Но горячка еще не закончилась. Он все еще чувствовал легкое напряжение в воздухе. Джанел все еще нуждалась в нем, так почему же не разбудила его ночью? Перекатившись на бок, Вишер улыбнулся, когда обнаружил, что большие, соблазнительные глаза его пары смотрят прямо на него.

— Как ты себя чувствуешь, рикка?

— Я в порядке, — ответила она, но тон ее был напряженным.

От нее распространялись волны горячки, кожа блестела от пота. Мягкие черты лица были напряжены, брови нахмурены, а руки обнимали себя за талию, как будто Джанел сдерживалась.

— Ты не в порядке, моя пара.

Он потянулся, нахмурившись, когда она покачала головой и отстранилась.

— Как долго ты в таком состоянии? Почему не разбудила меня?

— Не хотела, — ахнула Джанел, крепче обнимая свое тело. — Ты выглядел таким уставшим. Тебе нужно было отдохнуть.

Вишер зарычал.

— Я не настолько слаб, что не могу заботиться о своей паре должным образом.

К его удивлению, она рассмеялась.

— Прекрати эту мачо-херню. Разве я говорила о слабости? Нет.

Она остановилась, сделала несколько глубоких вдохов, и когда продолжила, ее тон звучал мягче:

— Ты так хорошо обо мне позаботился. Я тоже хотела сделать тебе приятно.

Джанел решила, что несла чушь, и даже не была уверена, что понимала это. В течение четырех дней она была поглощена подавляющей потребностью. Каждый раз, когда горячка нарастала, Джанел слепо тянулась к Вишеру, и каждый раз он ожидал этого и стремился ей помочь.

Когда ее вожделение было терпимо, он обнимал ее и рассказывал разные истории из своей жизни. Когда у Джанел не хватало сил, он сам кормил ее, отказывая себе в еде до тех пор, пока она не была полностью насыщена. Каждый день он купал ее, заботясь с такой любовью и мягкостью, что Джанел плакала, не в состоянии сдержать бушующие эмоции.

Она все еще чувствовала горячку, но теперь она была терпима. Ночью, когда голод вернулся, Джанел потянулась было к Вишеру, но была поражена тем, как мирно он спал. Его темные волосы раскинулись по черной атласной подушке. Суровость и беспокойство исчезли с его лица. Он лежал лицом к ней, освещенный лунным светом, со слегка приоткрытыми губами.

Но именно тени под его глазами ее остановили.

До Джанел постепенно начала доходить, а когда полностью оценила происходящее, то попыталась справиться со слезами. Четыре дня Вишер почти ничего не ел и вообще не спал. Он ни разу не оставил ее. Следил за тем, чтобы она могла спокойно отдохнуть, и ни разу не просил ничего взамен.

Поэтому она сжала и отодвинула руку, прижимая ее к своей груди. Джанел пообещала себе, что пока горячка будет терпимой, то не разбудит его. Пока могла ее вынести, даст ему передышку.

— О, моя рикка, — прошептал Вишер, скользнув по кровати и обняв ее. — Забота о тебе — моя честь и привилегия.

— Я понимаю.

Боже, она не хотела, чтобы все так обернулось, и вела себя как сука. Как человеку, брачные ритуалы Воа казались Джанел варварскими и сексистскими. Она наивно полагала, что для Вишера она не больше, чем племенная кобыла, которая будет рожать детей направо и налево, и ничего более. Джанел не могла понять, как он мог испытывать к ней нежные чувства, если они только встретились.

О, как она была не права.

Было очевидно, что Вишер заботился о ней. Любовь присутствовала во всех его действиях. Во взгляде. В прикосновениях. В голосе, когда произносил ее имя. Более того, Джанел чувствовала тот же самый трепет любви внутри себя. Этот большой, сильный самец принадлежал ей, и она сделает все, чтобы остаться рядом с ним.

Возможно, на нее влияли приятные отголоски потрясающего секса, но она в этом сомневалась. Отношения с Вишером казались самым правильным поступком в ее жизни, даже правильнее ее музыки. Когда он впервые подошел к ней, то казался незнакомцем, и все же, в нем было что-то знакомое, как будто они давно встречались, а она просто забыла.

