Александр Кутыков

ПЕРВЫЙ ВЕЛИКОРОСС

Роман

Первый великоросс<br />(Роман) - i_001.jpg

Первый великоросс<br />(Роман) - i_002.jpg

Введение

Если немного собраться с духом, то оказывается совсем не трудным делом прояснить некоторые вопросы, определяемые жизнью. Они рассчитаны на исключительную объективность и прямоту ответа. Быстрота логического действия— не столь уж важное качество, а вот правдивость — должна стремиться к абсолюту.

Хочу изначально отметить небезусловность определения вопросов, рождаемых нашими извилинами. Таковы, к примеру, плоды творчества, равно как и ситуации из повседневной жизни. Перипетии, с которыми сталкиваемся мы в течение дня и, вероятно, ночью, во сне, трансформируются в нечто абстрактное и превращаются в вопросы самого меня к себе же.

Бывают неудобные задачки, въедливо плавающие в голове — простые, вроде такой: сколько веков живет на земле разумный человек?..

Общие задачи не находят отклика во мне: тут лучше обратиться к каким-то научно-философским источникам. Причем попытки поиска конкретного ответа, вероятнее всего, не увенчаются успехом. Ведь его, даже с большущей погрешностью, не знает никто…

Невмешательство, интерес наблюдения за чужими мыслями, присущий почти каждому человеку, удерживает от полемики с изложенными точками зрения. Молчаливое слушание оградит нас от каких бы то ни было реплик и выводов. Вопрос задан — и можно безмолвно наблюдать, откуда приблизится ее величество Истина. И не возникнет ни малейшей тени разочарования, если ход рассуждений, проблистав золотистыми искорками, уведет от прозрачного и призрачного, но сладковлекущего места пребывания Ее величества. На то, как и на все, видимо, воля Господня…

Может, так все и подстроено, чтобы никто словесными изысками и красноречием не мог притронуться не то что к истинному знанию, но даже к его драгоценной тени? Схема мироздания не изменится оттого, что мы настойчиво станем просачиваться к тайне, к заветному моменту постижения абсолюта…

На земле множество культур, языков и народов. Всякий народ, опираясь на собственную культуру, раскладывая свои мысли на впитанные с молоком матери (и посему кажующиеся врожденными) слова, генерирует оригинальные формы звучания истины. Каждый народ имеет отличную от другого трактовку абриса истины — иной образ ее, иную «шубку». Помолясь, нетрудно заметить, что «частнонародные» истины прямо соответствуют разнице языковых культур и высокой задаче, каждому племени поставленной Всевышним.

Искатели правды — философы, просто пытливый люд — доказывая частные истины, наверное, не должны вмешиваться в молчаливое течение заветной струйки истинного знания, не должны конструировать безразмерные «шубки».

А ежели отвлечься от задач слишком высоких (кто-то, возможно, уточнит — банальных)? И рискнуть разобраться с задачками попроще?.. Ведь Дух Божий, пронизавший каждую суть человеческую, прямо-таки зовет соприкоснуться с тем, что было главным вчера, будет значительным завтра, что имею в руках сегодня? Что твердо подо мной, что совершенно надо мной, на что есть точный ответ!..

Предлагаю вопрос: сколько будет дважды два? — опустить, дабы не распылять интерес к более важному.

Внимание! Попробуем разобраться и ответить, почему юноша, мечтавший о дальних, диковинных странах, попав туда и пробыв там побольше времени, грезит образом родного дома, кустиками, деревцами возле него, вспоминает друзей и подруг… Наверное, потому, что прикипел клеточками своего мозга к тем ощущениям, которые сопровождали его всем ходом той жизни. И чем моложе человек, тем ярче краски, рождаемые в нем…

Детство и юность остались в прошлом, и блекнущее разноцветье ощущений взрослого человека влечет мозг туда, где красивее, теплее, роднее… Пусть возле отчего дома — и не тропическая экзотика…

Вспомните классика: состоявшийся, богатый, сытый мужчина плачет, вспоминая босоногое детство, где были истрепанный мячик, соседские цветы и она — девочка, приехавшая к кому-то в гости…

Память молодых лет вышивает яркими нитками впечатления молодости и обливает живыми чувствами образ нежного бытия под теми же вечными небесами, кои не видятся более такими светлыми и беззаботно прозрачными. Воспоминания давно минувших дней бередят сердце богача сильнее, нежели сотни подвластных ему ныне цветов и красавиц…

Отчего одни запахи нам приятны, а другие нет?

