Я не стал засыпать столь очевидное свидетельство проявления своего «могущества», а попросил малыша сделать уклон во рву, чтобы объятые страхом Дзирды смогли покинуть земляную тюрьму.

Мне надо было чтобы у этой толпы солдат не возникло желания, восстания.

Поэтому они выходили и видели их грозную гресса Ильридану покорно лежащую у моих ног в рабском ошейнике и на поводке. Конечно, какому- нибудь изнеженному гуманисту — мечтателю это могло показаться грубым проявлением и не гуманным, по отношению к красивой женщине, Но я уже знал, что за этой красоткой тянется длинный шлейф жертвоприношений. Из нее в детстве вытравили жалость и милосердие. Дай ей волю и она без тени сомнения пустит кровь всему своему войску, обвинив их в предательстве.

Каждая из них стремилась занять место матери в роду, а все матери — место главной жрицы у алтаря. Для этого хороши были все средства, обман, убийства и лжесвидетельства. Вот такие нравы царили в этом царстве матриархата. Там правили магессы и свою власть утверждали кровью и насилием. Мужчины были лишь слуги, работники, солдаты и племенные самцы, которых держали в страхе. Если рождался мальчик с магическими способностями, его растили до года, потом мать приносила ребенка в жертву на алтаре, как великий дар богине. На самом деле я считал что так ведьмы устраняют потенциальных конкурентов. Среди мужской половины черных эльфаров, я так их стал называть, были свои тайные общества и они лелеяли планы переворота, но их находили и показательно уничтожали. Все это Шизе удалось узнать от находящейся в бессознательном состоянии грессы.

Среди войска должны были быть коллаборационисты, я в этом не сомневался. И я им показывал, что значат для меня жрицы. Мужики вышли, а дам не было.

— А где грессы? — спросил я с большим любопытством.

— Их землей засыпало, — спокойно глядя мне в глаза ответил, хорошо экипированный воин. — Все войско построилось в шеренгу по четыре и молчаливо смотрело на меня, ожидая каких то слов или указаний.

— А ты стало быть старший среди солдат!? — не столько вопросительно, как утвердительно сказал я.

— Да я помощник полковой грессы и среди мужчин самый старший по званию. Я стратег.

— Как тебя зовут стратег, — спросил я.

— Дзирд Уэрогон, ответил новый командир.

— Уэрогон полностью вам доверять я не могу, поэтому ваше место будет там внизу, — показал я на ров. От туда позволяется выходить только с моего разрешения. Как война закончится я вас отпущу. Вопросы?

— Часть из нас хотела бы уйти и не возвращаться в Занкидар. — Он смотрел на меня взглядом полной надежды

— Ты знаешь место где сможешь от них спрятаться, — показал я глазами на лежащую безучастно ведьму. Тот только молча кивнул головой.

— Хорошо, — сказал я и подумал баба с возу кобыле легче. — Назначь за себя старшего и уходите с оружием. Окажитесь в поле моего зрения и пожалеете, что не вернулись в свой Занкидар.

Черный поклонился и повернулся к воинам. Кто уходит со мной три шага вперед. К моему удивлению вышло больше половины, значит мужиков не до конца согнули феминистки. Они повернулись и зашагали прочь. Передо мной стоял уже другой пожилой воин и представился: — младший стратег Дзирд Воэрдан.

— Воэрдан, пошли гонцов в обоз, пусть получат провиант для солдат и возвращайтесь обратно в яму. Тот молча кивнул и скомандовал: — Всем на право! Двинулись! Я смотрел им вслед удивляясь их покорности, потом сказал своей пленнице, хватит лежать пошли в баньку, помоемся и будем праздновать.

Действительно путешествовать по пыльным дорогам, не очень приятно, хотя уже и привычно, я мог очиститься сам, но вот моя рабыня нет и повалявшись на земле сильно измазалась. Рядом стоял хирдман и с опаской смотрел на грессу, они то уж имели дело с такими и знали на что они способны. Гномы собирали доспехи и оружие и таскали на возы. — Знатные трофеи, — довольно улыбаясь проговорил, наш командир. Я посмотрел на него и также улыбаясь, ответил. — Девок не обделите я обещал их отцам, что они тоже с добычей вернуться.

