваться…
– А в итоге, нас чуть всех там не положили, и Олег болеет… – Руслан вскинулся и зарычал, сжимая кулаки, но Кирилл, склонив набок голову, со злой насмешкой наблюдал за ним, уперто стоя на своем:
– Я извинился уже, не раз и не два. Я все осознал: и глупость свою, и болтливость, и вообще, задрали вы меня с Пашкой своими нравоучениями.
– Так если бы ты учился на своих ошибках, про чужие я промолчу, но ты же каждый раз на одни и те же грабли наступаешь. С тобой опасно иметь дело, потому что ты как неразорвавшаяся граната – не известно когда рванешь.
Руслан приподнял ладони, словно защищаясь от злого холодного тона своего друга:
– Все, Кирилл, все! Я понял, осознал и принял к сведению. Похоже, у тебя инстинкт защитника зашкаливает, раньше тебя мое поведение не больно трогало.
– Трогало, но это было раньше и лично меня не задевало, а теперь ситуация в корне поменялась.
Руслан закатил глаза, сверкнув в свете фонаря белками глаз, а затем устало и обреченно вздохнул:
– Ну все, теперь вы меня оба с Пашкой достанете…
– Знаешь, лис, тебя это тоже коснется, и ты поймешь нас…
Мне было чуть неловко от их недомолвок, и вообще, стоим тут в холодном складе при свете фонаря, ругаемся, а Кирилл, как сказала Лида, простужен, и Олег. Я решила вмешаться в их разборки:
– Мальчики, может вы в доме все вопросы утрясете, не май месяц, – зябко и недовольно передернула плечами, – а сейчас нам еще за одеждой для вас идти, мыться и спать. Может для вас такое в порядке вещей, но я порядком устала, а ваши склоки оптимизма не добавляют и спокойствия тоже.
