Она расхохоталась.

— Спасибо. Вы нашли много шпионов?

— Нет еще, — ответил он.

Это был неподходящий момент для серьезных разговоров. Анита Кальмар с бокалом «Куантро» со льдом выглядела веселой. Она пригласила Малко сесть на канапе почти напротив нее и продолжила беседу с соседками.

Всякий раз, когда она закидывала ногу на ногу, Малко чувствовал, как в животе у него разливался жар. Однако его голова была занята другим. В порыве внезапного вдохновения он наклонился к своей соседке справа, одетой в широкое корейское платье. К счастью, она немного говорила по-английски.

— А что, цифра "4" для корейцев имеет какое-то особенное значение? — спросил он.

Девушка засмеялась от стеснения.

— Да, конечно. Это проклятое число. Оно произносится «се», как «смерть». Цифра произносится так же по-китайски, но пишется по-другому... Впрочем, вы увидите: ни в отелях, ни в учреждениях нет четвертого этажа.

— Смерть! — повторил Малко.

Теперь он лучше понимал реакцию Ок Цун. Ей угрожали. Нужно было срочно задержать маньчжурскую танцовщицу... Он тихо встал и вышел в холл к телефонным будкам.

Майкл Коттер был у себя. Засыпал. Он проснулся очень быстро, как только Малко ввел его в курс последних событий.

— Я найду вас в «Чосон» через четверть часа, — сказал он.

Дома на улице Тосандаеро при лунном свете выглядели как огромное домино. Ни единого освещенного окна. На улице ни души. Громадный город-спальня, гнетущий и мрачный одновременно. Майкл Коттер остановил свой «дэу» перед домом номер 22, и они вышли.

Молча они поднялись по лестнице на четвертый этаж. На двери Ок Цун по-прежнему было видно цифру "4". Малко позвонил — один раз, два, три. Ответа не было. В этот поздний час Ок Цун, вероятно, должна была быть дома. Тем более что он видел ее полтора часа назад.

— Это странно, — сказал Майкл Коттер.

Малко проверил дверь. Он нажал плечом, и дверь открылась. Она даже не была закрыта... На ощупь он нашел электрический коммутатор. Прихожая была крошечная, заставленная грудой разных безделушек, открыток, журналов. Она выходила в маленькую гостиную, обставленную по-корейски.

Ок Цун лежала на полу между кушеткой и книжным шкафом темного дерева. Вытянувшись на животе. По ее неподвижности было видно, что она мертва.

— Тсс! — прошептал Майкл Коттер.

Малко склонился над танцовщицей и повернул ее. Голова у нее тотчас же склонилась набок, как у куклы. Майкл Коттер пощупал ее шею с выражением ужаса на лице.

— My God!

У нее не было ни одного целого позвонка! Можно подумать, что ей раздробило затылок в машине. Струйка крови текла изо рта Ок Цун, у нее были остекленевшие глаза, но никаких следов борьбы не было видно. Или убийца ждал ее у нее дома, или она впустила его... Малко вспомнил о стальных пальцах того, кто собирался его убить.

Ее тело было еще теплым. Смерть, должно быть, наступила больше часа назад. Малко почувствовал вкус желчи во рту. Если бы он задал свой вопрос раньше, он, возможно, напугал бы убийцу и многое знал бы сейчас. Кроме того, Ок Цун была бы еще жива...

Майкл Коттер заканчивал краткий обыск квартиры.

Малко перерыл сумку «Шанель». Паспорт исчез. Они вдвоем проверили все ящики, кухню, комнату, ничего не найдя. Телефона не было. Или убийца жил в этом доме, или же у Ок Цун было с ним свидание.

— Идем, — сказал Майкл Коттер. — Здесь больше нечего искать.

Они спустились молча. Малко мучили угрызения совести, он был в бешенстве.

— Она знала что-то важное. Поэтому ее убрали. Нужно поговорить с генералом Кимом.

— Оставьте мне пистолет, — сказал Майкл Коттер. — Я его передам ему, а потом мы с ним встретимся.

Он завез Малко в «Силлу», большой холл которой показался ему еще более мрачным. В баре продолжал играть оркестр, и Малко зашел туда выпить водки и подумать. Нужно было отыграться на Сун-Бон. Это для нее Ок Цун приготовила свой паспорт. Но как заставить ее говорить, не вырывая ногтей?