— Там в обозе, остались личные вещи гресс, смеясь в густую бороду, сообщил он мне, им хватит. А баньку затопим гленд, сказал он мне. А я удивленно посмотрел на на хирдмана, он признал меня равным. Я огляделся по сторонам, что земля перевернулась? Нет все было по прежнему, передо мной была огромная яма, у ног гресса, а гномы таскали брошенные трофеи.

В лагере меня встретила маленькая мегера, она держала в руках топор и с прищуром смотрела на меня, на пленницу она даже бровью не повела. — Отдай мне ее, — заявила глазастая, имени которой я даже не знал, — я отрублю ей голову. Вот как! Не много ни мало отрублю голову Ну вот дай бабе чуть надежды и немного воли, она уже и топор в руки берет. Я наложил оцепенение, отобрал топор и сказал: — будешь баловаться, к отцу отошлю. Это мой боевой трофей и ты пойдешь помоешь ее в бане, поняла кроха! Или тут же отправишься домой, а от туда в глубинные тропы. Я применил самое мощное психологическое оружие против нее, предложив ей выбор, или настаивать на своем и прямиком прогуляться на местную каторгу, или подчиниться мне и продолжать радоваться жизни дальше. Веками заложенная установка покорности сработала. Девушка испугалась и затараторила, — я все сделаю господин и прямо вырвала у меня поводок из рук.

— Да, и не вздумай снять ошейник, или сварить ее в кипятке, — предупредил я. А теперь марш в баню замарашка.

— Праздновали мы без размаха, первый советник пришел в себя и умотал проводить ревизию обоза, девочки не пели, они в своих палатках копались в вещах гресс думаю они для себя могли найти много интересного. Мы гуляли в чисто мужском коллективе. Грендар повеселел, — теперь меня точно не повесят! — сказал он мне и налил пивную кружку настойки. Поднял ее и выпил. — Друг, — продолжил он, когда закусил огурчиком.

— У Его Величества, часто своих мыслей нет, что советники посоветуют, то он может и решить. Будь осторожен в словах при аудиенции. Я конечно тем советникам, которые мне не враждебны, заплачу, но другие кланы заплатят своим прикормленным советникам, чтобы тебе сделать худо. Надо сделать так чтобы король увидел твою полезность, — разоткровенничался Грендар.

— Давай купим короля, — предложил я свое решение, — так будет проще.

— Ты что! Короля не купить! — возмутился он.

— Все продаются, — уверено заявил я, — только сумма разная. Что его величество любит?

Глендар задумался, потом смеясь, посмотрел не меня. — Больше всего Его Величество любит девок.

— А если мы ему нашу грессу подарим? — предложил я. А что? Введу нужные установки, заблокирую агрессию и сотру часть памяти, начал мысленно планировать я. Но Грендар обрубил мою идею на корню. — Мы и близко не подходим к ведьмам. За такое предложение тебя сошлют в глубинные тропы, а меня точно повесят.

Не вышло, огорчился я, но что-то с Ильриданой надо делать, у меня вышло по пословице хотел как лучше, а вышло как всегда и теперь она стала моей головной болью, — «Казнить нельзя помиловать». Где поставить запятую? Умом я понимал, что проще ее убить, — нет существа, нет проблемы. Но перешагнуть через себя я не мог. Так вот и вышло, — что не было у бабы забот — купила порося, так и со мной. Я хмуро посмотрел, на сидящую у моих ног грессу, чистую и отмытую и спросил в слух: — И что мне с тобой делать душа девица? Она подняла на меня свою красивую голову и осмысленно посмотрела: — Я потеряла все, что имела, убей меня или дай умереть самой.

Надо же она все понимает и думает!

— А что ты потеряла? Положение в своем змеином гнезде? Право приносить в жертву детей и возможность возвыситься до матери рода? Так это тебе не грозило, тебя сослали на границу подальше, на всю жизнь. Ты там у себя была неудачница, может ты умеешь хорошо воевать, я не спорю, но вот в искусстве интриги ты слаба. А я могу предложить тебе другой мир, другие просторы, а не ваши сырые подземелья. Я понимал что говорю сейчас в пустую, но вместе с этим я вкладывал ей именно такие установки, которые выстрелят в будущем. Отрывал ее от привычного мира, от ее родства и разрушал ее представление о мироустройстве.