Подойдя на уставное расстояние, обозначаю что-то вроде вежливого поклона, больше похожего на кивок. Имею право - солдаты удачи, как известно, не гнут спину даже перед королями. Теперь вот еще и перед императорами. Покончив с политесами, преодолеваю оставшиеся пару шагов до тронного возвышения и протягиваю футляр с украшенными многочисленными печатями пергаментами суровому мосластому старику, тяжело опирающемуся на резной посох. Эрствен ле Верк - великий канцлер империи и главный сподвижник Рейнара, по традиции именно он принимает дипломатические ноты и верительные грамоты послов, после чего подтверждает императору их подлинность, что, собственно говоря, и служит сигналом к началу аудиенции у властителя. До этого император лишь присутствует, но не участвует в мероприятии, чтобы ненароком не уронить своего достоинства общением с самозванцем. Но в этот раз установленный протокол оказался безбожно нарушен.
Невысокий толстячок на троне, едва старикан достаёт из резного тубуса рулон проштампованных бумажек, поднимает руку в останавливающем жесте, не давая канцлеру даже развернуть добытые рукописи.
- Мы всецело доверяем нашему доброму союзнику ле Трайду и не нуждаемся в подтверждении полномочий его посла. Слава и честь великого полководца - вполне достаточные гарантии.
После чего милостиво кивает мне:
- Приблизьтесь, юноша.
Едва я, сделав два шага, оказываюсь непосредственно у подножия трона, его величество, одарив меня очередной приторной улыбкой, продолжает:
- Нам ведомо, сколь много усилий вы приложили, дабы ускорить заключение союза. Ценя ваш вклад в общее дело, в этот знаменательный день накануне подписания окончательного соглашения дарую вам, Морольд ле Брен, титул графа империи!
Я молча склоняю голову (спина остается прямой!). Затем с едва заметной ухмылкой распрямляюсь и, глядя прямо в глаза торжественно напыжившемуся сюзерену, четко произношу:
- Большая честь, император.
По залу словно проносится порыв холодного ветра.
Самодовольная улыбочка Рейнара как-то резко увядает. Морщинистая рука канцлера судорожно сжимается на рукоятке посоха так, что белеют костяшки пальцев, а высокомерный взор превращается в злобный прищур. По толпе придворных проносится шелестящая волна шепотков и приглушенных возгласов... Неудивительно. Ведь правильным ответом на подобную милость суверена была бы фраза "великая честь, мой император". Ну и каноничный поклон, разумеется.
Я же умудрился, не нарушив формально правил дипломатического этикета (титул принят, благодарность высказана), выразить величайшему правителю современности прямо-таки запредельную степень пренебрежения. Одновременно указал на то, что не считаю высший титул из рук самого императора чем-то значимым (не велика честь!) и, даже будучи графом империи, не признаю его сюзеренитет над собой. По сути, такое вызывающее обращение мог позволить себе только тот, кто считался выше по социальному положению. На что я, собственно говоря, и намекнул всем присутствующим, "тонко" дав понять, что Серая армия нынче занимает куда более сильную позицию, чем дышащая на ладан империя, и намерена использовать создавшееся положение на всю катушку.
Публика явно впечатлилась. Ле Кройф, будь он свидетелем этой сцены, мог бы гордиться мной. Вот так вот в лоб, первой же фразой смешать оппонента с дерьмом, попросту вытерев ноги о благородное искусство словесной пикировки - это в его стиле.
Впрочем, император (стоит отдать ему должное) удар держать умел. Если в первые секунды после моей наглой выходки его круглая физиономия с забавной мефистофелевской бородкой и радовала присутствующих интересным сочетанием недоумения с почти детской обидой, то спустя всего пару мгновений в темных глазах под кустистыми бровями уже мелькнула искра понимания. На полных губах властителя заиграла снисходительная улыбка, с которой взрослые обычно наблюдают за шалостями детворы. Повелительный взмах пухлой ладони погасил легкий ропот царедворцев, а голос императора, когда он вновь заговорил, пусть и не сочился патокой, но звучал спокойно и размеренно.
- Ваш путь не был легким, а дел предстоит еще немало. Не буду более задерживать вас, граф. Вечером нам надлежит приступить к согласованию окончательных условий союзного соглашения, а до того, я надеюсь, вы сможете хотя бы отчасти вознаградить себя за понесенные и еще предстоящие жертвы на торжественном приёме в вашу честь.
- Непременно, ваше величество.
Я снова отрывисто киваю и, даже не дождавшись ответного жеста Рейнара, резко разворачиваюсь на месте, направляясь к выходу. Рослые рейтары в траурно-черных мундирах четко печатают шаг за спиной, их дружный топот, отдаваясь эхом от сводов зала, только подчеркивает настороженную тишину, воцарившуюся после нашего ухода. Царедворцы провожают нас задумчивыми взглядами, в которых читается крайняя озабоченность. Что ж, пока что всё идет по плану...
Ле Трайд, давая наставления перед поездкой, раз за разом вдалбливал в мою голову один и тот же императив: мы - солдаты и по части интриг никогда не сравняемся с профессиональными политиканами. Они - все эти чиновники и аристократишки - знают правила "большой игры" лучше нас. Поэтому мы не будем играть по правилам. Император и вся столичная камарилья должны увидеть настоящего "бешеного пса" - неистового зверя, не признающего ни ошейника, ни хозяйского окрика. Неуправляемого и неблагодарного. Моё поведение должно показать всем и каждому: Серую армию не удастся приручить! Этот монстр оторвет и сожрет "руку кормящую" так же легко и непринужденно, как и любую другую. И вот когда до них дойдет эта нехитрая истина...
На длинной дистанции шансов у нас немного - устоявшаяся и отлаженная бюрократическая система рано или поздно просто сожрет любой инородный элемент. Задушит в дружеских объятиях, развалит изнутри, растворит и переварит, сделав частью себя, а несъедобные остатки просто выплюнет. Но если дать им понять, что времени на всё это нет и действовать нужно уже сейчас... появляются интересные варианты. По крайней мере, так считает Хассо. Что ж, ему виднее - он на таких делах не одну собаку съел. Мне подобного опыта пока что не хватает, но я честно старался отыграть предписанную роль на "отлично". Аж самому интересно, что из всего этого выйдет...
Ответ пришел неожиданно быстро.
На торжественном приёме в честь прибытия посла, едва закончилась первая, официальная, часть с обязательным представлением наиболее важных персон и я ненадолго оказался предоставлен самому себе, меня тут же взяли в оборот. Весьма эффектная брюнетка "слегка за тридцать" с глубоким декольте и кокетливой родинкой на щеке, встретившись со мной взглядом, игриво подмигнула и тут же многозначительно повела глазами, явно намекая на желание пообщаться тет-а-тет. Что ж, если женщина просит, а жена не видит...
Бросив через плечо: "Прошу извинить", я покинул что-то негромко говорившего мне гвардейского риттмейстера средних лет и решительно направился к таинственной обольстительнице.
- Мадам, нас до сих пор не представили, и я спешу исправить это досадное недоразумение! Граф империи, бургграф Ирбренский Морольд ле Брен - к вашим услугам!
Дамочка хлопает ресницами в притворном смущении.
- Ах, граф, ваша решительность меня пугает! Впрочем... - изобразив на мгновение задумчивость, чтобы усыпить мою бдительность, красотка вдруг без предупреждения "стреляет" глазками в упор, - что еще ожидать от Плети Богини?
Упоминание нового прозвища заставляет слегка поморщиться. Не очень-то оно мне нравится - слишком... претенциозно, что ли? Вычурно. Мне куда больше импонировало быть серым и неприметным Северянином. Но жизнь (и супруга) любит вносить свои коррективы, не считаясь с нашими желаниями. Став заметной фигурой в танарисских раскладах, я уже не мог оставаться безликим "северянином" - среди наемников Лиги таким когноменом щеголял чуть ли не каждый третий. Для любовника, а тем более мужа графини и первого заместителя главнокомандующего как-то не солидно. Нужно было срочно подыскивать что-то оригинальное.
