О, образов мерзость смердящая,
ты — похоти Божьей создание!
Из ничего себе измыслили вы Бога;
ужели диво, что Он ныне стал ничем?!
Вы, высокоразвитые люди, признайте, что были врмена и более сильные и боле проникнутые мыслью, чем наше время.
Наше время — это нервная женщина. — Дайте ей кричать, неистовствовать, ругаться, перепрокидывать столпы и бить посуду!
Вы, отчаивающиеся! Сколько мужества придаете вы тем, кто является свидетелем вашего отчаянья!
Правда ли, что вы поднялись, вы, лучшие люди? Простите, но мне кажется, что вы, подобно мячу, подпрыгнули вверх, ударившись о землю своими худшими качествами? Не опережаете ли вы сами себя, вы, поднимающиеся?..
Ах, если бы от тебя можно было ожидать презрения там, где ты выказываешь только отречение!
Люди согласно вторят лишь одному припеву:
Нет, нет в неведомом нам прока!
Царство Небес — сплошь маета!
Жить в царствии земном без срока
И править им — наша мечта!
Мораль для страдающих ленностью: кому нечего делать, тот из ничего создает себе работу.
Тебе не по силам более она, твоя властительница — судьба? Возлюби ее, тебе больше ничего не остается.
Чтобы избавиться от всех страданий, выбирай одно из двух: быструю смерть или продолжительную любовь.
В нашей смерти все мы уверены, почему же не быть нам в спокойном настроении?
Я скрыл от вас худший довод: жизнь стала скучной — устраните ее, чтобы она вновь приобрела для вас вкус!
Одинокие дни, вы стремитесь бодрее ступать!
Одиночество не сеют — оно созревает само… И поэтому ему необходимо еще солнце в качестве друга.
Ты должен вновь вмешаться в толпу: в толпе человек крепнет и закаляется. Одиночество тяготит, одиночество губит…
Когда на одинокого нападает великий страх, когда, обратившись в бегство, он все бежит, сам не зная куда… Когда вслед за ним бушует буря, в лицо ему сверкает молния, когда из зияющей перед ним бездны появляются приводящие его в ужас призраки, что тогда?..
Что нам в вас, грозовые тучи? Нам — свободным, воздушным, веселым духам?
То, что тяготит тебя, брось в глубину моря! Забудь его, забудь! Способность забывать — это божественный дар! Хочешь летать, хочешь жить на высотах — брось то, что гнетет тебя, в море! Вот оно, море, бросься сам в него! Способность забывать — это божественный дар!
Так ты любопытен! Можешь ли ты видеть то, что не видно простым глазом? Чтобы видеть это, надо иметь еще глаза на затылке!
Смотри вперед! Не смотри назад! Тот, чья мысль проникает до самой сути, падает в глубину пропасти.
Избегай предостерегать отважного! Этим предостережением ты только скорее побудишь его броситься в бездну!
Зачем он бросился с высоты? Что склонило его к тому? Его склонило сострадание ко всему, что стоит ниже его: и вот лежит он — разбитый, бесполезный, ко всему безучастный.
Куда отправился он? Кто знает? Но очевидно — он погиб. Закатилось светило в пустынном пространстве, пустынной стала и местность, которую оно освещало.
Чего у нас нет, но что нам нужно — надо взять себе: так я обрел чистую совесть.
Где тот, который признал бы, что ты прав? Так признай сам себя правым!
О волны! Вы, чудные красавицы! Вы сердитесь на меня? Вы гневно журчите? За этот глупый гнев я ударяю веслом по вашим гребням. Но этот челн вы сами еще помчите к бессмертию!
Все, живущее рядом, скоро сживается с вами; отсюда является привычка. Где долго сидишь, там возникают обычаи.
Когда не стало слышно ни одного нового слова, вы из старых слов сотворили закон: где жизнь начнет коснеть в рутине, там всегда возникает закон.
Раз нежелательно, чтобы то или другое мнение было опровергнуто, значит ли это, что оно — истинно? О, простодушные!
Силен ли ты? Силен ли телом или духом? Горд ли ты? Горд ли настолько, чтобы не стыдиться своего тщеславия?
Берегись сделаться барабанщиком своей судьбы! Беги вон от шума минутной славы! Кому не пришлось быть слишком рано признанным, тот не растратит своих способносте
Хочешь ухватиться за колючий терн? Но ты поранишь им пальцы. Лучше возьмись за меч!
Ты слаб? Тогда будь осторожен со своими руками! Ребенок не может обойтись без того, чтобы не сломать чего-нибудь,
Щади все, что имеет нежную кожицу! Зачем же ты хочешь соскабливать всю оболочку?
Твои великие мысли, что исходят из сердца, и все твои маленькие мысли, что исходят из головы, — разве не все они одинаково плохи?
Вот стоит он предо мной, убежденный в своей правоте. Мизинец ноги его более сведущ в правах, мизинец более смыслит о правах, чем моя голова со всеми ее мыслями, — прямо-таки чудовище добродетели в светлой одеждле!
Он повторяется, он уже устал, он старается идти теми же путями, по которым ему недавно приходилось идти, — а раньше он любил все неизведанное… Он духовно сгорел не потому, чтобы сильно верил, но потому, что у него недостало больше мужества во что-либо верить.
Для непостоянного человека надежное убежище — темница! Как должны быть спокойны духом преступники, уже изобличенные! Угрызенияч совести испытывают только люди, одаренные чуткой совестью.
Слишком долго сидел он в заключении, этот беглец! Слишком долго находился он под страхом палки тюремщика. Теперь боязливо ступает он своей дорогой, на каждом шагу спотыкается, тень палки и та уже заставляет его спотыкаться.
Вы со своими узкими сердцами подобны клеткам или прокуренным, прокопченным лачугам. Как! и вы захотели быть свободными духом!
Что толку? Ваше сердце узко, а ум ваш лишен самостоятельности и заключен в тесную клетку.
Узкие сердца, сердца торгашей! Когда деньги прячутся в сундук, то и душа за ними туда же уходит!
Колодники богатства, мысли которых холодны, как цепи. Они придумали себе священнейшую скуку, сопровождаемую страстным желанием будней и работы.
Они оклеветали своих счастливых соперников, когда над теми собралась гроза. Во врагов ведь всегда в таких случаях пускают стрелы или ядовитую клевету… Мое счастье — приносить им горе; мое счастье оставляет этих завистников в тени; они зябнуть и не дозревают без света.
Они любят людей, но, увы, нелюбимы сами. Они разрывают на части собственное тело с отчаянья, что никто не хочет заключить их в свои объятия… Они отвыкли питаться мясом, шутить с женщинами — они поглощены заботой о судьбе народа.
