Ухватившись за костыли, поднялся. До процедурного кабинета добрался сам под присмотром Марии Петровны.

С каждым днем я шел на поправку. На горизонте начала маячить надежда на выздоровление. Вот только знал, в спорт я не вернусь. Перенесенные травмы не позволят. Хотелось напиться, или стукнуться головой о стенку от отчаяния. Но держался. Вот только апатия и депрессия бродили где-то поблизости.

 К лету меня выписали. Но жить в своей квартире мне не позволили. Во-первых, нужен постоянный присмотр, во-вторых, тяжело мне будет взбираться на этаж. Поэтому родители забрали меня к себе. Начался долгий и нудный этап реабилитации. Массажи, лечебная физкультура, прочие процедуры, которыми были до предела забиты мои будни. Порой хотелось выть от отчаяния. Порой радовался своим крошечным успехам. С каждым днем мне удавалось самостоятельно передвигаться все больше, дальше, быстрее. Мама радовалась, украдкой смахивая слезы, и глядя на отца, который слишком уж внимательно читал прессу, держа газету вверх ногами.

За время моей болезни, прошел суд над водителем, въехавшим в мой внедорожник. Благодаря какому-то полутрезвому Шумахеру моя жизнь полетела к черту.  А я даже не смог явиться на заседание слушания дела.

Лето пронеслось, почти незаметно. Булатовы к осени ждали пополнение, Ильяс с Эльвирой часто приезжали ко мне в родительский дом. Украдкой, как бы невзначай интересовался делами Вилоры. В ответ получал развернутые ответы от Эльвиры и осуждающий взгляд от Ильяса. Он считал, что мне следовало рассказать Вилке обо всем. Но я считал, что еще рано.

-Когда смогу сам своими ногами прийти к ней, тогда и расскажу, - упрямо говорил я другу. Булатовы молча соглашались, но смотрели на меня с осуждением.

В начале сентября попросил Гавра продать мой домик на море. Финансовый вопрос встал ребром, сбережения закончились, а висеть на шее у родителей мертвым грузом не хотелось. Домик продавал с тоской и сожалением. Когда-то мне так хотелось свозить туда Вилку, позагорать на солнышке, поплавать, поваляться на песке… Но пьяный водитель грузовика и этого лишил меня.

Продав домик, Гаврил предложил мне открыть свое дело. Первой реакцией был смех. Потом призадумался, если попросить друзей о помощи, то все реально. Тем более стартовый капитал имелся, да и Гаврил предложил партнерство. И вот к середине октября я, во многом благодаря Гавру, стал начинающим бизнесменом, владельцем магазина спортивной одежды и инвентаря. Было безумно трудно начинать с нуля. Но интересно. Часто я валился с ног от усталости, практически проваливаясь в беспамятство. Я вновь сел за руль, но довольно часто появлялся страх, особенно, если на дороге встречались грузовики. Но я боролся с собой и своими страхами.

И я почти уже не хромал. Еще весной пообещал себе, что к Вилке заявлюсь, когда встану на ноги. И вот, кажется, момент настал. Но я решил еще чуть-чуть подождать. Когда смогу двигаться быстрее, не хромая. Когда дела в магазине более-менее пойдут в гору. Когда…Эх, едрен-батон! Сам для себя ищу какие-то отговорки, скрывая страх быть отвергнутым. Но я реально боялся. Боялся, что спустя столько времени она даже и не посмотрит на меня. А я не мог так. Не мог быть просто другом для нее.

Двадцать седьмого октября позвонил Ильяс. Радостно прокричал в трубку, что стал отцом. За друзей был безмерно рад. Поздравил их с малышкой. Взамен услышал требование явиться на перестановку мебели в их новом доме на следующий день. Смеясь, выполнил просьбу. Иль, немного ошалевший и ежесекундно улыбающийся, встретил меня в дверях дома. Гаврил уже был у него. Мы посидели в тесной мужской компании за рюмкой чая, передвинули мебель, расставили все строго по плану, составленному Эльвирой. Обновили гостевые комнаты, оставшись на ночь. Наутро  нас заботливый папашка отправил по домам, потребовав явиться к обеду в роддом, дабы забрать его жену и дочурку домой. Гаврик, покаялся, что не сможет. Я милостиво согласился взять на руки его крестницу, и доставить до колыбельки. На том и порешили.

