Гермиона никак не могла понять, что было в его взгляде. Любопытство? Понимание? Пришло в голову, что стоит отодвинуться и сказать что-нибудь о личном пространстве, лишь бы себя не выдать. На случай, если он с ней играл, или его близость была вызвана опьянением. Словно он был слишком нетрезв, чтобы заметить происходящее. И если Малфой использует эту отговорку прежде, чем она хоть что-то скажет, дурой будет выглядеть именно Гермиона. Но это же была ее идея забраться сюда, разве нет? Ее то ли абсурдный, то ли логичный план, как избавиться от притяжения. А… он не двигался.

Его рука за ее спиной дернулась – едва заметное движение назад, – но этого оказалось достаточно, чтобы Гермиона подалась вперед. Легко коснулась губами уголка его рта. Мягкие, его губы. Она и не заметила, что он, как и она, задерживал дыхание, пока Малфой тяжело не выдохнул. Его веки прикрылись так, что осталась видна лишь серая полоска радужки. Попробуй снова или отойди, попробуй снова или отойди, – он врезался в нее, разворачивая их обоих.

Гермиона сделала глубокий вдох – так, что заболели легкие, – и краем глаза отметила, как что-то лавандовое падает из его руки – ее пальто, которое, судя по всему, он и искал. Но она была слишком занята ощущением его ладони на своей челюсти, чтобы задумываться о такой мелочи. Она поймала блеск в его глазах, когда ее собственные закрылись, стоило Малфою коснуться ее рта своим.

Она втянула воздух через нос, отвечая на поцелуй еще до того, как легкие наполнились кислородом. Сердце ломилось из груди, качая кровь рваными толчками. Его губы прижимались к ее, тянули, обхватывали, и Гермиона обняла Малфоя за плечи, вжимаясь спиной в ворох мантий. Его рука обвивала ее, и Гермиона нетвердо стояла на ногах, чувствуя себя живой. Малфой вцепился в перекладину над ними, когда под весом их тел промялась одежда.

В животе что-то ухнуло, когда она схватила его рубашку в горсть, мышцы на руках Драко напряглись. Гермиона легонько втянула его нижнюю губу, скользнула рукой вверх, прижала ладонь к мужской шее, ловя движение его челюсти во время поцелуя. Он крепче прильнул к ее рту, его пальцы запутались в ткани ее платья, и Малфой отстранился. Стукнулся своим носом о ее и резко выдохнул.

– Грейнджер, я слетаю из-за тебя с катушек.

Что?

Кажется, она не совсем понимала, куда себя деть. Полагала, что все дело в близости, предоставленной возможности и шампанском. Разумеется, она не видела, как что-то зарождается и оформляется, даже не думала, что он может хоть как-то реагировать на ее действия. Малфой дошел до грани еще до того, как она сама поняла, что коснется его?

– Не смотри так удивленно. Я же говорил, ты получаешь то, чего просишь.

Он поцеловал ее прежде, чем она смогла хоть что-то ответить, и Гермиона обняла его за шею, прижимаясь крепче.

Сеанс второй.

– Ясно. Значит, вы были противниками или частью противоборствующих сил половину того времени, что знакомы.

– Полагаю, так.

– Полагаете?

– Ну… – Гермиона бросила взгляд на Драко, что сидел с таким выражением, будто у него была сотня вариантов, где бы он мог сейчас находиться, и каждый из которых он в данную секунду обдумывал. – Я никогда не рассматривала Драко как своего врага. Может быть, только в первые наши годы в Хогвартсе. Мы знали, что он опасен…

– Кто мы?

Драко издал невнятный звук.

– Давайте не будем притворяться ничего не понимающими идиотами, – терапевт Перри продолжала внимательно на него смотреть. – Она, Поттер и Уизли.

– Ясно. Так вы и ваши два друга знали, что он опасен, так, Гермиона?

– Мы понимали, что он может создать проблемы. Он их и создал. Но в наших глазах Драко выглядел относительно безобидным. Было сложно предсказать, на что он может решиться, но мы выяснили это в конце шестого курса.

– Вы сказали, относительно безобидным. По сравнению с кем?

Драко выругался себе под нос, и Гермиона откашлялась, чтобы не слушать его тираду.

