— Саурон, прекрати сверлить меня взглядом. Я не умру и не убегу.

— Что? Как ты меня назвал? — только и смог прохрипеть майа.

— Ну Аннатар, Майрон, Зигур или как там ты теперь назвался.

— Ты как меня узнал?

— Слушай, я может и был слегка подшофе, но я не склерозник. Думаешь, я тебя не помню что ли? — говорил король в подушку с которой даже не потрудился подняться и повернуться к собеседнику.

Саурон посмотрел в зеркало на стене. Он и правда выглядел как до падения Нуменора: длинные светлые волосы, точеная фигурка, смазливая мордаха. С большим усилием Трандуил всё-таки тоже сел на ложе и впер до сих пор полупьяный очаровательный взгляд в майа.

— Вот только не строй мне тут попранную невинность. Во-первых, ты не сопротивлялся, во-вторых, мне с тобой не понравилось.

— Это ещё почему? — удивился Саурон, пытаясь припомнить хоть какие-то подробности.

— Потому что даже деревья в саду Йаванны и те активнее. Хотя я был к тому готов: ещё Келебримбор рассказывал, что ты — бревно в постели.

Саурон оскорбился. Для кузнеца-то он всегда старался изображать харадские страсти. «Ну гад! Тебе повезло, что ты мёртвый!» — кровожадно подумал майа. А вслух не менее злобно произнёс:

— Трандуил, где мое барахло?

— А я почем знаю, служанки утром убирались, наверно, на тряпки пустили.

Саурон тем временем дополз до края огромной кровати через тушку эльфа и заглянул под нее в попытках отыскать свою чёрную драную одёжку.

— Тебе с такой жопой и так неплохо. — сказал Трандуил и шлёпнул Саурона по заднице с явным намеком на продолжение. — Может тогда минетик, а? Вдруг сосешь ты лучше, чем трахаешься?

— Ты одурел! В чём я домой… то есть в крепость пойду?! — оскалился майа и отполз от короля и от греха подальше, окопавшись в одеялах.

— Ладно, не ори! Выдам тебе чего-нибудь из позапрошлой коллекции.

С этими словами Трандуил стек с ложа, почти на корачиках дополз до сундука, наугад вытянул оттуда первую попавшуюся одежду и бросил в сторону внезапного любовника. Роскошная ткань накрыла Саурона приятно-прохладной волной. Он выбрался из шёлковых пут и направился к зеркалу одеваться.

— И на том спасибо, — рассматривая красивую вышивку на абсолютно новой, ещё явно ни разу не дёваной мантии, бубнил Саурон.

Натянув королевские наряды, майа, глядя на своё отражение, отметил, что вчерашнее хорошее питание пошло ему на пользу: рожа и глаза начали слегка светиться, вернулись приятные майарские фишки. Он тряхнул прекрасной золотистой копной и волосы идеально легли мерцающими потоками по обе стороны шеи.

Саурон картинно медленно развернулся к Трандуилу. К королю внезапно вернулась резкость зрения, он завернулся в простыню и несколько раз обошёл майа по кругу, оценивая его вид.

— Может быть останешься на пару дней? — вынес в итоге Трандуил свой вердикт.

— Что ты! Я ж деревянное бревно. Но если тебя возбуждают брёвна, — Саурон опустил глаза на приподнявшуюся ткань простыни на месте эльфийского члена. — То езжай-ка в Изенгард и найди себе энта.

— Не дерзи, ты не в том положении. Хотя… — Трандуил приобнял майа, притянув его к своему возбужденному органу, — я могу тебе подсобить.

Саурон брезгливенько снял руки эльфа со своих ягодиц:

— Я в твоём патронаже, дорогой Трандуил, не нуждаюсь.

— Ну-ну, ты же только по великой любви даёшь. Ну, как знаешь. — ехидно протянул эльф и похабно продолжил. — Заходи в гости, соседушка, по вторникам принимаю, вином и развлечениями обеспечу.

Саурон ничего не ответил, лишь гордо вздёрнув нос вышел из покоев короля и, подобрав длиннющие подолы, отправился восвояси.

Когда дверь в Дол Гулдуре с грохотом распахнулась, так сильно ударившись о стену, что с неё осыпалась последняя шкатурка, назгулы с непривычки повскакивали и вытащили из ножен мечи. Но это оказался всего лишь Саурон, нарядно разодетый, злобно пышущий глазищами и осыпающий невесть кого проклятиями.

«С ума сошёл», — спокойно констатировал мысленно Первый.

