– Интересно, где… – начала было Аннабет.

Двери за нами тяжело захлопнулись.

– Так-так, – пробормотал я. – Кажется, придется ненадолго здесь задержаться.

Я услышал отголоски музыки, доносившейся с противоположного конца холла. Судя по мелодии, это была танцевальная музыка.

Мы спрятали наши рюкзаки за колонной и пошли дальше, в глубь холла. Не успели мы далеко уйти, как я услышал шорох шагов по каменному полу, и из полумрака нам наперерез выступили мужчина и женщина.

Оба были седые, коротко подстриженные, в черном одеянии с красной окантовкой, похожем на военную форму. У женщины над верхней губой наметились тонкие усики, а мужчина, напротив, был чисто выбрит, что показалось мне нелепым. Оба держались неестественно прямо, будто к их спинам привязали палки.

– Ну? – спросила женщина. – Что вы здесь делаете?

– Хм… – Я понял, что не готов к такому вопросу.

Поскольку я сосредоточился исключительно на том, чтобы найти Гроувера и выяснить, в чем тут дело, то совершенно не учел, что кто-то может подвергнуть допросу трех подростков, пробравшихся ночью в школу. В машине мы вообще не говорили о том, как проникнем внутрь.

– Мэм, – ответил я, – мы просто…

– Ха! – выкрикнул мужчина так резко, что я чуть не подпрыгнул. – Посетителей не пускают на танцы! Вас следует у-у-у-да-а-а-лить!

Он говорил с акцентом, возможно французским. Во всяком случае, слегка гнусавил. Мужчина этот отличался высоким ростом и хищными, ястребиными чертами лица. Когда он говорил, ноздри у него раздувались, отчего было трудно не смотреть на его нос, а глаза были разноцветные – один карий, другой голубой, – как у дворовой кошки.

Я представил, как он вышвыривает нас за дверь, в снег, но тут вперед выступила Талия и сделала нечто очень странное.

Она щелкнула пальцами. Звук получился резкий и громкий. Может, мне показалось, но я почувствовал, как от ее пальцев исходит дуновение ветра; оно проносится через холл, овевая нас и учителей и шевеля знамена на стенах.

– Но мы не посетители, сэр, – сказала Талия. – Мы приехали сюда учиться. Помните? Меня зовут Талия. А это Аннабет и Перси. Мы к вам в восьмой класс.

Преподаватель-мужчина сощурил свои разноцветные глаза. Не знаю, о чем думала Талия. Теперь нас, возможно, накажут за ложь и действительно вышвырнут за порог. Но мужчина, казалось, пребывал в нерешительности.

– Миссис Готтчок, вы знаете этих учеников? – Он посмотрел на свою коллегу.

Несмотря на шаткость нашего положения, мне пришлось прикусить язык, чтобы не рассмеяться. Учительница по фамилии «Съела мел»?[1] Он, вероятно, шутит.

Женщина заморгала глазами, словно выйдя из транса.

– Да. Кажется, знаю, сэр. – Нахмурясь, она посмотрела на нас. – Аннабет. Талия. Перси. Что вы делали за пределами школы?

Прежде чем я успел ответить, послышались шаги и в холл, задыхаясь, вбежал Гроувер.

– Вы сделали это! Вы… – Увидев учителей, он тут же замолчал. – О, миссис Готтчок. Доктор Торн! Я…

– Что случилось, мистер Ундервуд? – спросил мужчина, по всей видимости доктор Торн. По тону было ясно, что Гроувер ему неприятен. – Что вы имели в виду, сказав: «Вы сделали это»? Эти ученики живут здесь.

Гроувер поборол одолевавшее его волнение.

– Да, сэр. Конечно, сэр. Я только хотел сказать: мне так приятно, что они сделали… пунш для вечеринки! Отличный пунш. И это они приготовили его!

Доктор Торн уставился на нас. Я решил, что один глаз у него, должно быть, вставной. Вот только какой? Карий? Голубой? Он смотрел так, будто хотел сбросить нас с самой высокой башни замка, но затем миссис Готтчок полусонно произнесла:

– Превосходный пунш. А теперь – уходите отсюда все. И не вздумайте снова покидать школу!

Дважды повторять нам не пришлось. Прежде чем уйти, мы нестройно отбарабанили «да, мэм» и «да, сэр», поскольку сообразили, что здесь так принято.

Гроувер быстро повел нас через холл в направлении, откуда доносилась музыка.

