– Я ничего не сделала, оставьте меня в покое, – произнесла она.

– Я здесь не для того, чтобы доставить тебе неприятности, Мишель.

– Ну да, конечно.

Комната позади нее была завалена грязной одеждой и посудой с остатками еды. На сером линолеуме лежали кучи чего-то похожего на собачьи экскременты. Словно в подтверждение моей догадки маленькое бесшерстное существо с клочками белого пуха на голове появилось в поле нашего зрения. Через секунду раздалось жалобное повизгивание.

– Все нормально, малышка, – успокоила собаку Мишель, Та робко тявкнула пару раз и затихла.

– Что за порода, мексиканская бесшерстная? – спросил Майло.

– А вам какое дело? Перуанская орхидея инков, – невнятно пробормотала Мишель.

От нее сильно несло перегаром, с левой стороны на шее красовался здоровый синяк.

– Кто тебя так? – сказал Майло, показывая на пятно.

– Никто, несчастный случай, – ответила Мишель. – Послушайте, я устала. Идите и приставайте к кому-нибудь другому. Каждый раз, когда у вас появляется свободное время, вы, парни, тут как тут.

– Притеснения со стороны полиции?

– Нет, нацистская тактика.

– Действительно, глупо терять время в таком месте. Здесь же настоящий оплот целомудрия, не так ли?

Мишель потерла единственную руку о халат.

– Просто оставьте меня в покое.

– Ребята из окружного подразделения частенько тебя навещают?

– Будто сами не знаете.

– Нет, я из западного Лос-Анджелеса.

– Вы что, заблудились?

– Я не по твою душу, Мишель. Я пришел узнать насчет Лорен Тиг.

Она быстро заморгала.

– Насчет кого?

– Я из отдела убийств. – Майло показал удостоверение. – Лорен Тиг убили. – И он еще раз вкратце рассказал о произошедшем. Я до сих пор не привык выслушивать все это, и мой желудок снова сжался в комок.

Мишель задрожала.

– О Господи, вы не врете?

– К сожалению, нет, Мишель. Можно войти?

– Здесь куча дерьма...

– Меня не интересует дизайн твоего дома. Мне нужно поговорить насчет Лорен.

– Да, но...

– Меня даже не интересует содержимое твоей аптечки, Мишель. Кто-то убил Лорен, и мне необходимо выяснить кто.

Она продолжала трястись. Потянулась правой рукой к пустому рукаву и сжала его.

– Это не то, что вы думаете. Просто... Я не одна.

– И ты не хочешь, чтобы он слышал?

– Нет... Он ведь не знал Лорен.

– Мне плевать, кто у тебя находится. Если только он не начнёт стрелять...

– Подождите здесь, мне нужно ему объяснить.

– Ты ведь не попытаешься сбежать, Мишель?

– Да, вы угадали. Собираюсь выпрыгнуть со второго этажа. Если один из вас хочет подождать меня внизу – пожалуйста.

– Давай сделаем так. Твой дружок выходит и показывается нам. А потом возвращается спать, или что он там еще делает.

Мишель пошла в комнату, но вдруг остановилась.

– Лорен правда умерла?

– Правда.

– Черт, черт. – В ее глазах появились слезы. – Подождите.

Мы подождали в коридоре несколько секунд, пока мужчина в одних красных спортивных трусах не появился из комнаты, потирая подбородок. Около тридцати пяти лет, грязные, растрепанные волосы, козлиная бородка и сонные, близко посаженные глаза. Плечи покрыты татуировками, на груди какое-то кожное воспаление, а руки сплошь в шрамах. Он поднял руки вверх, видно, уже по привычке, и приготовился к тому, что его вытащат из комнаты. Позади него возникла Мишель и сказала:

– Они нормальные парни, Ланс. Возвращайся спать.

Ланс взглянул на детектива, будто требуя подтверждения ее слов.

– Приятных сновидений, Ланс.

