— Мать принца Паукейна?

— Кто же еще!.. Даже я не рассчитывал, что эта интриганка пойдет на столь опрометчивый шаг! Обычно в своих действиях она была куда более осторожна. Оттого мы так долго и не могли прихватить ее на чем-то серьезном. Как видно, на нее разом повлияло многое: и смерть сына, и то, что в один момент рухнули все ее планы, лелеемые много лет, и то, что ты получила прощение от Правителя, и то, что сын останется неотомщенным… Последнее, как мне кажется, и было для нее самым невыносимым. Баба в тот момент не сумела все хорошенько обдумать на трезвую голову, и действовала под влиянием чувств. К тому же ей очень хотелось хоть каким-то образом отомстить Правителю, или же попытаться оставить за собой последнее слово… У нее, как я ранее и подозревал, имелся дубликат королевской печати. Мне и до того несколько раз попадались бумаги, которые не исходили от Правителя но, тем не менее, были скреплены подлинной печатью. Но доказать в то время, что эти бумаги вышли от жены старого Правителя, не смогли. Не было у нас таких полномочий, как обыск в ее личных апартаментах. Все же не торговку на рынке подозревали… Вот по приказу этой сдуревшей от злости бабы люди Адж — Гру Д'Жоора и изготовили приказ о будто бы переводе главных заговорщиков в другое место содержания, внесли твое имя в списки отправляемых на каторгу, и в то же самое время и об изъятии тебя с этапа. Позже она хотела почитаться с тобой лично. Правда, у меня имеются все основания считать, что тебя она бы не получила… На наше счастье человек, отвечающий за отправку заключенных, оказался с головой на плечах. Он, хотя и выполнил письменное распоряжение, но без наличия у него документов, касающиеся изъятия нескольких осужденных, собирался вернуть заключенных назад. К тому же ты привлекла его излишнее внимание своими разговорами. Пришлось им оставить в руках отвечающего поддельные документы, тем более, что офицер, отвечающий за отправку, стал подозревать — дело неладно… Кстати, отправив этап, он сразу же обратился к нам со своими подозрениями. Лопухнулся в одном, исправился в другом. Хотя не стоит строго судить этого молодого человека. Документы, по которым забрали и заговорщиков, и вас двоих, были, считай, подлинные. Ну, а остальное для нас было уже привычным делом…

— А где она сейчас?

— Мать принца Паукейна? В монастыре Раскаявшихся. После того, как выяснилась ее весьма неблаговидная роль в побеге заговорщиков, Правитель в наказание отобрал у нее все земли и замки, а заодно и подавляющую часть имущества. Кстати говоря, он имеет на это полное право по закону. С заговорщиками не церемонятся ни в одной стране. А эта… несостоявшаяся Правительница, устроив побег заговорщикам, окончательно потеряла чувство меры. Как следствие, Правитель отправил вдову отца в монастырь замаливать немалые грехи как свои, так и ее многогрешного сына.

— Представляю, как она себя вела при этом!..

— Не представляешь. Это надо было видеть. Узнав о приказе Правителя, вдова еще больше обозлилась, хотя больше, кажется, уже некуда. За долгие годы она привыкла как к свому высокому положению во дворце, так и к безнаказанности и к более чем обеспеченной жизни. Несостоявшаяся Правительница была уверена, что никто и никогда не посмеет тронуть ни ее лично, ни немалого состояния, подаренного ей мужем. Разочарование было жестоким.

— Оттуда, из монастыря Раскаявшихся, можно сбежать?

— Сомневаюсь. Во — первых, она под строгим наблюдением, почти в изоляции. Тот монастырь пусть и не является тюрьмой в прямом смысле, но порядки там очень суровые. Во — вторых, у нее с собой не так много золота, а чтоб вести оттуда тайную переписку — для этого надо при себе иметь немало тугих кошельков. К тому же с ее властным, нетерпимым характером она вряд ли в тех местах сумеет отыскать надежных людей. И потом, куда ей, бывшей Правительнице, бежать? На свою родину? Без денег и власти она там никому не нужна. Посол ее родной страны, когда мы предоставили ему доказательства ее непосредственного участия в побеге заговорщиков, не удержался, и на языке своей родины обозвал ее… Мягко выражаясь, полной дурой, и выразил надежду (уже на нашем языке), что на добрые отношения между двумя странами не окажут влияния, как он сказал, неразумные поступки выжившей из ума женщины.

— Но нельзя исключать попытки ее побега в Нерг…

— Вот именно, попытки. Если у нее это получится. Что ж, согласен: там ее могут принять. Но, опять — таки, скорее как возмутителя спокойствия в нашей стране, чем реальную силу, на которую можно опираться. Впрочем, колдунам сгодится и это… А если учесть, как она рвется покинуть тот монастырь… Бабоньку ни в коем случае нельзя выпускать из-под жесткого присмотра. Если же не уследим… То, в этом случае, пусть Высокое Небо будет ей судьей…

Понятно, что у тебя на уме, Вояр, — подумалось мне. Пока что бывшая Правительница может кричать, устраивать скандалы, выводить из себя окружающих… Какое-то время вы потерпите, но о буйном поведении заключенной станет всем известно. А потом, когда вдовушка все же вздумает совершить побег, и даже кое — что для этого подготовит, то что с ней произойдет дальше? Не думаю, что нечто из ряда вон выходящее. Скорей, все будет до неприличия просто: веревка оборвется или часовой случайно выстрелит… Оно и понятно: такие скандальные бабы обычно ничего не могут сделать как следует! Жуткий ты человек, Вояр, но возразить тебе нечего…

— А те заговорщики, что отсиживались в Сером Доле…

— Некоторых взяли, кое — кто ушел. В числе ускользнувших был и старый герцог с племянником, и твой новый друг Адж — Гру Д'Жоор. Умеешь ты заводить себе врагов.

— Неприятно…

— Согласен.

— Как вы намерены поступить с нами?

— С тобой и Киссом вопрос пока что еще окончательно не решен. А вот за мальчишек тебе отдельное спасибо. Забираю обеих.

— Куда? В тайную стражу? За что?

— Чего ты испугалась? — усмехнулся Вояр. — Ну, не стоит рисовать себе невесть какие ужасы. Рядом с тобой в застенке им делать нечего. Я часто удивляюсь капризам Всеблагого, и то, как он одаривает людей по своем выбору. Надо же: в семье обитателей с самого низа городского дна сумели уродиться такие толковые парнишки! Старшего из пацанов отправляю к переводчикам. У парня редкий талант к языкам, на ходу ими овладевает. Буквально на лету хватает все, даже самые сложные диалекты. Старейший из моих толмачей, поговорив с ним, только руками разводит. Подобного таланта у моих переводчиков давненько не встречалось. Таких умниц мы ищем по всем закоулкам страны, а этот, можно сказать, сам нашелся. Выучат его читать-писать, и всему остальному тоже… А второго определяю к себе. Сообразительный парнишка. У него имеется нужная для сыска жилка, ее надо развивать дальше. Есть ум и наблюдательность. Остальное придет с годами. Толковых дознавателей следует учить с детства, натаскивать, как собак на дичь. У меня сейчас на обучении въедливых парнишек его возраста десятка полтора имеется, и все они далеко не дураки. Я их специально отбираю. Многие из этих ребят такие же, как и Лис: ни кола, ни двора, подобранные с улицы… Ничего, в таком возрасте дети быстро находят между собой общий язык. Постепенно подрастут, и тогда уже определяется, кто и на что годен.

— Да вы что!.. Разве для этого мы с ними…

— Помолчи — обрезал меня Вояр. — Что, не нравится? Извини, но я тебе уже как-то говорил, что сидящий на моем месте должен быть жестким человеком, старающимся извлечь выгоду из любой ситуации. Мальчишки мне подходят, и я забираю их себе. Вернее, в свою службу. Они, в отличие от тебя, меня поняли правильно. Толковые парни, к тому же смертельно ненавидящие колдунов — от такого ценного приобретения я отказываться не намерен. А что тебе не по вкусу? Или ты считаешь, что на улице им будет лучше? Мои люди выяснили насчет родителей мальчишек. Ничего интересного, все до неприличия просто: пьяная драка, поножовщина, общая могила… Обычная судьба подавляющего большинства пьяниц. Так что у парней небольшой выбор — или улица, или служба. Они выбрали второе.