— А я очень прилежная, — ответила Пеппи.

Томми и Анника вдруг почувствовали себя невероятно счастливыми, и им стало так весело, как ещё никогда не было.

— Как хорошо, что мы вернулись домой, — сказал Томми.

Дети сели вокруг стола и стали есть ветчину, рисовый пудинг, колбасу и пряники, и всё это им показалось куда вкуснее, чем бананы и плоды хлебного дерева.

— Слушай, Пеппи, — сказал Томми, — а ведь Рождество-то давно прошло.

— Ну и что, — отозвалась Пеппи, — просто моя вилла немного отстала, как старые часы. Придётся отнести её в часовую мастерскую, чтобы заменили пружину, а то она ещё больше отстанет.

— Как чудесно, что здесь отстало время, — сказала Анника, — и мы не пропустили ёлки, только вот рождественских подарков нет.

— Ой, хорошо, что ты напомнила, я спрятала ваши подарки! Ищите их сами.

Томми и Анника даже покраснели от удовольствия, они вскочили с мест и принялись искать. В чулане Томми обнаружил большой пакет, на котором было написано: «Томми». В пакете лежала прекрасная коробка с красками. Под столом Анника нашла свёрток со своим именем, а в свёртке лежал красный зонтик.

— Я возьму его с собой, когда мы в следующий раз поедем в страну Веселию, — сказала Анника.

Над печкой висели ещё два свертка. Дети тут же развернули бумагу — там оказались заводной вездеход для Томми и кукольный сервиз для Анники. К хвосту лошади тоже был привязан небольшой свёрточек, в котором был маленький настоящий будильник.

— Поставьте его у себя в комнате, — сказала Пеппи.

Когда дети налюбовались подарками, они крепко обняли Пеппи. Она стояла у кухонного окна и глядела на снежные сугробы в саду.

— Завтра мы построим огромный снежный дом, — объявила она. — А по вечерам мы будем зажигать там свечку, и в снежном доме будет светло, как в настоящем.

— Давайте, давайте! — воскликнула Анника, всё больше радуясь тому, что вернулась домой.

— А ещё мы могли бы, пожалуй, устроить лыжный трамплин с нашей крыши на террасу и в сугроб, — сказала Пеппи. — Знаете, я хочу научить лошадь кататься на лыжах. Вот только никак не могу решить, сколько ей нужно лыж, четыре или две.

— Ой, как будет весело завтра! — завопил от восторга Томми. — Как нам повезло, что мы вернулись как раз в январе.

— Нам всегда будет весело, — сказала Анника, — и здесь, в вилле «Курица», и в стране Веселии, и вообще везде.

Пеппи кивнула головой. Они сидели втроём за кухонным столом. Вдруг Томми помрачнел.

— Я не хочу становиться взрослым, — твёрдо сказал он.

— И я тоже, — подхватила Анника.

— Охота была! — воскликнула Пеппи. — Взрослым никогда не бывает по-настоящему весело. Да и чем они заняты: скучной работой или модами, а говорят только о мозолях и подуходных налогах.

— Не подуходных, а подоходных, — поправила её Анника.

— Ах какая разница! — отмахнулась Пеппи. — И ещё они портят себе настроение из-за всяких глупостей и почему-то считают, что если во время еды сунешь нож в рот, то обязательно случится несчастье.

— А знаете, что главное, — сказала Анника, — они не умеют играть. Ах как жаль, что мы тоже будем взрослыми!

— Кто сказал, что мы обязательно должны стать взрослыми? — возмутилась Пеппи. — Что до меня, то я запаслась пилюлями.

— Какими пилюлями? — спросил Томми.

— Самыми лучшими пилюлями для тех, кто не хочет быть взрослым, — сказала Пеппи, спрыгнула со стола и стала шарить по всем полкам и ящикам, и через несколько минут показала ребятам три крохотных шарика, очень похожих по виду на горошины.

— Так ведь это горох! — разочарованно воскликнул Томми.