Друг Мишель вернулся в спальню, и Майло вошел в квартиру, старательно обходя продукты собачьей жизнедеятельности и внимательно осматриваясь. Я шел за ним след в след, пытаясь не запачкать ботинки. Маленькая собачка устроилась на складном стуле и наблюдала за нами, выпучив глазки. На то, что перед нами кухня, указывали электрическая плитка, мини-холодильник и криво повешенный посудный шкаф. Столешницы, покрытые потрескавшимся кафелем, были завалены банками из-под газировки и коробками от фаст-фуда. От грязной тарелки и дальше по стене бежал ручеек из муравьев. Два маленьких окошка слабо пропускали свет из-за грязных разводов на стеклах. Пол сотрясала латиноамериканская музыка – видимо, жильцов снизу не особо волновало спокойствие соседей.

Рядом со складным стульчиком стоял обшарпанный коричневый диван, покрытый пустыми пачками из-под сигарет и спичечными коробками. Диван опять-таки не остался без внимания собачонки. Возле находился кофейный столик, изначально предназначавшийся для уличного кафе и "украшенный" теми же узорами, что и диван.

Мишель наблюдала за нами, поигрывая поясом от халата.

– Можете сесть, – предложила она.

– Да нет, спасибо, насиделись за целый день. Расскажи мне о Лорен.

Мишель села сама, взяв собаку на колени. Она не двигалась и не издавала ни звука, пока хозяйка гладила ее за ухом. Потом женщина протянула собачонке указательный палец, и та начала его лизать.

– Вы даже не представляете, как расстроили меня.

– Извини, мы не хотели, – сказал Майло.

– Конечно, – ответила Мишель и вытянула пустой рукав из-за пояса. – Видите, я как пират, как капитан Крюк. Только вот крюка-то у меня и нет.

Она еще какое-то время гладила пса.

– Все из-за инфекции. Не из-за СПИДа – это для протокола.

– Давно? – спросил я. Вопрос вырвался спонтанно, на какой-то момент почудилось, что передо мной пациентка. Возможно, то, что я встрял, и не понравилось Майло, но он смолчал.

Мишель ответила:

– Пару лет назад. Подцепила одну из этих бактерий, которые поедают тело. Врачи сказали, что я могла умереть. – Она слегка улыбнулась. – Кто знает, может, так было бы лучше. Парень, с которым я тогда жила, не хотел везти меня в больницу. Говорил, это комариный укус и не более. Даже когда эта штука стала распространяться дальше по руке. Дождался, пока половина моего тела надулась, как шар, и начала гнить, струхнул и бросил меня одну. Если бы врачи меня не нашли, я бы умерла. Было ужасно больно.

– Мне очень жаль, – сказал Майло. – Действительно.

– Я верю. А теперь еще вы говорите подобные вещи о Лорен... Я просто не могу поверить.

– Когда ты ее видела в последний раз, Мишель?

Она подняла глаза к потолку, вспоминая.

– Год назад. Нет, потом еще позже – шесть месяцев назад, где-то так. Или пять? Да, думаю, прошло месяцев пять. Она заглянула и дала мне денег.

– Она регулярно так делала?

– Не регулярно, время от времени. Приносила еду, вещи. Особенно когда я только вышла из больницы. В больнице она единственная навещала меня. А теперь Лорен умерла. И какого хрена понадобилось Богу создавать этот поганый мир? Он что, садист какой-нибудь? – Мишель наклонила голову и провела рукой по волосам, бормоча: – Концы секутся, чертов шампунь, дешевка.

– Как обстояли дела у Лорен пять месяцев назад? – спросил Майло.

– У нее? У нее все было великолепно.

– Сколько она тебе дала?

– Семьсот баксов.

– Щедро.

– Мы с ней давние знакомые. – Ее глаза сверкнули, и она стала гладить собаку быстрее. – Когда мы только встретились, я ей помогала – учила танцевать. Поначалу она двигалась как белая девочка. Я ее многому научила.

– Например?

– Как воспринимать действительность, воспитывать свое отношение к жизни, технике танца. – Мишель улыбнулась и провела пальцем по контуру губ. – Она была умницей, быстро схватывала. И с деньгами умела обращаться. Всегда старалась накопить. У меня если и заводились деньги, то я их тут же просаживала. Я по уши в дерьме, и не только из-за проклятых бактерий. Хотя они меня и доконали, я еще до них сидела в полном дерьме. Из-за своего характера.

Она подняла рукав, потом бросила его.

– Конечно, то, что я калека, мне красоты не прибавило. Но я справляюсь. Всегда найдется парень, который оценит... Да кому я рассказываю?