Стена за грузовиком раскрывалась медленно, со скрипом и скрежетом. За ней просматривался туннель, освещенный редкими напольными светильниками. Йарика уже с трудом сидела на месте - так ей не терпелось выбраться на поверхность. Казалось, ворота будут открываться вечность. В какой-то момент они даже замерли, не раскрывшись полностью. Но затем вздрогнули и продолжили движение.

Наконец, Диэм нажал на педаль газа - и грузовик покатил к выходу.

Дорога до места сбора племен заняла двое суток. Именно суток. Дикари практически не останавливались. Делали небольшие привалы, чтобы дать отдохнуть лошадям. Сами же, включая детей и женщин, на ходу и ели, и спали. Гракха такая стойкость сначала забавляла, а потом стала раздражать. Он-то не мог, как они. Если коротких привалов еще хватало на то, чтобы размять затекшие ноги и спину, то отсутствие сна они компенсировать не могли никак. К исходу первых суток зарккан начал ловить себя на том, что отключается на несколько секунд. Он продолжает управлять тягачом, продолжает держать руль и всматриваться в дорогу, но разум выпадает из реальности. Перестает фиксировать происходящее.

В конце концов, он все же остановил машину и, бросив Рурку, что поспит хотя бы час, отключился. Проспал он шесть часов, после чего вурст все же растолкал его. Оказалось, что дикарей осталось гораздо меньше, чем было накануне. Основная часть племени ушла дальше. В охранение Рурку задержались два десятка мужчин. В их сопровождении остальную дорогу и проделали.

Место сбора племен достигли под вечер, когда солнце только-только коснулось горизонта. Место располагалось в округлой впадине, в центре которой виднелись развалины какого-то одиночного строения. По всему периметру впадины, насколько хватало глаз, на равных расстояниях друг от друга, были установлены высокие деревянные столбы, каждый из которых венчала связка человеческих черепов. Черепа сложены и в основании столбов - точно клумбы.

Сама впадина голая, вытоптана до состояния асфальтированной площадки. Людей мало, разбито не больше десятка палаток.

К подъезжающему тягачу собрались все - от мала до велика. Кто-то выкрикивал приветственные слова, но основная часть собравшихся смотрит с настороженностью.

- Мы здесь как стружка в бороде, - проворчал Гракх, заглушив тягач. - Чтоб я сдох! Обратно мы либо поведем эти ублюдков за собой, либо они сожрут нас.

- Тобой подавятся... - послышался из жилого отсека голос Рурка.

Глаза зарккана расширились.

- Это что, шутка была?! - обернулся он. - Чтоб я облез! Ты нашел время шутить, оглобля кривая!

Лысая голова Рурка появилась в кабине.

- Ты волосатый и вонючий - тобой побрезгуют, - осклабился он, блеснув крепкими желтыми зубами, больше походящими на клыки.

- Я вонючий?! - задохнулся Гракх. - Чтоб ты сдох! Мощь единых цехов мне в подмогу!

- Идем, - примирительно сказал вурст. - Обещать могу одно - скучать не придется.

Они остановились в расположении племени Диака голого. Им выделили отдельную палатку. Весьма просторную, хоть и вонючую - даже на вкус зарккана. Пахло плохо выделанными шкурами, потом и перегаром. И все же зарккан, несмотря на весь свой негатив по отношению к дикарям, не смог отказаться и не выспаться в более-менее сносных условиях хотя бы раз.

Выспаться не удалось. Их поднимали на ноги каждый раз, когда к впадине приближалось племя очередного Большого вождя. В таких случаях округу разрезали протяжные гудки-стоны многочисленных труб, а разрастающийся лагерь наполнялся криками и шумом.

Рурк выходил из палатки и ожидал прибытия соплеменника. Действительно, Большими вождями оказались исключительно вурсты. Они выступали степенно, осознавая собственную силу и значимость. Огромные, испещренные шрамами, среди людей они действительно выглядели великанами. Даже без оружия каждый из вурстов внушал Гракху самое отвратное ощущение, которое он мог себе представить, - страх. Снова страх!