— Сам ты горох, — обиделась Пеппи. — Разве это горох? Это чудесные пилюли. Мне их дал давным-давно один старый индейский вождь в Эрио?, когда я сказала ему, что ужасно не хочу становиться взрослой.

— И ты думаешь, что такая вот крошечная пилюлька может этому помешать? — с сомнением спросила Анника.

— Наверняка! — заверила её Пеппи. — Но только глотать их надо в полной темноте и при этом говорить заклинание:

— Ты, наверное, хочешь сказать не «старой», а «стать большой», — поправил её Томми.

— Если я говорю «старой», значит, я так и хочу сказать «старой», — объяснила Пеппи. — Самое ужасное было бы говорить «стать большой». В этом и всё дело, что обычно люди, произнося это заклинание, говорят «стать большим», и поэтому у них ничего не получается. Вернее, получается ужас что такое: они начинают расти с невероятной быстротой. Мне рассказывали про девочку, которая приняла эту пилюлю. Но сказала «стать большой» вместо «старой». И она тут же стала расти так, что страшно было на неё глядеть. По нескольку метров в день. Это было ужас что такое. Вернее, сперва ей было даже очень удобно, потому что она могла срывать яблоки прямо с дерева, словно жираф. Но вскоре она потеряла и эту радость, потому что чересчур вытянулась. Если какая-нибудь тётя приходила её навестить и хотела ей сказать, как обычно говорят в таких случаях: «Ох как ты выросла и окрепла», то тётя должна была кричать в микрофон, чтобы девочка её услышала. Её вообще перестали видеть, вернее, не видели ничего, кроме длинных худых ног, которые исчезали где-то в облаках, как две гигантские мачты. И слышно её тоже больше не было, только один раз до земли донёсся её крик, когда она случайно лизнула солнце и на языке у неё вскочил волдырь. Она так вопила, что цветы здесь, на земле, стали вянуть. С тех пор её больше не было слышно, хотя ноги её ещё долго болтались в окрестностях Эрио и мешали движению на шоссе.

— Я ни за что не приму эти пилюли, — испуганно сказала Анника, — а вдруг я ошибусь?

— Нет, не ошибёшься, — утешила её Пеппи. — Если бы я думала, что можешь ошибиться, я бы ни за что не дала тебе эту пилюлю. Потому что мне было бы очень скучно играть не с тобой, а с твоими ногами. Томми, я и твои ноги — какая бы была невесёлая компания.

— Анника, ты не ошибёшься, — уговаривал Томми сестру.

Дети погасили свечи на ёлке. В кухне стало совсем темно, только вспыхивали угли в печке, но Пеппи притворила дверцу. Они сели в кружок на пол и взялись за руки. Пеппи дала Томми и Аннике по горошинке. От напряжения у них мурашки забегали по спине. Подумать только, через мгновение эти чудесные пилюли окажутся у них в животах, и тогда им никогда не придётся стать старыми. Это будет замечательно!

— Давайте, — шепнула Пеппи.

Дети проглотили по пилюльке.

сказали они все трое хором.

Дело было сделано, и Пеппи зажгла висячую лампу.

— Прекрасно, — сказала она. — Теперь мы никогда не будем большими, и у нас не будет мозолей и всех других неприятностей. Правда, пилюли эти очень долго лежали у меня в шкафу, поэтому я не совсем уверена, что они не утратили своей чудесной силы. Но будем надеяться.

И тут Аннике пришла ужасная мысль.

— Ой, Пеппи, — испуганно воскликнула она, — ведь ты хотела стать морской разбойницей, когда вырастешь!

— Пустяки, я и так могу стать морской разбойницей, — успокоила её Пеппи. — Я стану маленькой, но очень грозной разбойницей, которая сеет вокруг себя ужас и смерть.

Пеппи задумалась.

— Представьте себе, — сказала она после паузы, — нет, вы только представьте себе, что через много-много лет мимо моего домика пройдёт какая-нибудь тётя и увидит, как мы играем в саду и прыгаем на одной ножке. И она, быть может, спросит тебя, Томми: «Сколько тебе лет, дружок?» А ты ей ответишь: «Пятьдесят три года, если не ошибаюсь».