Прошло два часа, в течение которых я глаз не спускал с входной двери.

Когда она наконец открылась, я как ужаленный подскочил со стула.

Наверное, впервые появление Жюли вызвало во мне досаду.

Она удивленно подняла брови:

– Что стряслось? Отыскал что-то новое?

Я медленно опустился на стул. Нет, ничего нового.

– А ты?

Тоже не густо. Жюли расспросила некоторых политических шишек, засветившихся в телепередаче, посвященной бракосочетанию Терезы и Мари-Кольбера. Ей удалось поболтать с двумя сенаторами, у которых было уже слишком мало пороха в пороховницах, чтобы ожидать от их любовных чувств какого бы то ни было возрождения, а также с одним бывшим министром, которому в свое время по долгу службы приходилось частенько прослушивать телефонные разговоры, наверное, именно поэтому он никогда не доверял своему телефону. Их, безусловно, очень опечалила кончина коллеги Роберваля, и если они интересовались судьбой его супруги, то лишь в качестве подозреваемой номер один. Гадалка… Предсказательница… От таких странных женщин можно ожидать чего угодно.

Тогда Жюли подумала о команде телевизионщиков, снимавших церемонию бракосочетания. Может быть, Тереза завела роман с одним из творческих представителей съемочной группы. Нет, и здесь тоже тихо. Правда, один оператор с обаятельной улыбкой, «ничего такой себе парень», выразил готовность снять новый вариант свадебного торжества, но на сей раз с Жюли в свадебном платье в звездочках и с ним лично, облаченным в смокинг жениха.

В голосе Жюли, которая, как настоящая женщина, не могла равнодушно относиться к комплиментам, проскользнули подозрительные нотки самодовольства. Не хватало мне еще этих уколов для полноты кайфа. Мое настроение, наверное, отразилось на моем лице, потому что Жюли тут же тесно прижалась ко мне.

– Что такое, Бенжамен, что-то не в порядке?

Ее голос струился, словно горячий песок, от которого у меня по всему телу пробежала легкая дрожь.

– Бенжамен, Бенжамен, да пусть все мужики на свете хоть штабелями передо мной ложатся, любить я буду только тебя.

Что она и предложила незамедлительно сделать, нырнув мне под пуловер. Час реванша пробил. Тео, Эрве и все остальные могут возвращаться к тренировкам, мы побьем их рекорды в пух и прах.

Мы уже начинали помаленьку разогреваться, когда раздался звонок в дверь.

– Черт!

Да, согласен, но, учитывая обстоятельства, мы не могли позволить себе не открыть дверь.

На пороге стояла малышка Лейла, самая младшая в семействе Бен Тайебов.

– Привет, Бен, что с тобой, тебе жарко?

Мне временами бывает любопытно: и отчего это все вокруг считают, что я люблю детей.

– Я от Хадуша, – не дождавшись ответа, пролепетала Лейла, – он сказал, чтобы ты бежал к нему как можно быстрее. Он говорит, что у него для тебя есть сюрприз.

Я взял девчонку за руку, и мы оставили Жюли караулить алиби Терезы в нашей скобяной лавке. Дежурившие у дома ищейки в штатском свернули свои газеты, и Бельвиль, засуетившись, вновь двинулся за нами.

– Это у дедушки, – пояснила Лейла, шугая голубей, – в его погребке!

Я всегда с подозрением относился к приглашениям в погребок ресторана «Кутубия».

– Вечер добрый, сынок, как дела? Старина Амар протирал тряпкой стойку бара.

– Хорошо, Амар, а у тебя?

Его улыбка едва пробивалась сквозь дым, расстилавшийся от стоящих на столах кальянов.

– Благодарение Аллаху, хорошо, малыш, хорошо.

Главное: как можно дольше создавать видимость разговора. Погребок ресторанчика «Кутубия» – место, где царит черная правда.

– А как Ясмина?

Вокруг громко гремели костяшки домино. Воздух пах медом и анисом.

– И у нее все хорошо, малыш. Она тебя благословляет.

Потом, видя, что я опять собираюсь открыть рот:

– Это в подвале.

И я закрыл его, то есть рот. Понимающе кивнул. Амар прав, дело срочное. Я прошел за стойку. Он поднял крышку подвала, и я нырнул за правдой.

