Поскольку собирать мне, кроме личных вещей, было особо нечего, то я стал помогать Бродяге, ликвидировать следы нашего присутствия. Не все, конечно, а те, что могли указывать на некоторую специфичность нашей «гоп-компании». Ведь понятно, что обычные окруженцы не стали бы строить радио-помост, да и кучки металлических опилок, оставшиеся после потрошения снарядов, тоже следовало спрятать. Пока мы, подсвечивая себе фонариками, занимались хозработами, я спросил у Александра:
- Слушай, а что ты, когда Старинову и Судоплатову приветы передавал, не сказал от кого?
- Понимаешь, Тоша, я, вначале, хотел сказать, что привет от «Фермера», но в последний момент вспомнил, что этот позывной был у генерала Скоблина.
- А это кто такой?
- Из белых, но в тридцатые начал работать на НКВД - помогал при похищении генерала Миллера.
- Это из РОВСа который?
- Да.
- Тогда палево было бы.
- Скоблин, при невыясненных обстоятельствах исчез в тридцать седьмом.
- Что значит «исчез»?
- Кто говорил, что его НКВД ликвидировало, Судоплатов писал, что Скоблин погиб во время бомбежки в Испании, а некоторые - что он бежал в Америку.
- Тады ой!
- Но поиграть на этом можно, обдумать только все как следует надо.
- Там видно будет. К дуплу пойдешь?
- А кто еще сможет?
- Верно, но мы с Люком тебя прикроем.
- Я на это надеюсь.
Потом Шура опустился на четвереньки и, при свете двух фонарей, еще раз осмотрел землю:
- А, все равно найдут, если будут по серьезному искать… - и, встав, отряхнул колени.
…………
Четыре километра до новой базы наша колонна проехала за два часа. Неплохой результат, если учитывать, что мы ехали ночью, по совершенно незнакомой местности, а дорожные указатели здесь появятся лет через тридцать, никак не раньше. Люк с Тотеном и Зельцем ехали впереди колонны на мотоцикле, я вел «ублюдка», в кузове которого, расположившись на тюках с имуществом и выставив на каждую сторону по пулемету, ехали Дед Никто и Бухгалтер. За мной ехали на «эмке» командир вместе с Бродягой, а замыкал колонну «опель», за рулем которого гордо восседал ефрейтор Чернов.
Проехав Волковщину и Скнаревичи, мы повернули на север и вскоре доехали до хутора Дмитрево, за которым и начинался интересующий нас лес. Самое смешное, что в этом лесу тоже была смолокурня, о чем свидетельствовала надпись «Смола» на советской карте.
Лес встретил нас звоном комаров. Ну, еще бы, если судить по карте, здесь вокруг сплошные болота. Но почва под ногами была сухая, поэтому, проехав по дороге еще сотню метров вглубь леса, мы свернули с нее и встали лагерем метрах в тридцати, резонно посчитав, что шанс, встретить в такое время в этом месте немцев, весьма невелик. По расписанию мне опять досталась смена с четырех до шести, поэтому, натянув свой тент с одной стороны «круппа», я залез под него, и, занавесившись с другой стороны своим сетчатым шарфом, залез в спальник и мгновенно уснул. Засыпая я почему-то думал о том, что вот, бывало, в Москве, один комар в комнате своим пищанием уснуть не дает, а здесь, в белорусских болотах, в окружении мириадов этих тварей мне… все… равно.
………
В четыре часа утра меня разбудил Слава и я, отстояв «собачью вахту», пошел, согласно приказу командира, всех будить. Подняв народ на ноги, мы, вместе с Люком, вооружившись «нашей» картой, оседлали мотоцикл и отправились на поиски смолокурни. Минут через пятнадцать искомый объект мы нашли. Связавшись с Фермером, я сообщил о находке, и мы остались на «объекте» ждать подхода «основных сил».
Эта смолокурня довольно сильно отличалась от первой - вместо солидных сараев здесь было несколько навесов и одна избушка. Но нам-то не пофиг? Главное, что здесь есть в запасе много дров и место для всего нашего автопарка. И немцы докучать не будут.