«С ума сойти», — вожделенно оценил мысленно Пятый. И все, кроме майа, на него оглянулись. Хорошо, что Саурон пока не мог общаться со слугами в призрачном мире.

— Так продолжаться не может! Все! Хватит! Они у меня все на заборе висеть будут! Проклятая эльфятина! Варгам скормлю!

— Какие будут прикасания… то есть приказания, господин? — вставил в пламенную тираду восхищенный Пятый.

— Прежде всего сравнять с землей проклятое Зеленолесье!

— Владыка, но какими силами? Мы сейчас кроме горстки орков, парочкой троллей и нескольких отрядов востаков ничем не располагаем. — этот логичный вопрос поступил уже от Хелкара.

Гнев поугас, и на сауронову рожу вдруг наползло привычное выражение спокойной задумчивости. Он, не без изящества перекинув подолы через руку и приложив к опухшим от эльфячих лобзаний губам тонкий палец, походил быстрым шагом взад-вперёд, остановился и приказал:

— Орков-троллей пока не надо. Соберите несколько харавцев видом поприличнее, и проверьте крыланов. Скоро мы поедем в Рохан. Будем договариваться о сотрудничестве. Силы уже возвращаются ко мне. Думаю, что я смогу овладеть хотя бы человеческим разумом. Начнём с Фарамира.

========== Часть 3 ==========

В столице Рохана проходила большая ярмарка. Угадайте, к чему приуроченная? Правильно! К победе над проклятым Сауроном.

Сам виновник торжества рассматривал прилавки торговцев с целью покупки жрачки, а ещё лучше её кражи. Деньги-то не бесконечные. Кстати, откуда у бомжующего темного «владыки» денюжки?

А все проще простого: запутавшись в трандуиловых тряпках и ебнувшись пару раз, хитрющий Саурон отрезал и продал неудобный подол мантии. Вырученных с толчка дорогущей эльфийской ткани монет хватило на приличные сапоги, плащ с капюшоном, тоненький венец из позолоченной медяхи и два таких же дешманских колечка. Оставшуюся мелочь майа сгрёб в карман, чтобы расплачиваться ею в вонючих дешевых трактирах. В общем, к деловой беседе с королем он считал себя готовым.

Пока Саурон воровато зыркал чего бы спереть, его самого уже минут десять раздевали кое-чьи похотливые глазки.

А были эти глазки не чьи-то, а самого Фарамира. Король был большим поклонником шляния по притонам, пока Эовин не видит. Обычно он кадрился к аппетитным юным селянкам. Но если удавалось склеить эльфийку, это была каждый раз личная победа.

Правда за эльфийками приходилось иногда долго волочиться, клясться в неземной бессмертной любви и развешивать гирлянды лапши на остренькие ушки.

Король в этом непростом, но интересном деле присовывания бурушки (как лаского называл Фарамир свой половой орган) в эльфийскую норку преуспел знанием квенья и синдарина. И, конечно, наглой и обаятельной мордой.

Не проходило и полугода, как он уже втрахивал неприступную эльфийку в свои королевские простыни.

А после внаглую пропадал. Особо настырным лил в уши что он на самом деле «тяжело болен и скоро умрет, но до самой смерти будет помнить ее глаза… бла-бла-бла» девы верили, а Фарамир подыскивал новых жертв.

В супружеской кроватке он раздвигал чужие ножки, пока Эовин гостила на фазенде дядюшки, и помогала старому маразматику в сборе гульбариев и делании из мышей чучелов. Если же жена была дома, то бравый вояка таранил дев на лоне природы, что было весьма романтишно. А если погода не позволяла, то в каком-нибудь борделе, что тоже не плохо.

Обычно к эльфам мужского полу Фарамир не подкатывал. Потому что уже получил два раза по морде и один раз по яицам. Но такоооое он не имел права пропустить.

«Ой, какой синда премиленький! И как бы подкатить к нему яшки?» — Фарамир раздумывал, как бы ловко и ненавязчиво, а, желательно, с минимум расплясываний затащить эльфа в бордель. В Рохане четвёртые сутки моросило, так что морозить жопу в кустах не хотелось. Так и не придумав ничего нового, король попер напролом дедовским методом.

— Elen sila lumenn omentilmo. Cormamin lindua ele lle!{?}[Звезда осветила час нашей встречи! Мое сердце поет, глядя на вас (эльфск.)] — возник через минуту за плечом «синды» Фарамир и сходу выпалил хорошо заученную фразу, которую он говорил всем эльфийкам.