– С Волан-де-Мортом. Другими Пожирателями Смерти.

– Значит, вы не боялись Драко?

Гермиона покачала головой.

– Нет. Конечно, существовало много чего из нашего прошлого, что нам было необходимо преодолеть. То, что мы говорили, делали. То, во что верили. Но в процессе работы мы справились почти со всем.

Перри кивнула и перелистнула страницу в своем блокноте.

– И как вы с этим справились?

– Много ссорились, – Гермиона задумалась, вспоминая. – Много. Только… обвинения, гнев. Объяснения пришли позже. Затем разговоры, – она сделала глубокий вдох через нос и приподняла плечи. – В конце концов, мы разобрались с прошлым.

– Драко, вы с этим согласны?

– Да.

– Вы можете сказать, что и сейчас используете этот способ для того, чтобы решить разногласия в желаниях и мнениях?

Драко и Перри сверлили друг друга глазами: он смотрел с раздражением, она же с легким интересом.

– Мы оба упрямы. И скоры на расправу, если можно так выразиться, когда дело доходит до злости друг на друга. Мы ссоримся. Именно это и делаем. Так ли все плохо, как в первые два года нашего общения после войны? Нет. Садимся ли мы, чтобы поговорить по душам каждый раз, когда кто-то из нас не помыл раковину? Мы не такие люди.

Гермиона надеялась, Перри не станет расспрашивать, ограничиваются ли они во время своих ссор словами. Лишь два скандала спустя, при определённой удаче, она смогла убедить Драко вернуться после первого сеанса. И сомневалась, что сможет уговорить его еще раз, если терапевт снова разозлит Малфоя.

– Такой способ решения проблем должен требовать значительного количества сил. Как вы себя чувствуете?

– Мы же не ругаемся постоянно, – откликнулась Гермиона. – Мы спорим. Шутим. Непосредственно скандалы случаются несколько раз в месяц. Если случаются.

Перри хмыкнула.

– Но как вы себя ощущаете после того, как они все же происходят?

– Словно хотим распевать песни и танцевать. Этот вопрос совершенно избыточен в своей…

– За гневом, Драк…

– Я уже со счета сбился, сколько именно раз просил перестать называть меня по имени, – в его тоне прозвучала неприкрытая угроза, и под его взглядом Перри опустила глаза.

– Мистер Малфой.

– Нас так устраивает, – проговорила Гермиона, стараясь разрядить обстановку в комнате.

– Я понимаю это, Гермиона. Но вы оба оказались здесь потому, что есть что-то, не устраивающее вас, несмотря на всю нормальность в ваших отношениях. Как считаете, то, как вы справляетесь с вашими эмоциональными трудностями, может быть этим «что-то»?

– Нет, – ответили оба.

Перри сделала пометку в своем блокноте, а Гермиона посмотрела на Драко. Она никогда не считала серьезной проблемой их вспышки злости, случающиеся время от времени. Драко имел обыкновение эмоционально замыкаться, когда сердился, или когда ему было больно. Она могла выяснить причины его состояния только в том случае, если он оказывался достаточно зол, чтобы выплеснуть свои переживания в крике. Да, сейчас он был более открыт, чем в самом начале, но эта черта навсегда останется с ним. Так что их гнев работал на них. Возможно, в этом было что-то нездоровое, но так уж сложилось.

– Вы двое многое преодолели, чтобы быть вместе. Влюбиться. Ваши отношения с самого начала были сложными, и вы признаете это как часть вашего…

– Все отношения сложные, – перебила Гермиона.

– Но вы согласитесь, что препятствия вас как раз здесь и привлекают?

– Мы держим друг друга в тонусе. Нам нравятся загадки, нравится находить решения. Так что, конечно. Никакие отношения не могут быть легкими. Все сталкиваются с проблемами. И думаю, если всё идет гладко, это своего рода замаскированное несчастье.

Когда она была маленькой, то не сомневалась, что ее бабушка и дедушка никогда не ссорятся. Родители время от времени кричали друг на друга, и пусть все самое серьезное происходило за закрытыми дверями, она их слышала. Ей казалось, что с мамой и папой что-то не так, пока не стала старше и не обнаружила, что бабушка с дедушкой просто ведут себя тише. Гермиона не знала ни одной пары, которая бы никогда не ругалась.