Было одиннадцать часов, когда черный «дэу» Майкла Коттера подъехал к зеленым воротам корейского ЦРУ. «Кореа гералд» на шестой странице упомянула о смерти танцовщицы, подчеркнув, что на новом правительстве лежит ответственность за волну насилия, которая захлестнула Сеул. Предполагали, что танцовщица стала жертвой маньяка или насильника. Южные кварталы города были полны вооруженных бандитов.

Генерал Ким как всегда был в прекрасном настроении. Малко заметил открытую бутылку «Гастон де Лагранжа», спрятанную за письменным столом. Генерал хорошенько закрыл дверь своего кабинета, зажег трубку и сел рядом с двумя визитерами на диван напротив низкого столика, на котором лежал пистолет убийцы. Он осторожно взял его и повернулся к Малко.

— Мой дорогой друг, это очень интересное оружие, а?

— Почему?

Он склонился над каким-то документом, напечатанным на машинке.

— Мы сравнили его номер с другими найденными у террористов... Так вот, когда была совершена северокорейская террористическая акция в Рангуне, власти нашли одного из убийц, у него было подобное оружие, номер серии отличался только одной цифрой...

— Значит, человек, которого я видел, был северокорейцем, — заключил Малко.

Генерал Ким расхохотался.

— Нельзя этого утверждать, но, по крайней мере, у него был контакт с ними. Это пистолет «Уник» из партии, закупленной в 1985 году на бельгийской фабрике для северокорейского посольства в Брюсселе. Якобы для защиты дипломатов. Всего их было двенадцать, это второй, который мы опознали...

— А глушители?

— Они изготовлены в Северной Корее. Очень грубая работа. У нас уже были подобные. Они были сделаны китайскими спецслужбами много лет назад, вероятно, в Макао.

— А эта девушка, Ок Цун? — спросил Малко, сделав несколько глотков теплого не очень сладкого чая. — У вас есть о ней какие-то сведения?

Снова раздался смех. Генерал Ким слегка забавлялся.

— Это очень любопытно, — сказал он. — Мы все проверили с иммиграционными службами. По их данным, Ок Цун на прошлой неделе ездила в Японию и позавчера вернулась.

— Кто-то использовал ее паспорт, — сказал Малко. — Вот почему ее убрали.

Генерал Ким снова принял серьезный вид.

— Это вполне возможно. Мы проверили ее банковский счет. Она, кажется, имела гораздо больше денег, чем позволяла ей заработать ее профессия. Должно быть, она продалась корейцам из корыстных соображений. Она не была связана с политикой.

— Поэтому ее убили. Один тип меня засек и опознал. Сначала меня пытались убрать, а после того как это не удалось, решили ликвидировать Ок Цун, чтобы она не смогла заговорить.

Генерал Ким несколько минут молча потягивал свою трубку, а потом повернулся к Малко.

— Как вы узнали Ок Цун?

Малко и Майкл Коттер быстро переглянулись. Американец ответил:

— Малко следил за Сун-Бон. Она вывела его на Ок Цун.

— Понятно, — сказал генерал.

— Что вы рассчитываете делать? — спросил Малко.

Генерал Ким взял бутылку «Гастон де Лагранжа» и наполнил три бокала. Похоже, коньяк был его лучшим союзником в борьбе против северокорейского терроризма...

— Совсем не обязательно Сун-Бон должна быть замешана в этом неприятном деле, а?.. Я не решаюсь сообщить об этом моим коллегам. Вы знаете, они достаточно жестоки, а? Я заставлю прочесать все окружение Ок Цун. И попытаться найти этого убийцу.

— Нужно бы узнать, кто приехал в Корею с ее паспортом.

— Конечно, — согласился генерал. — Я потребую подробного отчета иммиграционных служб. Буду держать вас в курсе дела.

Он встал, давая понять, что беседа окончена. Малко подождал, пока они сядут в «дэу», чтобы выразить свое удивление.

— Можно подумать, что он насмехается. Я плохо понимаю, почему корейское ЦРУ не интересует северокорейская террористическая сеть.

Он чувствовал себя в мире грязных азиатских дел, где все лгут. Генерал Ким вел себя так, словно ничего не произошло. Ок Цун мертва. Он снова вспомнил нацеленный на него пистолет. Когда они съезжали по извилистой дороге с холма Намсан, Майкл Коттер сказал: