Потом Тэй начал создавать себя заново. Он втягивал в себя вещество сада, забирая его у тех созданий, что когда-то были людьми, но перестали ими быть. Друид докапывался до их сущности, до самой сердцевины того, во что их превратила волшебная власть Черного эльфинита, и взращивал это в себе. Он становился таким же, как они, — безнадежно погибшим, опустошенным и бесплодным, таким же порождением зла и безумия. Лишь малую толику собственного «я» сохранил Тэй, чтобы иметь возможность двигаться среди них. Теперь только один шаг отделял его от них, один почти неуловимый шаг.

Эльфы, издали наблюдавшие за друидом, видели, как он преображался. Видели, как его высокая сутуловатая фигура сникла и закрутилась кольцом, а длинные руки и ноги стали узловатыми и кривыми. Они чувствовали, что его наполняло нечто темное, порочное. До них донесся запах распада, тлена. Все доброе, человеческое покинуло его, и даже Ярл Шаннара при всем своем мужестве, увидев, во что превращается его друг, в ужасе отшатнулся.

Безумный звон зазвучал в голове Тэя Трефенвида. Он стал излучать разлагающие флюиды темной магии сада, обуявшие тех, чьи жизни воплотились в нем, тех, для кого он стал домом. На мгновение Тэю показалось, будто он проник в тайну, понял, как действует волшебство Черного эльфинита, однако близость прозрения вселила такой страх в последние остатки здравого, в то крошечное ядрышко, которое вело его к цели, что он вынужден был отступить.

Тэй пошел в сад. Теперь он ничем не отличался от существ, которых тот поглотил. Он шел смело, ему нечего было бояться. Шел, как один из них, однако в нем еще жило сознание долга, которое утратили они, изменив свой облик. Он все еще принадлежал миру, покинутому ими навсегда. Тэй скользил между деревьями, змеей пробирался сквозь нежные лианы. Его наполнял тот же яд, что и их, от него не исходило флюидов лучше и светлее тех, что испускали они. Он проникал в темные глубины, дававшие им приют, извивался в их бездушных объятиях.

Сад и существа, питавшие его, отнеслись к Тэю именно так, как он и рассчитывал. Они приветствовали его, обнимали, точно своего давнего, доброго знакомца. Он погрузился в их порочный круг, в лоно распада, позволяя щупальцам их общего разума проникать в его сознание, чтобы они могли видеть его намерения. И признали в нем хранителя, садовника в их саду. Он явился, чтобы принести им нечто благое, дать новый импульс их росту, удовлетворить их невысказанные нужды. Он пришел освободить их.

Тэй проник в сад так глубоко, что совсем заплутал. Теперь, если он не выйдет отсюда, всему пережитому в прежней жизни будет суждено растаять, не оставив даже воспоминаний. Какой-то сгусток черной энергии извивался в нем, выдавливая жизнь маленькими алыми капельками. Его охватили безумие и жажда, навязчивая идея разрушения, в которой не было ни следа былого мироощущения Тэя. Казалось, он навсегда отрешился от всего, чем дорожил.

Но нет. Его вело неизменное, властное сознание цели, которой он посвятил себя. Он пришел за Черным эльфинитом, и даже в безумии Тэй был полон решимости добыть его. С единственной мыслью он неудержимо стремился к нему. Нити магической паутины раздвигались перед ним, лианы взлетали вверх, но не от злобы, а от радости. Сад сам открыл ему дорогу к эльфиниту, разрешил взять его в руки, прижать к груди. Они видели, что Тэй пришел, чтобы заботиться о камне. Пришел добыть у него новую порцию магической силы и разделить ее с ними, утолить их голод.

Именно такую личину надел на себя Тэй. Существа, составлявшие сад, не могли больше вызывать силу, которая разрушила и извратила их, не могли пользоваться ею, они были заперты в неволе, пойманы в ловушку в виде деревьев и лиан, навечно пустивших корни на этом прямоугольном клочке земли под сенью крепости, где когда-то жили. Они стерегли камень, как замок своей темницы, в ожидании того времени, когда найдется ключ и они выйдут на свободу. Тэй стал для них хранителем ключа. Их шансом, надеждой, обещанием, которое подсказывало безумие.

