Королевство Норфолк. Где-то в Северной Эстерии

Похороны не были долгими. Все трупы бандитов он затащил в свой дом, разлил по полу медовуху и поджег. Если кто и будет разбираться в пепелище, то они найдут множество тел, в большой комнате лежащих двумя рядами — так обычно располагались военные отряды на ночлег. Упились, задохнулись и сгорели заживо — эта версия случившегося для начала будет основной. Любой мало-мальски грамотный сыскарь быстро разберется, что к чему, но пока он доедет в это захолустье из города, пока маховик розыска закрутится, пройдёт множество времени.

Огонь быстро заплясал на посеревших от старости занавесках, и уже через пару минут деревянное строение вовсю пылало, оставляя дымный след в темнеющем небе. Сделав настил из приготовленных для нового сарая плах, он разложил вокруг пару больших брёвен, накидал веток и положил туда тело деда. Вложив в его холодные руки меч, он последний раз простился с ним и поджёг сушняк.

Сил сдерживать слёзы уже не осталось.

В багровеющие небеса пламя уносило частичку души Форста. А вместе с водой из глаз выходила боль. Почему терять близких людей больно? Так больно, что сердце вот-вот сожмётся, не выдержав усилия. Поранишь руку — перевязать, да живицу приложить, поранишь ногу — промой вином, наложи пару швов — вот и всё лечение. А что делать, если рана внутри? Не где-то во внутренних органах, но в самом человеческом естестве. Что тогда делать? Чем перевязать душу?

"Время лечит…" — вспомнились слова деда, а под сердцем снова вспыхнуло.

Несомненно, он прав, вот только он ничего не говорил о том, как переждать это пресловутое время. Как справиться с навязчивым желанием прийти и забить меч в глотку этого графа, как там его, Рейнгорта? Ведь это он послал отряд в эти земли, между прочим, ему не принадлежащие! А их сюзерен — граф Милович — и в ус не дует. В его земли вторгаются вражеские воины, но за целый день по следам не пришёл ни один патруль. Они даже вассальную клятву давали разным герцогам. Что же получается? Полномасштабное вторжение? Необъявленная война?

Похоже на то. В любом случае, тут больше делать нечего. Не одни так другие придут разбираться. Первые — убьют, вторые погонят в ополчение, что опять-таки нисколько не приблизит Форста к задуманному. А задумал он одно. И смерть Рейнгорта будет окончанием сего плана.

Зачем им понадобилось сюда приходить? Неизвестно. Хм… а что известно? Пограничный конфликт — раз. Имя — два. Нужда в хорошем стрелке, который выполнит любое требование — три. Плохая подготовка и несобранность отряда — четыре. Что ещё может рассказать о цели? Довольно неплохое снаряжение у офицеров, да и у простых рядовых не самые дрянные мечи и топоры. В один из таких комплектов Форст и переоделся. От своего доспеха, взял лишь наручи да сапоги, ибо привык к ним, за долгие тренировки с дедом.

"Дед… Я знаю, ты видишь меня. Знаю, что убийца твой мёртв. Знаю, что терпеть не мог Миловича, но он человек твоего старого приятеля. Того, кто разрешил тебе поселиться здесь и нести службу егеря без обязательств перед графом. Того, кого вскоре ждёт сражение за эти земли. Ты давал ему присягу, ты сдержишь своё слово, дед. Я помогу".

Арим, положив в седельные сумки съестных припасов, сменную одежду и свой старый доспех, лук и весь запас стрел, он взгромоздил их на круп запряжённой лошади, вскочил в седло и, бросив последний взгляд на охваченный огнём дом, ставший не менее родным, чем два предыдущих, пустил старушку Олди быстрым шагом. Рысь ей ещё осилить, а вот галоп уже не по годам, разве что сотню метров, но такие подвиги Форсту без надобности. Он доедет на ней до ближайшего села и выторгует у местных другую, не менее старую. Та дотянет до города, там он и её продаст. Никто не должен связать внука егеря с предстоящим делом.