Эти здоровяки отличались от Рурка. Пусть не ростом или какими-то особенностями телосложения. Отличались, прежде всего, взглядом. В их глазах зарккана не увидел разума. Лишь затаенную звериную злобу. Взгляд хищника, готового броситься в схватку.

И с этими хищниками Рурку придется сражаться.

Утро ознаменовалось настоящим ревом нескольких десятков труб. За ночь к впадине собралось несколько тысяч дикарей. Гракх не знал, сколько именно, - и не хотел знать. Его взгляд блуждал по людскому морю и не находил, за что уцепиться. Ничего знакомого, ничего такого, что можно использовать в свою пользу. Они даже не в сердце вражеского лагеря - они в такой глубокой заднице, что из нее не видно белого света.

От самой палатки, где ночевал он с Рурком, к центру впадины пролег живой коридор. Первым пошел вурст, за ним плелся зарккан. Сразу за их спинами коридор смыкался. Дикари что-то кричали, потрясали оружием. Гвалт стоял такой, что закладывало уши. Гракх прижимал к груди родной 'Плевок', но тот не успокаивал, не придавал сил. Напротив - казался тяжелым и бесполезным.

То, что вечером зарккан принял за обломки строения, оказалось новоделом - конструкцией, собранной из железобетонных обломков. Конструкция представляла собой большой круг из вертикально поставленных обломков примерно равной высоты - около трех метров. Внутри большого круга разместился круг малый. Он состоял из колонн - высотой метра по полтора. В самом центре конструкции лежала гладко отшлифованная мраморная плита, на которой виднелись подозрительные темно-коричневые потеки.

Гракха передернуло.

Это что же, они прямо здесь жрут своих врагов? Заживо? Или просто глотку перережут, или шкуру снимут? Места для костра не видно.

Их уже ждали. Все пять Великих вождей. Каждого сопровождал дикарь-мужчина, стоящий по правую руку. Вожди разместились вокруг плиты. Все взгляды устремлены на Рурка.

- Рурк, - ударил вурст себя в грудь.

Представились Великие вожди. Гракх не запомнил их имен. Его больше занимало оружие, которое захватили с собой вурсты. Что приятно радовало - никто из них не притащил высокотехнологичное оружие. Различного вида большие ножи, топоры, мечи, копья и луки, но ничего порохового и, тем более, энергетического. Доспехов они, похоже, не признавали вовсе. Из всей одежды - одни набедренные повязки. Впрочем, и Рурк не обрядился в полную броню и не захватил с собой пулемет.

Гракх готов был сожрать собственную бороду. Надо было разузнать все о процедуре вызова. А то теперь стой, без толку тараща глаза.

Рурк шагнул к плите, затем выхватил из-за пояса нож, резанул им себя по раскрытой левой ладони. Вытянул руку так, чтобы кровь потекла на поверхность плиты. Одновременно с этим он указал на крайнего от себя вурста. Еще один разрез той же ладони - застывшая над плитой рука указывает на следующего вурста. И так пять раз. Ни единого слова.

К тому времени, когда Рурк указал на последнего Большого вождя, уже вся поверхность мраморной плиты покрылась кровавой пленкой. Она странным образом не лопалась, а накрывала камень сплошным покрывалом.

Рурк с силой сжал израненную ладонь, опустил руку и отступил. Гракх краем глаза взглянул на лицо спутника - что тот камень: ни тени эмоций или чувства боли.

Некоторое время вурсты стояли, не шелохнувшись. Затем один за другим, неспешно, начали подходить к плите. Каждый из них разрезал собственную левую ладонь только раз. Каждый из них пролил собственную кровь на плиту и указал на Рурка. И только один подошел к нему вплотную, заглянул в глаза, а потом ни с того ни с сего плюнул в зарккана.

Гракх даже дар речи потерял от такой наглости. Выплевывая неразборчивые ругательства, он вскинул было 'Плевок', но рука Рурка властно легла ему на плечо. Больше того - заставила развернуться и идти прочь.

Зарккан ворвался в палатку мрачнее тучи.

- Чтоб я сдох! - прорычал он, даже не посмотрев на вурста. - Чтоб ты сдох! Чтоб все они сдохли! - метался он.