Глубоко укутавшись в плащи, они застенчиво наблюдали за происходящим вокруг. Если одна из них и произнесла за это время хоть слово, то от меня это ускользнуло. Я мог представить только одну причину, почему подобная компания отправилась в такое путешествие: выдать одну или сразу двоих дочерей замуж. Вероятно, они были рады наконец-то получить возможность сбежать от угрюмого взгляда отца.

Другие гости были шахтёрами с близлежащего медного рудника, они, видимо, возвращались домой, чтобы провести приближающиеся праздники со своими семьями. Также в зале находился пастух, чьё коровье стадо, по большей части, замёрзнет за стенами постоялого двора. Он уже успел залить своё горе, и теперь, громко храпя, спал перед одним из двух каминов.

Потом был ещё один человек, так же плотно закутанный в накидку, с глубоко надвинутым на лицо капюшоном. Он занимал место, которое с тактической стороны претендовало на вторую лучшую позицию в зале.

Тепло от двух каминов едва доходило до того угла. Этот человек тоже был поздним гостем: стройная фигура вошла на постоялый двор незадолго до заката, и я еще не особо хорошо смог ее характеризовать. Единственное, что я знал об этом лице — это что две лошади, которых он поставил в конюшне гостинице, были отличной породы. Была ли у этого гостя одета под накидкой и камзолом броня, я не смог разглядеть, однако рядом, прислоненный к стене, стоял длинный меч.

И, конечно, «наемники» — возможно это слово было для них немного лестным, но более терпимым, чем называть их так, как они, скорее всего, этого заслуживали: разбойники, преступники, грабители, убийцы или просто сброд.

Их было девять человек. Они заявились сюда вместе, незадолго после заката, но я не был уверен, действительно ли они связаны друг с другом. Может быть, две небольшие шайки, которые повстречались по дороге на постоялый двор и заключили перемирие, пока бушует метель. Или даже договорились о совместной работе.

Одна группа наемников состояла из шести прожженных малых; их меховые накидки, как и все остальное, были ужасно грязными. Было ясно видно, что они редко проводят время под крышей.

Даже в смеси запахов, наполняющих постоялый двор, среди витающих запахов пива, водки и мокрой шерсти, гари из камина и аромата жаркого из кухни, я чувствовал горькое зловоние застарелого пота и крови.

Уже целый вечер они рассматривали других гостей, постоянно переводя взгляды то на охранников торговцев, то на охранников богатой компании, и, казалось, совершенно бесцельно, бродили по помещению, обращая внимание на лестницы, двери, входы и выходы. Или же жадно глазели на стройные фигурки служанок.

Трое других наемников были, вероятно, теми, кем и казались — более ухоженные, чем группа из шестерых, на них всех были одеты кожаные доспехи, укреплённые стальными пластинами, а вооружены они были кинжалами и длинными мечами. И выглядели они, как хладнокровные профессионалы.

Пока первая группа становилась всё громче, побуждая каждого в комнате смеяться над их двусмысленными шутками, эта троица сдерживалась и опустошала свои кубки неспешно, хотя и непрерывно.

На постоялом дворе комнат было мало: две одноместные; две, в которых стояло по шесть кроватей, а также два больших спальных зала на чердаке, под коньком крыши.

Остальные гости были приглашены переночевать на сеновале в конюшне.

Если подумать, насколько, вероятно, будет холодно, то конюшня была не таким уж и плохим вариантом. Скота было больше, чем людей, а конюшня забита до отказа. Тепло животных обязательно защитит от замерзания.

Я занимал одну из двух одноместных комнат и знал, что все остальные заняты. Благородным путникам тоже уже не досталось комнаты, и мужчина так долго возмущался во всё горло, что все мы вздохнули от облегчения, когда он наконец-то решил присесть и успокоиться.

Из всего этого следовало, что сэре придётся ночевать либо на конюшне, либо в общей комнате.

В любом случае, это была не та компания, в которой я хотел бы оказаться занесенный снегом.