К вечеру он сидел в незнакомом постоялом дворе и ел пирог с олениной. Довольно вкусный, между прочим. Народу в зале было не много, пара человек в углу о чём-то перешёптывающихся, хмурая компания у окна, да какой-то грустный тип у барной стойки, что-то толкующего хозяину заведения и запивая своё, несомненно, вселенское горе брагой. Отужинав, Форст поднялся в свою комнату, подпёр дверь небольшой тумбочкой и лёг спать. Задержать — не задержит, а вот шуму создаст. Но сон его никто в этот раз не потревожил.

Со двора он ушёл после плотного завтрака и покупки коня. Поговорив с хозяином, тот уступил одного из конюшни, цена кусалась, но снова тащить седельные сумки через половину города хотелось ещё меньше, чем тратить сбережения. Ни к чему они теперь. Мальчонка на подворье, обрадованный медяку, украдкой всучил небольшой мешочек овса и посоветовал сильно Беляка не гнать. Он де не любит, спешить, зато вынослив. Поймав, ещё один медяк, он проводил Форста счастливой улыбкой.

К обеду арим проехал уже вторую деревню, к югу их будет ещё больше. Те расположились вниз по реке, на пологом склоне, близ заливных лугов, на которых дети погоняют ивовыми прутами скотину. Устраивать стоянку не стал. Припасы есть, голод не беспокоит, а Беляк остановку у ручья проигнорировал, даже травы не жевал, хотя двигался на диву быстро. Хорошее приобретение, жаль будет с ним расставаться в Торхарте, но что поделаешь. В город въедет всадник, а из города телега со стариком на козлах. Старая одежда деда и фальшивая борода лежат в суме и ждут своего часа.

Ночь он провёл на сеновале, довольный и сытый. К вечеру дорога вывела к селу, и в первом же доме ему разрешили остаться. За серебряник. Дорого? Помилуйте, ночь на дворе, а его при этом накормили чашей гречневой каши с подливом, крынкой парного молока, краюхой белого хлеба и разрешили Беляка поставить в стойло. Засыпая, Форст подумал о том, что надо будет так дальше и идти. До графства Гранц ещё неделя пути. Останавливаться на ночь в деревнях и менять лошадей в городах. А потом понял, что это тоже след, и отказался от подобной затеи. Ещё две ночи на сеновале, если повезёт, и хозяева примут путника к вечеру. А потом смена образа и коня, а, следовательно, и смена поведения.

Дорога до Торхарта выдалась спокойной. Встречных путников, всадников и телег было не много. Попутных же не было вовсе. До вечера он успел продать Беляка и нанять экипаж, который отвёз его на постоялый двор, где арим заночевал. Позавтракав, он уплатил за ещё одну ночь (хозяин уж очень вредный попался) и пошёл на городской рынок. Как всегда, утром шла бойкая торговля, кто-то преуспевал, сделав ставку на низкую цену, быстро всё продавал и столь же быстро уезжал, дабы не быть побитым конкурентами, которые держат цену чуть выше. Мужичок, торговавший овощами, ему приглянулся больше, чем другие. Во-первых, нужная ему кобылка вместе с телегой, во-вторых, крестьянин, а это был именно крестьянин, а не перекупщик, распродал почти всё, что привёз, в-третьих, он даже не стал торговаться. Услыхав цену в половину золотого, он отдал телегу вместе с двумя мешками морковки и лука и остальными остатками нераспроданного товара, махнув рукой на прощанье. "Что ж это даже лучше, чем я планировал, — подумал Форст, — теперь можно смело одеть личину крестьянина, идущего с неудачного торга, или наоборот, удачного ремесленника, везущего домой продукты".

После обеда западные врата выпустили арима из города. Привычно расположившись на козлах, он даже на миг забыл, куда он едет и что намерен сделать. Со стороны никто бы и не подумал связать крепенького старичка в телеге с юношей-всадником, зашедшим вчера под вечер. Прошёл человек и ладно. А половина золотого… на великое дело жёлтого металла не жалко, как и серебряного.

В таком ритме прошла все девять дней недели. Во встречных городах он менял внешность и коней, отдыхал в лесу и придорожных трактирах. На осьмицу вдали показались верхушки шпилей столицы графства, но всё же до неё было ещё долго. Форст сначала обрадовался, а вот потом впал в ступор. Что ему делать дальше? Как заколоть эту бешеную собаку? Очнулся он только тогда, когда о борт телеги робко застучали.