Я чувствовал, как учителя смотрят нам в спину, однако поравнялся с Талией и вполголоса спросил ее:

– Как тебе удалось проделать эту штуку… ну, когда ты щелкнула пальцами?

– Ты про туман? Неужели Хирон тебе не показывал?

У меня перехватило дыхание. Хирон был нашим учителем, но он никогда не показывал мне ничего подобного. Почему же он научил этому Талию?

Гроувер, поторапливая, вел нас к двери, на стекле которой было написано «СПОРТЗАЛ». Даже при моей дислексии я смог это прочесть.

– Уже скоро! – сказал Гроувер. – Слава богам, вы подоспели!

Аннабет и Талия крепко обняли его. Я показал ему поднятый вверх большой палец.

Здорово было увидеться с ним спустя столько месяцев. Он немного подрос и отпустил хиленькие бакенбарды, но в остальном выглядел как всегда, когда хотел сойти за человека: красная кепка на курчавых каштановых волосах, чтобы скрыть козлиные рожки, мешковатые джинсы и спортивные кроссовки, скрывавшие его мохнатые ноги и копыта. Наряд сатира дополняла черная футболка, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы прочесть надпись на ней: «Уэстовер-холл, пехотинец». Трудно было сказать наверняка, что это – род войск, к которому принадлежал Гроувер, или просто школьное прозвище.

– Ну и почему такая срочность? – спросил я.

– Я нашел двоих, – ответил Гроувер, набрав в грудь побольше воздуха.

– Двух полукровок? – изумилась Талия. – Здесь?

Гроувер кивнул.

Найти одного полукровку – уже считалось редкостью. В этом году Хирон перевел сатиров на режим повышенной готовности и разослал по стране для тщательной проверки всех школ – от четвертого до восьмого класса – для пополнения контингента лагеря. Настали отчаянные времена. Мы теряли обитателей лагеря одного за другим. Нам нужны были новые бойцы, где бы их ни обнаружили. Проблема состояла в том, что полубогов осталось не так уж много.

– Брат с сестрой, – сказал Гроувер. – Ему десять, ей – двенадцать. Не знаю, кто их родители, но они обладают отменной силой. Впрочем, время на исходе. Мне нужна помощь.

– Монстры?

– Один. – Гроувер явно нервничал. – Он подозревает. Думаю, он все еще не принял окончательного решения, но сегодня последний день семестра. Уверен, что он не выпустит их из кампуса, пока не будет знать точно. Это, может быть, наш последний шанс! Всякий раз, когда я стараюсь сблизиться с ними, он тут как тут, перекрывает мне путь. Просто не знаю, что делать!

Гроувер с надеждой посмотрел на Талию. Я постарался не слишком расстраиваться из-за этого. Раньше, в поисках ответа, Гроувер всегда обращался ко мне, но теперь старшей стала Талия. И не просто потому, что отцом ее был Зевс. Талия имела больше опыта в отражении атак чудовищ в реальном мире, чем мы.

– Ладно, – произнесла она. – Так где эти полукровки – танцуют?

Гроувер кивнул.

– Вот пусть и танцуют, – сказала Талия. – А кто монстр?

– О! – сказал Гроувер, нервно оглядываясь. – Вы недавно встретили его. Заместитель директора доктор Торн.

Странное место эти военизированные школы. Когда при какой-нибудь торжественной оказии им разрешают снимать форму, ребята из таких заведений ведут себя как полные балбесы. Мне кажется, это потому, что по большей части их держат на коротком поводке и тут они пытаются получить компенсацию за все сразу.

Весь спортивный зал был завален черными и красными шарами, парнишки помладше изо всех сил лупцевали друг друга чем попало, а также пытались задушить одноклассников лентами из гофрированной бумаги, развешанными по стенам. Девочки ходили вокруг в футбольных шлемах, как они это любят, с безумными слоями косметики на лице, в ярких брюках и туфлях, больше похожих на «испанский сапог».

Каждый раз, когда они, взвизгивая и хихикая, набрасывались на какого-нибудь бедного пацана, словно стая пираний, у несчастной жертвы оставались ворох лент в волосах и лицо, разрисованное помадой. Парни постарше, вроде меня, чувствовали себя неуютно, слоняясь по углам зала и стараясь спрятаться, словно их жизни поминутно грозила опасность. Ну, мне-то точно угрожала опасность…