И так шаг за шагом он шел назад через сад, неся в руках — вернее, в том, что можно было считать руками, — Черный эльфинит. Магические линии тянулись за ним, вся паутина, опутывавшая сад, пришла в движение, освобождая ему место и убирая свои нити, чтобы он мог пройти. Нити с тихим звоном лопались от его шагов, и Тэй чувствовал, как сад содрогался от боли. Но эта боль возвращалась к нему новой силой, и сад наслаждался ею. Боль обещала скорый конец, конец и перевоплощение. Тэя несла какая-то темная сила, наполняя его сердце, заставляя быстрее двигаться вперед среди теней. Она воздействовала на его порочную оболочку, испытывала его, и он чувствовал, как шелковые пальцы касаются его кожи. Это пробуждалась к жизни дремавшая магия Черного эльфинита. Потревоженная надеждой снова вырваться наружу, она проснулась и давала ему понять, какие возможности таятся в ней. Она ласкала Тэя, как любовника, проникала в его полуистлевшее тело и наполняла его радостью.

— Я могу стать твоей, — нашептывала она. — Приказывай, и я дам тебе все, что пожелаешь.

Тэй рвался из темноты сада к свету, стремясь освободиться от лиан, от голосов, от прикосновений тех, кто обитал в нем. Жуткое, погибшее создание, не имевшее ничего общего с человеком, он казался таким мерзким порождением Тьмы, что никто не смог бы узнать его. Он припал к земле и, словно грязная жижа, вытек на мощеную дорожку, прижимая к себе Черный эльфинит. Магические линии по-прежнему незримо тянулись за ним, как нити, только ему одному видимые, как путы, которые в одно мгновение могли затянуть его назад. Спереди на него с ужасом взирали эльфы, пришедшие с ним в Великую Чу. При его приближении они с криком выхватили мечи, Тэй смотрел на них и не узнавал. Смотрел, но ему не было до них никакого дела.

Ярл Шаннара поднял руку, приказывая своим товарищам придержать оружие. Один, без сопровождающих, он пошел вперед, не сводя глаз с призрака, маячившего перед ним. Когда между ними оставалось всего несколько ярдов, он остановился и хриплым, дрожащим, полным отчаяния голосом прошептал:

— Тэй Трефенвид?

Мелодия собственного имени вернула Тэя к жизни. Повинуясь магической силе друидов, спрятанное в самой глубине неприкосновенное ядро его существа высвободилось и вновь заполнило его. Магия освободила его от той личины, которую он надел на себя, извлекла из окутывавшего мрака, из трясины, куда он погрузился. Она выжгла оболочку существа, в которое он превратил себя. Выжгла поглотившее его безумие. В одно мгновение Тэй возродился, обретя присущие ему черты, разум, веру.

Тянувшиеся за ним магические нити оборвались, и Тэй стал единственным обладателем Черного эльфинита.

Сад пришел в неистовство. Деревья и лианы взвились над землей с такой силой, словно вот-вот вырвут собственные корни. Они ринулись вслед за Черным эльфинитом и Тэем, чтобы вернуть камень и уничтожить вероломного похитителя. Однако Тэй, который после преображения снова обрел магический дар, укрылся за стеной огня друидов. Лианы пытались захлестнуть его, обвиться вокруг него, чтобы вернуть в свои темные глубины. Но огонь не подпускал их, превращая в пепел, и сохранял Тэя невредимым.

Ярл Шаннара и остальные эльфы ринулись к нему.

«Нет! — мысленно прокричал Тэй. — Нет, стойте! » Он велел им не приближаться к себе, жестом предупреждая Ярла Шаннару. Но нет! Увидев, что он вернулся с камнем, эльфы решили прийти на помощь, не смогли устоять на месте. Храбрецы с безрассудной удалью бежали вперед, обнажив мечи, и не сознавали, какая опасность им угрожает.

Слишком поздно они поняли свою ошибку. Сад с быстротой мысли повернулся к ним, лианы схватили ближайшего Эльфийского Охотника, прежде чем тот успел отскочить, и разорвали его на части. В безумном отчаянии Тэй попытался прикрыть своих друзей огнем друидов, ослабив собственную защиту. Спасая их, друид бросился к лестнице и крикнул остальным, призывая следовать за ним. Они выполнили приказ, однако еще один Охотник замешкался, был схвачен и простился с жизнью.