— Доверюсь, — прошептала она сквозь слезы и тут же, глубоко вздохнув, протянула ему вторую руку. Сэнди знала: теперь оба они зависят от Бога, да еще от скалы, которая, возможно, над ними сжалится. — Я доверяю тебе, Жак, доверяю всем сердцем.

Дюйм за дюймом карабкались они по голой скале и к моменту, когда достигли края пропасти и тропинки, оба были мокрые от пота, грязные — покрытые серой пылью, смешанной с кровью, которая сочилась из их пораненных рук. Они долго лежали в объятиях друг друга, не шевелясь, не произнося ни слова. Сердца их стучали, как два молота. Потом бронзовая рука Жака повернула лицо Сэнди, все залитое слезами, и она увидела на его лице улыбку.

— Я обещал Энн, что заставлю тебя доверять мне, — сказал Жак. — Чего бы мне это ни стоило. Пожалуйста, останавливай меня в будущем, чтобы я не давал столь неразумных обещаний.

— Жак, я люблю тебя. Боже, как я люблю тебя…

— И доверяешь мне?

— Да. — Голос ее хрипел от волнения.

— В таком случае я разрешаю тебе поцеловать меня. — Жак притянул Сэнди к себе, положил ее поверх своего тела, крепко обнял, и они слились в долгом, долгом поцелуе. — Ты выйдешь за меня замуж? — спросил Жак, едва оторвавшись от ее губ. — Сейчас — да?

— Нет, лучше завтра.

— Не знаю, смогу ли я ждать так долго, — сказал Жак сурово. Однако в голосе было искреннее волнение. — О любовь моя, любовь моя! Обещаю воздать тебе за все твои страдания. Я буду любить тебя так, как еще никто не любил женщину. Можешь себе это представить?

— С трудом. — Сэнди смеялась, впервые за много лет освободившись от душевной боли и горечи. А дальше… дальше Жак издал сдавленный стон, говоривший о его бешеной страсти. И снова уста впились в уста… Только голубое небо и горы видели остальное.

Эти двое вступили на одну дорогу, дорогу жизни, уходящую в вечность.