Люди, проживающие на постоялом дворе — это сам хозяин; кто-то на кухне, я только слышал, как он или она гремит кастрюлями; конюх, который, скорее всего, не справлялся с кучей скотины; три служанки в возрасте между пятнадцатью и двадцатью — молодые, стройные и с неплохой внешностью. Даже старые глаза могут порадоваться изящным движениям. Мужчины смотрели им вслед, большинство этих взглядов меня не беспокоили.

А вот то, что за женскими округлостями следовали также взгляды некоторых наемников, говорящие о намерении взять силой то, что им нравиться — очень меня тревожило.

Так как постоялый двор находился далеко от любого поселения, не было ничего удивительного в том, что хозяин постоялого двора нанял двух молодых, крепких работников, выполняющих тяжёлую работу. Они носили при себе короткие, обмотанные кожей дубинки. Возможно, этого было бы достаточно, чтобы урезонить напившегося гостя, но у них не было ни единого шанса против девятерых наемников.

Я снова повернулся к сэре Маэстре.

— Вы нашли самое неподходящее время, чтобы посетить это место.

Она приподняла бровь — бледную, как и всё в ней, но все же выразительную.

Красноватое мерцание в ее глазах исчезло. Возможно, это было только мое воображение или же отблеск пламени одного из каминов. Теперь они стали фиолетовыми — ни с чем не сравнимый цвет. За то время, пока я рассматривал людей в зале, к ней снова вернулось самообладание. Если до этого она выглядела одновременно грустной, сердитой и разочарованной, то теперь, казалось, посмеивается. Возможно, даже надо мной.

— Вы переживаете за мою безопасность?

Я взглянул на нее.

— Я знаю, что вы — Маэстра. Вы довольно громко сообщили об этом, когда зашли в зал. Мои старые уши все еще в состоянии слышать, если только прокламировать слова достаточно громко. Но тем самым вы также бросили вызов. Некоторые люди смотрят лишь на внешность и, возможно, поддаются искушению, совсем не думая о цене. И даже вам необходим сон.

— Так что вы предлагаете?

Я вздохнул.

— Я прикажу хозяину постоялого двора поставить вторую кровать в мою комнату.

— Вы так галантно предлагаете мне вашу защиту на ночь? — она рассмеялась. — Были бы вы были кем-то другим, я бы заподозрила нечистый умысел.

— Если вы хотите нечистого умысла, тогда вам стоит обратиться к наемникам, — она повернулась на своём стуле.

Разговор группы шестерых наёмников стал тише, они разговаривали между собой, но продолжали бросать взгляды на служанок, которые между тем, стали осторожнее, когда обслуживали этот стол.

Эти наемники, или скорее, всё же разбойники, напоминали мне стаю волков, обдумывающих, как им лучше всего отделить косулю от стада.

Один из наемников — предводитель — заметил взгляд Маэстры, и теперь нагло рассматривал ее. Широкая, неприязненная улыбка растянулась на его губах, обнажая крепкие, серо-белые зубы хищника. Это зрелище было легче вынести, чем смех некоторых из его компаньонов, у тех тут и там можно было увидеть почерневшие обломки зубов. А зубная боль не способствует спокойному нраву.

Она не отреагировала на его взгляд, продолжая осматривать помещение. И, сделав те же самые выводы, что и я, снова повернулась ко мне.

— Я понимаю, что вы имеете в виду. Но еще я в общей сложности насчитала одиннадцать охранников, — она, как и я, не добавила к ним работников постоялого двора.

Я кивнул.

— Предположим, тот или иной гость тоже готов защитить свою жизнь при помощи холодной стали. Итого, будем считать, что у нас приблизительно пятнадцать готовых к обороне людей. Если наши друзья что-то замышляют, то окажутся в меньшинстве. Это то, о чём вы думаете?

— Что-то вроде того. Я особо не переживаю. Я хорошо обучена искусству владения мечом, а Каменное сердце мне поможет, — она посмотрела на свой меч.

Рубины, образовывающие глаза дракона, насмешливо меня рассматривали.

— Изгоняющий меч может многое. Но уже бывали случаи, когда привязанные к мечу все равно умирали, хоть и держали меч в руках, — сухо ответил я.