Они выбрали стол подальше от остальных, у самого туалета. Туда обычно садились опоздавшие, а поскольку завтрак только-только начался, и свободного места было полно, Мара не волновалась насчет нежелательных ушей.

– Ну? – спросила она, сложив руки на столе и глядя, как Джо поглощает свою порцию.

– Я видел море, – сказал Джо. – Оно горело.

– В каком смысле? Закат? Или бензин на поверхности?.. Такое вообще бывает?..

– Море. Горело, – с расстановкой повторил Джо. – И по его поверхности шел человек.

– Прямо по морю? – Мара округлила глаза.

– Да. Шел вперед. Все было оранжевым и желтым. А солнце – черным. Вдали я видел землю. Большую и пустынную. Как степь. Человек шел туда. Я слышал, как кто-то плачет. По-моему, это была ты.

Джо замолчал и продолжил есть, как ни в чем не бывало, а Маре пришлось мучительно переваривать услышанное. Она бы с радостью списала сны Джо на его специфическое индейское подсознание, но в прошлый раз все сбылось в точности. Попробуй не верить человеку, который видел во сне пароль от ноутбука Густава! А если и теперь сбудется? Что означают черное солнце и горящее море? Катастрофа глобального масштаба? Какой-то взрыв? Кто-то взорвется?

Может, Брин и расшифровала бы символы чуть успешнее, но грузить главную паникершу Линдхольма неподтвержденной информацией… Нет, плохая идея. Все на месте, никаким огнем и не пахнет, вот только Густав встретит Роба и нового препода – и порядок… Стоп! Ужасная догадка заставила Мару замереть. Море гореть не может, а вот бензин, разлитый по поверхности – запросто. А что, если «Сольвейг» взорвется в открытом море? И человек, идущий по волнам к свету… Это символ перехода в мир иной?

– Ох, Джо… – простонала Мара. – И что нам теперь с этим делать?!

Вопрос был скорее риторический. Во-первых, Джо ел, а когда он ел – он ел, и ничего больше. Во-вторых, свою разговорную норму он на сегодня выдал.

– Только никому не говори про сон, ясно? – предупредила Мара и, получив короткий кивок, выскочила из-за стола.

Перепрыгивая через ступеньку, она ринулась в кабинет отца и забарабанила в дверь. Однако открыл не профессор Эдлунд, а мисс Вукович.

– Здрасьте, – выпалила Мара, переводя дыхание. – А папа тут?

– Нет. Ты пришла с новым чистосердечным?

– Да почему сразу… – Мара хотела возмутиться, но слишком быстро поняла, что возразить нечего. – Ладно, неважно. Когда должен приехать Роб?

– После обеда, насколько мне известно. Но Густава я так и не нашла, видимо, он в Стокгольме по личным делам. Поэтому потерпи, никуда твой кузен не денется.

– А вы звонили Густаву?

– Для тебя – мистер Петерсон, если не возражаешь. У него что-то с телефоном. Вечно барахлит… А тебя не смущает, что у тебя лекция по праву через десять минут? Миссис Семеш жаловалась на твое поведение…

Поняв, что от Вукович ничего не добиться, Мара поплелась на занятия. Учебный день не задался. К обеду коллекция замечаний пополнилась сразу на три пункта: едва ли не каждый преподаватель упрекал Мару в невнимательности и рассеянности, потому что она то и дело отворачивалась к окну и, вытянув шею, пыталась высмотреть на причале «Сольвейг». Но ни лодки, ни Густава не было видно. А ведь вчера вечером, когда Мара собиралась наведаться к старику и рассказать о том, что на две недели у него есть помощница, каморка была заперта. И пристань пустовала. Нет, Густав и раньше отлучался в Стокгольм с ночевкой… Но где же, черт побери, его носит? Когда уже приедут Роб и новый преподаватель? И кого назначили в Совете?..

– Мара! – зашипела Брин и ткнула подругу под ребра.

Та вздрогнула, моргнула и осознала, что в классе тихо, и все взгляды направлены на нее. Вот черт! Опять!

– Уровень гемоглобина, – тихо подсказала Бриндис, сделав вид, что нагнулась заручкой. – Уровень гемоглобина!

– Уровень гемоглобина! – машинально повторила Мара и замерла, ожидая, что сейчас на нее обрушатся хохот и праведный гнев профессора Фалька.