На Земле ее закрыли бы в психушку и выкинули бы ключ, начни она болтать что-то подобное, но это был Воа. Здесь так было испокон веков, и Джанел слишком измучена, чтобы продолжать сопротивляться. Что-то гораздо большее и бесконечное, чего Джанел не могла себе представить и не могла понять, соединило их вместе. На Земле верят в «любовь с первого взгляда», и Джанел не могла взять в толк, чем «спаривание» на Воа от нее отличается.

Кроме того, кто она такая, чтобы сомневаться в судьбе?

— Я понимаю, — повторила она с большей убежденностью, прижимая ладонь к его лицу. — И благодарна. Тем не менее, это одностороннее дерьмо со мной не сработает. Нам придется встретиться посередине, хорошо? Это означает, что ты засовываешь подальше свое эго и позволяешь мне иногда заботиться о тебе.

Когда она закончила, то затаила дыхание, ожидая его реакции.

Он смотрел на нее в течение долгого времени, выражение его лица оставалось нечитаемым, а затем улыбка, достаточно яркая, чтобы соперничать с солнцем, растянулась на его губах, когда он наклонился, чтобы поцеловать.

— Ты бесконечно радуешь меня, моя пара.

Скольжение его языка напротив ее снова разожгло тлеющие угли страсти, и Джанел выгнулась, задыхаясь, когда ее кожа вспыхнула огнем.

— Вишер, горячка снова нарастает.

— Я знаю. Я чувствую ее.

Скользнув на нее, он задел ее горло и промурлыкал.

— Держись за меня, рикка. Позволь мне тебя успокоить.

Вишер замурлыкал громче, чувствуя, как она расслабляется под ним. Он не знал, что сделал, чтобы получить такое благословение, но никогда бы не принял его как должное.

— Да, — вздохнула Джанел, обхватив его бедра своими стройными ногами, и потянулась между ними, чтобы обхватить его набухший член.

— Мы успокоим друг друга.

Пот выступил на его коже, когда Джанел вела его к входу во влагалище, и, как и раньше, Вишер перехватил контроль, когда толкнулся в ее гладкое, бархатистое тепло. Ее стеночки окружили его, приняли и сжали, его взор затуманился.

— Ты такая тугая, — застонал Вишер, отступая, пока внутри не осталась лишь расширенная головка, остановился, а затем снова подался вперед.

— Что ты со мной делаешь, пара?

Пальцами сжала напряженные мышцы бицепсов, плеч и, наконец, руками обняла его шею.

— Ммм, я могу спросить то же самое.

Найдя свой ритм, он вонзался в нее медленными, томными движениями. Опустив голову так, что занавес его волос укрыл их, Вишер поцеловал ее, зарычав, когда ее язык раздвинул его губы. Он любил ее вкус, жаждал сладости, которая вторглась в него, когда она целовала его вот так. Вишер обожал ощущение ее мягкой кожи на губах, пьянел от эротических, женских звуков, которые Джанел издавала.

Он крепко поцеловал ее, лаская рот, пока она не дернула голову в сторону, чтобы вздохнуть. Пока Джанел дрожала и извивалась, Вишер двинулся ниже, захватив один из розовых, затвердевших сосков, и всосал тугой бутон в рот. Хриплый стон был наградой, она выгнулась на кровати, прижимаясь ближе к мужчине.

Аромат желания женщины пронизывал воздух, насыщая его чувства. Необходимость укусить, вонзиться в ее идеальную кожу клыками, снова отметить, чтобы все знали, что она принадлежит ему, ревела в его голове, но он не смел это сделать. Джанел была человеком, и горячка была для нее трудна. Он не знал, продлит ли его укус горячку или нет, но не стал рисковать.

— Вишер?

Прикоснувшись ладонями к его челюсти, Джанел приподняла его лицо к себе и сладко поцеловала губы.

— Эй, ты в порядке?

Беспокойство в ее тоне отвлекло, и он прильнул к ее губам в жгучем поцелуе, затем его рычание завибрировало по всей каюте. Будучи воином, и особенно вождем, он был обязан защищать свой народ и удовлетворять его потребности. Но раньше никто не беспокоился о нем. Никогда. До сих пор.

— Ты просто потрясающий, — прошептала Джанел, двигаясь под ним.

— Но я чувствую, что ты сдерживаешься. Не нужно. Я справлюсь.

Затем ее мягкие пальцы погладили его по спине, пробегая вдоль двойных хребтов, куда складываются крылья, и Вишер перестал сдерживаться. Рыча, он увеличил свой темп, вбиваясь с интенсивностью, которая пугала даже его, в Джанел, но не мог остановиться.