Дело в наших ассоциациях — то есть в сравнениях с чем-то. Моментально анализируя ощущения личной и генетической памяти, мы безошибочно определяем гераневый запах спокойствия и тревожный запах, простите, тухлятины…

Почему народы, живущие в горах, имеют особую — горнюю — гордость, а народы, рожденные в местах низменных и болотистых, осторожны и скрытны?

На этот вопрос, вероятно, ответит любой. Но подстрахуюсь и выскажу свое мнение.

Горный народ, исторически созерцающий полмира с высоты, благодаря той же генетической памяти формируется открытым, как близкое небо, свободолюбивым, как могучие птицы их неба, молниеносно переменчивым, как горная природа…

Люди, испокон веков привыкшие ступать на шаткую землю, становились в поколениях осмотрительными. Чаща темного, влажного леса, таящая в своих недрах опасных хищников, делала их осторожными и без крайней нужды не высовывающимися…

Почему в определенных местах земли рождаются хорошие торговцы, в других — прирожденные воины, в третьих— бесстрашные мореплаватели, в четвертых — великие композиторы, в пятых-шестых — гениальные физики и философы, и так далее?..

Точно не знаю, и потому говорю: на все — воля Божья…

…В книге, которая перед вами, мне хочется проследить и определить, почему народ, бывший русским, перестал так называться… А территории, никогда не бывшие даже славянскими, разродились великим русским народом… Как случилось сие великое чудо — давайте проследим вместе… Я буду задавать себе задачки предельно простые — чуть сложнее, чем дважды два. И каждую из них попытаюсь решить. Дело, мне кажется, вполне посильное.

Помоги мне Бог и прочитанные книги!..

Предисловие

Что за напасть на землю мерянскую? Было время — как магнитом, со всех концов света влекло к ней народ разный — с задумками и мыслями всякими. Кто конный, кто пеший, кто гурьбой великой, кто компанией весьма небольшой… Видали стежки-дорожки земли Залесской русских воев и поселенцев: бородатых и крикливых… Видали зеленые глубины торжественного устоя остроглазых и приставучих булгар, везущих на пыльных конях большие вязки узлов и мешков со скарбом да иною поклажей… Видали измученных пожизненной войной лохматых и суровых речных путешественников, прошедших сквозь леса мерянские уверенными, неостановимыми маршами…

Дороги тут длинные — прямые и крученые, но всегда сплошь темные, с нависшими ветками орешин. Нет ни городищ, ни поселочка, нет взлетающего выше еловых пик человечьего говора, нет дымка от очага в какой-нибудь дряхленькой избушонке… Кругом и поперек — лишь зверь дикий, чуткий, да птица серая, глазастая… Право, земля обетованная — для леших и русалок!.. Край, где хозяин — его величество бурый медведь…

Ходил косолапый по лесу вековому, от упрямства и силы трещал сучьями. Разглядывая черными глазищами затихших ворон, жрал вершки и корешки, медком лакомился, рычал во все горло: хозяйничал…

Всюду тишь… Глухомань…

Не в силах изменить картину мглистого покоя звенящий ток водицы по круглым камням. Слышали обитатели тенистого края, как сквозь поросль чернобыльника бренчал по лесному песочку извилистый ручей, рассекая серебристым своим руслицем угрюмую, черно-зеленую толщу леса. Крутые бережки, сплошь истыканные смолистыми рогатулями еловых корней, нависали словно угрюмые дядьки над неспокойным младенцем.