– Допустим, – наконец, проворчал он. – Действительно, уровень гемоглобина – один из показателей недавней затяжной трансформации, и именно о его нормализации стоит беспокоиться перевертышам. Особенно, разумеется, зимним. Препараты железа относятся к списку наиболее важных для тех, кто по долгу службы вынужден часто прибегать к полной трансформации. Не стоит забывать о превентивных мерах, и сейчас мы с вами более подробно остановимся на…

– Спасибо, – шепнула Мара, едва шевеля губами, но и это не ушло от внимания профессора Фалька. Даже не в образе сокола он обладал таким острым зрением, что студенты давно отказались списывать или жульничать на его занятиях.

– Я рад, что у вас есть друзья, мисс Корсакофф-Нанук-Эдлунд, – отчеканил он. – Но мне не нравится ваш настрой. Зимняя сессия не за горами, и я вам обещаю: легко не будет.

Мара сдержанно кивнула и изо всех сил постаралась сосредоточиться. Правда, хватило ненадолго. К обеду не выдержал даже Нанду. Казалось бы, во всем пансионе не найти человека, которому настолько плевать на условности вроде табеля успеваемости, но и он после лекций решил устроить подруге допрос с пристрастием.

– Что с тобой творится? – он отвел в закуток под лестницей и перегородил путь к отступлению.

– Роб должен приехать.

– Только не надо говорить, что ты скучаешь по этому пухлику!

– Может, и скучаю…

– Мара! Сейчас же. Иначе я скажу нашей Фриксдоттир, что ты что-то выяснила, а ей не рассказала.

– Не называй ее так! Она и твой друг тоже…

– Значит, я пошел? – он поднял брови, и Мара сдалась.

– У Джо был сон.

Бразилец застыл, а потом театрально всплеснул руками.

– Я так и знал! С утра встал, не поздоровался, не ответил на мои подколы… Эти чертовы эксперименты с тотемом сломали мне Джозефа! И что на сей раз? Тайные знаки и смертельные пророчества?

– Он бы, может, сам тебе рассказал, если бы ты не доставал его этим«Джозефом». Даже сейчас, когда его нет, не можешь перестать докапываться…

– Э, нет, – Нанду взял ее за плечи и легонько тряхнул. – Смотри в глаза, Корсакофф. Что тебе наплел этот чокнутый индеец?

– Твой лучший друг видел во сне, как горит море. И как по морю идет человек. А солнце – черное.

– Ясно, – сдержанно кивнул Нанду. – Мне все ясно, кроме одного. Нет, ладно Джо, его диагноз давно поставлен. Большой Спящий Медведь увидел какую-то чепуху, и теперь будет строить из себя шамана. Но ты?! Это же очевидный бред!

– Ты так не говорил, когда мы вскрывали ноутбук Густава по цифрам из сна!

– Может, он давно подсмотрел, а во сне случайно вспомнил? – отмахнулся Нанду. – Он ведь не увидел ничего конкретного. Ни место, ни людей. Черное солнце и огненное море? – бразилец фыркнул. – Смешно! Может, кто-то из новичков подогнал трубку мира?

– Я просто подумала… – Мара замялась: Нанду говорил так логично, что на мгновение все ее опасения показались глупыми и наивными. – А что если огненное море – это горящий бензин? Что если «Сольвейг» взорвется? Густава никто не может найти со вчерашнего дня, а он должен привезти Роба…

– Тогда скорее! Предупредим всех, достанем мегафон из подсобки и сделаем объявление по громкой связи! – затараторил Нанду, округлив глаза.

– Издеваешься?

Нанду хмыкнул и разочарованно покачал головой.

– Ты сейчас сама себя видишь? – сказал он снисходительно. – Успокойся. Приедет твой Роб. И с Густавом будет все в порядке.

Маре не нравилось, когда Нанду вел себя, как самый умный и сознательный из всей четверки, но сейчас ей отчаянно захотелось отпустить страхи и перестать нервничать. Она умоляюще посмотрела на бразильца:

– Правда?

– Конечно, правда, – он фамильярно закинул руку ей на плечо. – Видишь, я решил все твои проблемы, – на смуглом лице заиграла самодовольная ухмылка. – И что я за это заслужил?..

– Мара! Мара! – требовательный оклик Брин прервал Нанду на самом интересном.

Парень резко отстранился и выругался себе под нос по-португальски.