Через полчаса подъехали остальные, и работа закипела. Бухгалтер со своими коллегами-артиллеристами под одним из навесов разбирали унитары, подготавливая снаряды для выплавки взрывчатки, Люк же с сержантом Юриным и Дроздовым ушли заготавливать жерди и колья. Бродяга с Казаком и вашим покорным напряженно морщили лбы, пытаясь придумать, как бы половчее извлечь столь нужную нам взрывчатку, и, желательно, без человеческих жертв. Главной проблемой было отсутствие у нас термометра, поэтому приходилось прикидывать, как сделать «паровую баню». Я задумчиво посмотрел на сделанный из бутового камня фундамент смолокурни, размышляя, не может ли он как-нибудь пригодиться нам, в нелегком диверсионном деле.
- … равномерно и несильно нагревать, иначе выгорит… - услышал я слова Казака.
- Что ты сказал? - переспросил я.
- Надо равномерно нагревать снаряды, и не выше ста градусов, а у нас только котелки и одна бочка есть.
- А если снаряды в смолокурне подвесить кверху ногами и аккуратно греть, ну, как смолье греют? И на выходе в ведро собирать?
- Не понял? - удивился Бродяга, - ты это о чем?
- Ну, смолу они здесь так делают - в этот бак набивают смолистые деревяшки, а снаружи дровами и греют, а вот из этой трубы, - я показал рукой, - смола и вытекает. Надо только внутри от смолы отчистить. Самое простое - выжечь.
- Ну вот, а ты молчал, пока мы тут себе мозг взрывали! - взвился Казачина.
- Цыц! - прикрикнул на него Бродяга. - Он не молчал, а вспоминал!
В конце-концов, после чистки смолокурни и пары часов экспериментов, первая, пробная партия боеприпасов отправилась на «переплавку».
«Шаманские пляски с бубном», «чернокнижники за работой» и, даже «Трус, Балбес и Бывалый наносят ответный удар» - все эти шуточки наших боевых товарищей здорово раздражали, но вопреки их скепсису уже через четверть часа в жестяном ведре мы собрали первые три килограмма тола. Мы с нашими пиротехниками даже пожалели, что не загрузили в «перегонный куб» больше снарядов. Потом, мы потратили около сорока минут на остужение и чистку «котла». К полудню наша команда уже переработала сорок снарядов из имевшихся сорока шести, и у нас закончилась подходящая тара, так что мы с Иваном отправились отдохнуть, а Бродяга засел с Фермером за обсуждение оперативных вопросов.
Правда отдых у нас получился странный - буквально через десять минут меня отыскал Док и попросил поточить ему скальпели. Я достал из своего баула набор точильных камней и засел за работу. Видя это, и Казачина решил, как он сам выразился, «потренировать мелкую моторику», и стал возиться с взрывателями, извлеченными нашими артиллеристами из снарядов.
- А не боишься? Чай не петарды китайские потрошишь… - спросил я Ваню, глядя с каким энтузиазмом, он ковыряет взрыватель микроскопической отверточкой.
- Неа, я у Трошина еще вчера проконсультировался, - невозмутимо ответил пиротехник.
- Ну-ну… - только и сказал я, отодвигаясь от него подальше.
Но предаваться созидательному труду на лоне природы мне пришлось недолго, стоило мне поточить Доковские инструменты и приняться за свои личные ножики, как меня позвал к себе командир.
- Давай, Тоха, присаживайся, - пригласил он меня и протянул мне… бутерброд с салом.
- С чего такая щедрость?
- Это не щедрость, а премия за отлично усвоенный в юности материал! - с важным видом сказал Саша. - Ладно, шутки в сторону… Ты что про обстановку на фронте сказать можешь? Вспомнил чего?
«Ну вот, не дают распрямить извилины». - Подумал я, а вслух ответил:
- Я ошибся, когда окруженцам байки рассказывал - фронт сейчас не у Борисова, а у Орши и Витебска, и нам бы, по-хорошему, неплохо активизироваться на коммуникациях.
- Вот об этом я и хотел поговорить. Шура считает, - кивок в сторону Бродяги, - что связника нашего подставлять пока не стоит, и, поэтому, диверсию с фугасами, которую мы вчера планировали, стоит отложить или провести в другом месте.
- Так, а что ты придумал вместо нее?
- Вот, смотри, - и Фермер развернул карту, - здесь, на подходах к Острошицкому Городку - целая сеть рек и речушек. Соответственно, и мостов хватает. Если мы рванем хотя бы вот эти три - у Пильницы, на пару-тройку дней шоссе заблокируем. Немцы их, конечно, быстро починят, но пробка на шоссе будет, а это то, что доктор прописал, тем более что рокадное шоссе мы из строя тоже вывели.