Сегодня я могу утверждать с абсолютной уверенностью: правда ни на что не похожа. Во всяком случае, та правда, что продемонстрировал мне в тот день Хадуш. На эту правду, зажатую среди полок, из гнезд которых торчали горлышки винных бутылок, правду, распластанную на груде битого стекла, невозможно было смотреть.

– Не волнуйся, Бен, у него еще осталось достаточно зубов, чтобы сделать заявление в полиции, и пальцев, чтобы его подписать.

Сто раз черт вас возьми. У меня хватило дыхания лишь на то, чтобы выдавить из себя два слова:

– Кто это?

Хадуш, Мо и Симон выглядели усталыми шахтерами, только что покинувшими шахту. Тяжело опираясь на кирки – у каждого в руке было по кирке, – они окружали правду со всех сторон.

– Твердый орешек.

– Мы его слегка смягчили.

– На это потребовалась целая ночь, но он стал гораздо мягче.

Кто же это, бог ты мой?

Симон присел на корточки:

– Сейчас ты скажешь Бенжамену, кто ты, откуда ты взялся и что натворил.

Симон улыбался. Улыбаясь, он обнажал передние зубы, где между резцами зияла огромная черная дыра – зубы Пророка, – отчего его лицо приобретало невинное выражение.

– Ты расскажешь ему все, договорились?

Правда кивнула тем, что обычно называется головой.

– И ничего не пропускай. Мы тоже слушаем, не забывай. Как тебя зовут?

Губы, смахивающие скорее на воздушные камеры, надули несколько розоватых пузырей, но я так и не разобрал произнесенного имени.

– Тяо Банг, – перевел Мо.

– Китаец, уроженец Кантона, который завербовал Терезу, – напомнил Хадуш. – Проклятая душа Мари-Кольбера. Муж Зибы, если тебе так больше нравится. Влюбленный лакей. Тяо Банг и Зиба, Тристан и Изольда китайского происхождения, схватываешь?

Я схватывал.

– Мы отыскали его в баре «Ма-джонг», он там в закрытом зале прожигал жизнь.

– С помощью долларов.

– Откуда у тебя появились доллары? – вежливо поинтересовался Симон у Тяо Банга. – Скажи Бенжамену, откуда у тебя взялись доллары?

Воздушные камеры опять забулькали.

– От Роберваля, – перевел Симон.

– И за что он тебе заплатил?

Чтобы убрать Терезу. Это соответствовало тем сведениям, что мы получили от Жервезы. Мари-Кольбер поручил Тяо Бангу завербовать Терезу, а потом – в нужный момент – ее убрать. Из всех орудий убийства Тяо Банг предпочел огонь. Достаточно было лишь подкараулить, когда Тереза войдет в автоприцеп. Все подумают, что это был несчастный случай, решив, что взорвался газовый баллон. Да только вышла ошибка. Когда Тяо Банг увидел, что Тереза вошла в свое святилище, он тотчас же побежал за женушкой Зибой, чтобы та занесла в автоприцеп бомбу, спрятанную в корзине под миской клейкого риса. Однако тем временем Тереза успела уйти со своими пожитками, и Зиба вошла уже в пустой автоприцеп.

– Ты ведь не знал, что автоприцеп был пуст, а?

Да, еле кивнул Тяо Банг. Он думал, что Тереза все еще там.

– И ты рванул бомбу с дистанционным управлением.

Да. Для этого у него имелся такой маленький пультик.

– Короче говоря, одним ударом ты захотел убить двух зайцев.

Короче говоря, Тяо Банг это и замышлял. Убрать Терезу он должен был по условиям контракта, а покончить с Зибой его подталкивала ненависть. Тяо Банг по-настоящему ревновал жену. Зиба просто с ума его сводила. В том была часть изначальной правды.

– Человеческий фактор[25], – прокомментировал Хадуш.

– А точнее, парень из почтового отделения, – пояснил Мо. – Тяо подозревал, что его подруга жизни водит шашни с почтальоном с улицы Рампонно. Тяо, я верно говорю?

Тяо Банг подтвердил, что верно.

Молчание.

Ну ладно, одна проблема решена. Подозрение в поджоге с Терезы снято, личность погибшей во время пожара установлена. Это уже кое-что.

Шум ресторана «Кутубия» проникал к нам через динамик интерфона. Хадуш не терял связи с тем, что происходило наверху. Мы отчетливо слышали, как ругаются за столами игроки в домино, а клиенты делают заказы.