— Ну ладно, — жестко произнесла Вески. В ее черных глазах горел непримиримый холодный огонек. — Месть, только месть, за Дрейка, за всех! Нас осталось все-таки несколько человек, — она не привыкла говорить длинные речи и с трудом подбирала слова. Допустим, бомбы с серным газом…

— Что — бомбы? — не понял Хадсон.

— Подняться. Сбросить. Прибить этих гадов! — лицо Вески исказила гримаса.

— А ты думаешь, серный газ на них подействует? — нахмурился Хигс и почувствовал, что рука у него зачесалась. Вроде бы просто от прежних ожогов брызгами кислоты, но, может… «Ну, черт бы их всех побрал! Раз нельзя помочь товарищам, то ведь можно хотя бы рассчитаться!»

«Я сижу в коконе, и вместо спасения меня хотят взорвать… ничего себе перспектива!» — лицо Хадсона опять нервно задергалось.

— Я не могу, нет! Не надо!

Вески удивленно посмотрела на него:

— В чем дело?

«Ты что, не хочешь им отплатить?» — спрашивал ее взгляд.

— Ну давайте будем считать, что мы с ними квиты. Хватит этой крови, этой грязи, этой смерти, наконец! Сколько можно?! — нижняя челюсть Хадсона двигалась то влево, то вправо, словно на ней выросли добавочные мышцы с единственной целью — дать ему возможность корчить самые невероятные гримасы. Даже мимика искусственного человека при виде этих гримас начинала казаться сдержанной и логичной. — Что мы там вообще потеряли?

Хигс понимающе покачал головой. Бедняга Хадсон!

— Я считаю, — в нем снова заговорил командир, рассудительный и решительный, — что мы должны взлететь, подняться на космическую станцию и уничтожить эту планету. (Так! — утвердительно кивнула Вески.) Мы должны взорвать ее с орбиты. Это единственный выход.

Брови искусственного человека удивленно поднялись: «Что за нелепость — взрывать то, что все равно должно вскоре взорваться?»

Выражение его лица осталось незамеченным.

«Только этого идиота мне и не хватало!» — похолодел Берт.

— Действительно, — Рипли обвела взглядом всех присутствующих, эту планету необходимо уничтожить. Двух мнений тут быть не должно.

Страх, мучения, тревоги, боль — все это поднялось за фасадом внешне спокойного лица. Источник всех бед должен быть взорван, чтобы и следа не осталось от него, — только тогда можно будет спать спокойно, зная, что все позади.

Только тогда…

— Одну минуточку! — Берт встал и вышел вперед, чтобы его все видели. — Одну секунду! Вы хоть представляете себе, что вся эта установка, этот комплекс, имеет большую цену в долларах?

Обычно этот аргумент действовал безотказно. Вся жизненная практика Берта приучила его к тому, что упоминание о стоимости того или иного предмета может круто изменить направление любого разговора.

Однако Берт рано возрадовался, что нашел нужный ход: сейчас перед ним были люди другого сорта.

— Ну что ж, пусть мне пришлют счет! — иронически бросила Рипли.

Берт вытаращил глаза.

Неужели его не поняли? Кажется, сказано было достаточно ясно. Если планета уцелеет, на нее можно будет послать еще одну экспедицию и исполнить, наконец, задуманное… Или все же попытаться объяснить им ситуацию, как ее видел он сам? Вдруг они поймут тогда?

— Ладно, — быстро затараторил Берт. Такая тактика ведения разговора с нижестоящим часто давала хорошие результаты: когда говоришь быстро, смысл текста подсознательно воспринимается как нечто само собой разумеющееся, и выводы вытекают потом из установок, подброшенных в первой, «быстрой» части речи. — Мы понимаем, что у нас сейчас напряженный момент, все мы очень устали, нам трудно, эмоционально трудно. — Чтобы текст не обгонял мысль и не сбил с толку его самого, он специально повторял варианты одной и той же фразы, пока обдумывал следующую. — Тем не менее не нужно язвить и постоянно принимать необдуманные решения. Вы поймите, что мы имеем дело с очень важными для развития науки организмами, представляющими огромную ценность для всей науки, для нескольких наук. И никто из нас не имеет права в волюнтаристском порядке уничтожать их…

Последняя сентенция была высказана гораздо медленнее всех предыдущих: она должна была служить резюме.

Берт замолчал, ожидая реакции своих «подопечных».

На долю секунды в салоне воцарилось молчание.

— Да?! — подбоченилась за его спиной Вески, готовая в любой момент кинуться в драку. Идиота Гормана пытался заменить другой идиот — дать другую оценку заявлению Берта она просто не могла.

— Не имеем права? — холодно переспросила Рипли и сплела руки на груди. Берт шестым чувством ощутил, что она не станет драться, — просто убьет его, если так будет надо. Спокойные одержимые всегда опаснее явно агрессивных психопатов…

— Не имеем права? — шагнул к нему и Хадсон. Его нижняя челюсть запрыгала из стороны в сторону. — А ну, посмотри мне в глаза! Ты что, совсем очумел? Мне плевать на их научную ценность, нам шкуру сохранить надо!

Берт отступил на полшага. По правилам хорошего тона, если хочешь, чтобы в разговоре последнее слово осталось за тобой, подобные движения нужно исключить, но ситуация была особенной: Берту надо было защититься от кулаков, которые могли в любой момент взвиться в воздух.

Чего еще можно было ожидать от этих психованных грубиянов?

Берт в надежде покосился в сторону Хигса. Молодой командир сдерживал свои эмоции: его лицо, хотя и влажное, выглядело спокойным и не носило следов окаменения, как у Рипли; но по мрачному взгляду Берт понял, что ожидать поддержки с этой стороны нечего.

Оставался Бишоп. Но что мог сделать один робот, не имеющий даже права голоса?

— Я тоже не слепой, — снова зачастил Берт, на этот раз от волнения, — я вижу, что происходит, но я не могу санкционировать такие действия, такой курс…

По окаменевшему лицу Рипли пробежала тень другого чувства, но тут же скрылась подальше от чужих глаз.

Рипли повернулась к Хигсу.

— Насколько я понимаю, сейчас командовать должен капрал Хигс.

«Что еще задумала эта сумасшедшая?» — внутренне содрогнулся Берт.

— Капрал Хигс? — переспросил он.

— Да, — с напором проговорила Рипли. — Эта операция проводится по военной линии, а Хигс по званию — следующий за лейтенантом и сержантом. Правильно, Хигс?