— Так вот откуда мне знакомо это имя! — оживился Гэлбрайт. — «Вильнюсский феномен», «Дважды по четыре — сенсация!»

— В самом деле, — смущенно произнес Никольский. — «Прибалтийские витязи-близнецы», «Демографический микровзрыв в Европе». Я как-то упустил из виду…

— Естественно, — заметил Роган. — Факты рождения близнецов не входят в сферу забот Управления космической безопасности.

— Пока, — подал реплику Фрэнк.

— Что «пока»? — нервно отреагировал на реплику шеф.

— Пока не входят, — пояснил Фрэнк.

— Не понял. Должно быть, очень тонкая шутка.

— Еще неизвестно, чем может обернуться эта «шутка» для наших потомков.

Гэлбрайт удивленно поднял брови.

«Что это со мной сегодня происходит?..» — уже с тревогой подумал Фрэнк, ощущая нависшую в холле атмосферу всеобщей неловкости.

— Молодой человек в некотором смысле прав, — прервал молчание Роган.

— По данным статистики, в семьях работников Внеземелья, или — я не люблю этого слова — косменов, близнецы рождаются в двадцать раз чаще, чем в семьях оседлых землян. Особенно это касается «наследственных» работников Внеземелья, то есть косменов второго и третьего поколений. Объяснить упомянутый результат простым совпадением невозможно. