— Глаза сломаешь, — Гракх толкнул Кэра в плечо. — Меня торопил, а сам? Когда спустя пару минут эрсати и зарккан одновременно вбежали в воду, местность наполнилась душераздирающими воплями. Гракх материл всех и вся. Кэр не отставал, хотя его лексикон оказался заметно беднее. Почти до самого вечера путники отмывались сами, стирали одежду, чистили машину. Чтобы окончательно не окоченеть, развели три больших костра. Дело не совсем безопасное, но необходимое. Рурк привычно занял место часового. Раздобревший Гракх с большой неохотой сообщил, что принесенное им оружие после необходимой доработки вполне сможет послужить два-три десятилетия. Вряд ли больше, так как под руками нет ни хороших инструментов, ни мастерской. Йарика вытянулась возле одного из костров, забросила руки за голову.

— Смотри, земля холодная, — сказала Марна, проходя мимо. — Отморозишь себе все, потом не родишь. Чего не одеваешься?

— Костюм должен хорошо просохнуть, иначе будет натирать, — мурлыкнула шивера.

— Как знаешь…

Кэр никак не мог отделаться от ощущения запаха. Он дважды тщательно вымылся, кропотливо выстирал одежду, просушил ее, но вонь никуда не делась. Кроме того — чесались руки и лицо. Не очень сильно, однако предчувствие било тревогу. После купания в той непонятной жиже ожидать можно чего угодно — от простой чесотки до нарывов и омертвения кожи. Немного успокаивал приближающийся период линьки.

Эрсати уже заметил небольшие изменения в характере: усилилась раздражительность, появился еще терпимый, но уже несвойственный ему жор. Линька — проклятие и благословение. Протекающая очень болезненно, она позволяла телу очиститься от шлаков, избавиться от многих болезней, провести частичную регенерацию тканей. Перерождение, но какой ценой! Кэр взглянул на Дезире. Девушка лежала возле костра — хрупкая и беззащитная. Что с ней случилось? Эрсати несколько раз порывался коснуться ее лба, но постоянно одергивал себя. Что, если очнется? Что он ей скажет? Нет, лучше сидеть поодаль и просто наблюдать. Невольно в голову пришел образ купающейся Йарики. «Вот зараза! Знает, на что давить. Наверняка специально улеглась напротив». Кэр опустился перед Дезире на колени. Казалось, девушка вот-вот проснется, откроет глаза. «Идиот! — обругал себя эрсати. — Откроет и что?» Он никак не мог смириться с ее слепотой и оттого часто забывал о ней. «Если все равно не увидит…» Кэр пальцами коснулся щеки девушки, провел до кончика носа, по губам. Дезире глубоко вздохнула, улыбнулась.

— Что же тебе снится? — шепнул эрсати.

— Кэр, не забудь сменить Рурка! — раздался из-за спины голос Марны. Дезире вздрогнула, улыбка потускнела.

— Марна, чтоб тебя! — зашипел эрсати и отстранился от девушки. — Помню я!

— Извини, если помешала, — развела руками женщина.

— Хилки! — Кэр окликнул стоящего у тягача старика. — Можно тебя на пару слов? «Очень кстати, пока не забыл…» Хилки снял что-то с капота машины, посадил себе на плечо. Кэр усмехнулся. «Как же без верного хорька?»

— Садись, — предложил эрсати. — Ты знаешь, что с ней? — кивок в сторону Дезире. Старик поджал губы.

— Пойми, мне надо знать.

— Хилки не успел научить, Хилки виноват. Да. Пушистик… он предупреждал красивую девочку, но она его не слышит.

— Если не слышит его… Скажи ты. А пока она без сознания — скажи мне.

— Девочка сильная, а Хилки старый, он слабый. Всего не знает, — плечи старика опустились.

— Не тяни, все мы видели — какой ты слабый, — подмигнул Кэр.

— Нет-нет. Бить — просто, чувствовать — сложно. Она может чувствовать глубоко, если научится. Но нужно время, да.

— Что она почувствовала?

— Хилки не знает. На скулах эрсати заиграли желваки.

— Хилки хотел помочь, но не смог. Это, — он указал в сторону канала, — большое зло!

— Это большая сточная канава, — поморщился эрсати. Упоминание о канале вновь оживило ощущение мерзкого запаха.

— Нет-нет, — старик так замахал руками, что хорек с его плеча слетел и чуть было не попал в огонь. — Ай! — Хилки нежно прижал к себе чучело животного.

— Что нет?

— Большое зло! Это не объяснить. Надо чувствовать. Она чувствует.

— Я вижу, как она чувствует, — сказал Кэр и пристально взглянул на Хилки. Тот не отвел глаз. — Не надо повторения сегодняшнего. Если она не готова — не дай ей утонуть. Мне бы очень не хотелось… — заминка. — Ну, ты меня понимаешь? Старик принялся поглаживать хорька.

— Не понимаешь… ладно. Сохрани ей разум. Хорошо? Это ты можешь сделать? Эрсати чувствовал себя полным идиотом: просить сумасшедшего позаботиться о дорогом тебе человеке. Это даже не глупость.

— Хилки постарается. Хилки любит красивую девочку.

— Я тоже… — прошептал Кэр и тут же напрягся. Старик продолжал гладить хорька, не выказывая никаких эмоций. Больше никого рядом не было. Эрсати отступил от костра. Пора сменить Рурка. «Как там говорилось в старину у людей? Болтун — находка для шпиона… Очень верно, даже если вокруг друзья…»

Дезире шла по бескрайней поляне. В глазах рябило от буйства красок, голова кружилась от ароматов. Босые ноги ступали по мягкой траве. Память о недавней боли стремительно отступала, растворялась подобно ночному кошмару. Распушенные волосы колыхались на ветру. Девушка вытянула руки к солнцу, закрыла глаза. Она кожей чувствовала нежные прикосновения. Впервые за долгое время ей было действительно хорошо. Хотелось бегать, смеяться, а потом упасть в траву и просто лежать… Тело стало легким — того и гляди взлетит над землей навстречу столь желанным прикосновениям. Дезире открыла глаза. Ее охватило странное чувство. Девушка обернулась. Так и есть — она не одна. Там, где только что до горизонта простиралось цветочное поле, стояла мужская фигура. Дезире сощурилась. Опасности она не ощущала, хотя лица незнакомца не видела. От него исходила целая гамма самых противоречивых чувств. Девушка узнала их. На заводе, после того как все закончилось, она уловила их след.

— Кто ты? — спросила она, и голос, подхваченный ветром, разлетелся далеко окрест. Незнакомец молчал.

— Почему ты молчишь? Снова нет ответа.

— Я все равно узнаю, ты в моем мире, моей власти, — девушка лукаво улыбнулась, сделала шаг по направлению к незнакомцу. Тот никак не отреагировал.

— Ну, держись… Дезире мысленно потянулась к мужчине. Отчего-то он казался ей до боли знакомым. Значит, это не Абель и не Ирландец. В то, что представший перед ней — всего лишь плод ее воображения, девушка не верила.

Смятение… сильное смятение. Гремучий коктейль, закручивающийся стремительным вихрем, в основании которого… Лицо Дезире посерьезнело.

— Не может быть… Мужская фигура дернулась и исчезла. Дезире стояла, словно громом пораженная. Солнце больше не казалось теплым, ветер бессильно запутался в волосах. Она успела увидеть лицо незнакомца, успела ощутить томящееся в его сердце чувство!..

— Марна, есть разговор, — Кэр взял женщину за локоть, кивнул в сторону. Утро выдалось прохладным, но все же не таким холодным, какой была ночь. Роса крупными каплями лежала на траве, одним своим видом нагоняя на эрсати неприятные воспоминания о ледяной воде озера.

— Что такое?

— Не знаю, насколько это может быть важно, просто прими к сведению. Обдумай. Я пока не вижу причин к беспокойству.

— Что-то случилось?

— Я вчера сменил Рурка на мачте. Все было тихо. Потом в отсек вернулись девицы. Ну, которые с завода. Видимо, тоже гуляли.

— Они занимались кострами, еду готовили и помогали со стиркой.

— Неважно. Странные у девчонок разговоры вышли. Сначала о всякой ерунде, а потом кто-то из них… Свельса — такая, вся в веснушках, шепелявит немного… Сколько ей… лет восемнадцать, может. Ты должна помнить.

— Ну… не тяни.

— Оказывает, знают больше, чем нам сказали.

— О чем?

— А о местах этих. К примеру, о Земле Обетованной. Слышала о такой? Марна пожала плечами.