В назначенный час я уже стоял у входа в больницу. Безумно нервничал, зная, что Вилора тоже обещала приехать сюда. Но когда я подъехал, ее еще не было. Ильяс отправился к жене, помочь собрать вещи, а я ждал на улице. Надвинув кепку на глаза, лениво осматривал окрестности, пряча руки в задние карманы джинсов. Вдруг, будто почувствовал, что Вилора пришла. Просто знал, стоит обернуться и увижу ее. Даже дышать перестал. Замер. Ожидая, и боясь. Столько месяцев ее не видел, сны – не в счет.

-Слышь, гопота, подвинься, когда честные тётеньки идут! – прокричала Вилка. Оглянулся, проверяя, галлюцинации или нет. Нет, она, моя маленькая вздорная девчонка. Все такая же, только волосы стали еще длиннее, будто она и не стригла их с нашей последней встречи.

Отступил на шаг назад, пропуская ее. Секунду смотрел на нее. А потом просто плюнул на все. Я и так слишком много ждал, слишком многого лишил себя. Если не сейчас, то когда? Сколько мне еще оставаться в стороне, и ждать? Все! Не могу! И потом, жизнь она ведь коротка и непредсказуема. Секунда может решить много. Мне повезло, что я выжил в аварии. А если бы нет? Так что, хватить наматывать сопли на кулак, пора показать себя мужиком. Завоевать девушку.

-Вилочка? – ласково позвал я. Вилора замерла, даже, кажется, ощетинилась вся. Улыбнулся. Она все такая же ершистая.  И все так же не любит, когда ее называют «Вилкой».

Развернулась ко мне лицом, смерила убийственным взглядом, что только раззадорило еще больше. Смех так и рвался наружу, вытесняя всю горечь, скопившуюся за последние месяцы.

-Слышь, ты! – пропыхтела Вилора, даже кулачки сжала от гнева,  - Еще раз услышу – пожалеешь!

-Очень заинтригован, - пробормотал я. Взгляд задержался на ее губах. Смертельно захотелось прикоснуться к ним, попробовать на вкус, провести языком… Даа, Вилора Германовна, поздно бегать от меня.

Вилора отвернулась, собираясь улизнуть. Вот только я был не согласен.

-Вилочкаааа! – промурлыкал я, стремительно делая шаг к ней, почти касаясь ее. Всего миллиметр разделял нас.

-Я тебе сто раз говорила, не подкрадывайся… - почти завопила девчонка. А я только и ждал, когда она повернется ко мне. Повернулась. Договорить не дал. Накрыл ее губы своими губами, впился в них со всей тоской, нежностью и еще кучей чувств, которые всколыхнулись во мне за эту секунду. Вилора не вырывалась, даже не шевелилась, просто стояла, приоткрыв ротик, и позволяла себя целовать. От чего крышу снесло, мозг отключился, и думать никак не получалось.  Как и остановиться. 

- Вилочка? – ласково позвал я, не узнавая свой голос. Обхватил ее лицо ладонями, ласково удерживая, не позволяя отстраниться. Да и Вилора, судя по всему не собиралась от меня убегать. Понял, нужно поговорить. Прям сейчас все ей рассказать о своих чувствах, обо всем, что происходило со мной, о том, что только ее образ, появляющийся в моих снах, помог мне пойти на поправку. Хотел просто сказать, как люблю ее.

Вот только больничный двор не самое удобное место для долгих разговоров.

-Вилорааа? – вновь позвал я, уже чуть громче,- Поехали ко мне? Я тут недалеко живу.

-Конечно, Радя, - прошипела она, ее голос вмиг стряхнул пелену с моих мозгов, прикинул, как мои слова должны были звучать для нее, - Ты тут рядом, за углом, в травмпункте живешь. Поехали! – гаркнула он уже громче, и размахнувшись, двинула мне по … дальше все мысли вытеснила боль. Господи! Ну и удар у нее! И как я забыл об этом ее волшебном пенделе?

Пока я отходил от удара, моя заботливая девочка еще и советы давала. Несмотря на резкую боль, едва сдерживался, чтобы не ржать на весь больничный городок. Да, Вилора – крайне редкий экземпляр, единственный в своем роде, я бы сказал.

-Ну, как? Полегчало? – спросила она, когда я разогнулся.  Кивнул в ответ. Вилка ехидно улыбалась, очевидно, считая, что последнее слово остается за ней. Дудки! Теперь буду целовать ее постоянно, пусть привыкает!