– Они должны сами захотеть вернуться к вам, мастер Никат, – твердо произнесла Менолли, чем вызвала обескураженный взгляд рудокопа.

– Самое главное – любовь и доброта, – столь же уверенно подхватил Т'геллан. – Но я вижу, Т'гран уже ожидает вас, чтобы доставить домой, в Кром. – Он вышел вслед за мастером.

Через минуту Т'геллан вернулся, глаза его смеялись.

– Могу поспорить с тобой на новый камзол, что ему не удержать файра. Бирюк он – вот кто. Глупый старый пень!

– Зря ты сказал ему, что я научила ящериц петь.

– Это еще почему? – удивился всадник. – У Миррим, например, файры уже давным-давно, а ей такое и в голову не пришло! Вот я и сказал… Да, мастер, Ф'лар говорил, что Вам полагается яйцо, – обратился он к новому посетителю.

Так и прошел вечер. Счастливые холдеры и ремесленники спешили получить у Менолли драгоценные яйца файра. К тому времени, когда в корзине остались только яйца, предназначенные мастеру Робинтону, девочку уже тошнило от рассказов Т'геллана о том, как она выучила своих файров петь. К счастью, никто не попросил ее продемонстрировать свое искусство: ее усталые питомцы уже давно свернулись на карнизе и ни за что не променяли бы сон на все ликование и застолье, царившее в ту ночь в Бендене.

Арфист Эльгион от души наслаждался пиршеством. До сегодняшнего вечера он по-настоящему не подозревал, какая скучища – жизнь в Полукруглом. Конечно, Янус – неплохой человек и отличный морской правитель, если судить по тому уважению, которое питают к нему холдеры. Но, пожалуй, главный его талант – лишать окружающих малейшей радости.

Днем, наблюдая, как мальчики проводят Запечатление с драконами, Эльгион твердо решил: он во что бы то ни стало отыщет кладку файров. Это хоть как-то скрасит его тоскливую жизнь в Полукруглом. И уж он позаботится, чтобы Алеми тоже получил яйцо. От сидевших рядом всадников арфист услышал, что те яйца, которые сегодня вечером обретут своих счастливых владельцев, Т'геллан нашел на побережье в окрестностях Полукруглого. Эльгион и сам собирался перекинуться с ним словом, но утром, когда бронзовый всадник забирал его в Бенден, у него уже было двое седоков, так что с разговором пришлось повременить. А после Рождения Т'геллан больше не попадался ему на глаза. Ну да ладно, случай наверняка еще представится.

Тут бенденский арфист Охаран позвал Эльгиона поиграть вместе с ним на гитаре для развлечения гостей.

Эльгион как раз заканчивал вместе с Охараном и другими прибывшими на праздник арфистами очередную мелодию, когда заметил Т'геллана, который помогал какому-то ремесленнику забираться на зеленого дракона. И тут юноша заметил, что гости начинают разъезжаться и долгожданный праздник подходит к концу. Нужно успеть переговорить с Т'гелланом, а потом и с Главным арфистом.

– Можно тебя на минутку, приятель? – обратился он к бронзовому всаднику.

– А, Эльгион! Давай-ка пропустим по стаканчику, а то у меня от разговоров в горле совсем пересохло. Этих дуралеев ничем не проймешь. Им и файры не помогут.

– Я слышал, что ты нашел кладку. Не в той ли пещере у Драконьих камней?

– Нет, дальше по берегу.

– Так, значит, там ничего не оказалось? – в голосе Эльгиона прозвучало столь явное разочарование, что всадник пристально взглянул на него.

– Смотря что ты ожидал там найти. А что еще по-твоему могло оказаться в той пещере, если не яйца?

На миг арфист заколебался: не предаст ли он доверие Алеми, если скажет? Но в конце концов, здесь затронута честь его ремесла – должен же он узнать, действительно ли звуки, которые ему тогда послышались, были напевом свирели.

– В тот самый день, когда мы с Алеми заметили с лодки пещеру, мне совершенно явственно показалось – я мог бы в этом поклясться, – что над морем разносились звуки свирели. Но Алеми уверял меня, что это ветер свистит в пустотах скал, хотя ветра тогда почти не было.

– Он ошибся, – возразил Т'геллан, решив поддразнить арфиста, – ты действительно слышал голос свирели. Я нашел ее, когда обыскивал пещеру.

– Ты нашел свирель? А где же тот, кто на ней играл?

– Может быть, присядешь? Что это ты так разволновался?

– Так где же музыкант?

– Да здесь, здесь, в Бендене!

Эльгион опустился на скамью; вид у него был такой несчастный и разочарованный, что Т'геллан счел за лучшее воздержаться от дальнейших шуток.

– Помнишь день, когда мы спасли тебя от Нитей? Тогда Т'гран тоже кое-кого привез.

– Того паренька?

– Оказалось, что это вовсе не паренек, а девочка, Менолли. Она жила в той пещере… Да что это с тобой?

– Менолли? Она здесь? Живая? Где Главный арфист? Мне необходимо срочно поговорить с Мастером Робинтоном. Скорее, Т'геллан, помоги мне его найти!

Волнение Эльгиона передалось всаднику, и тот, слегка недоумевая, присоединился к поиску. Т'геллан, который был на голову выше молодого арфиста, скоро обнаружил мастера Робинтона – он сидел за столом рядом с Манорой, вдали от общего веселья и о чем-то негромко с ней беседовал.

– Мастер, я наконец-то нашел ее! – бросившись к нему, закричал Эльгион.

– Неужели? Нашел свою единственную любовь? – добродушно осведомился Главный арфист.

– Нет, мастер, я нашел подмастерья Петирона.

– Но почему тогда ты говоришь, что нашел ее? Разве подмастерье Петирона – девочка?

Вознагражденный изумлением Главного арфиста, Эльгион схватил Робинтона за руку, готовый, если понадобится, тащить его за собой.

– Она сбежала из морского холда, потому что там ей запрещали сочинять музыку. Это сестра Алеми…

– Ты говоришь о Менолли? – спросила Манора, преграждая Эльгиону дорогу.

– Менолли? – Робинтон сделал Эльгиону знак помолчать. – Та прелестная девчушка с девятью файрами?

– Что вам нужно от Менолли, мастер Робинтон? – голос Маноры прозвучал так строго, что Главный арфист опешил от неожиданности.

– Глубокоуважаемая Манора, – отвечал он, глубоко вздохнув, – старик Петирон прислал мне две песенки, которые, по его словам, написал некий подмастерье, – две самых очаровательных мелодии, которые мне доводилось слышать за все долгие Обороты, которые я занимаюсь музыкой. Он спрашивал меня, может ли из них получиться что-нибудь путное… – Робинтон страдальчески поднял глаза к небу. – Я тут же отправил ответ, но старик тем временем умер. Когда Эльгион прибыл в Полукруглый, он нашел мое письмо нераспечатанным. А подмастерье исчез. Морской правитель кормил его небылицами о воспитаннике, который вернулся в свой холд. Что тебя так встревожило, Манора?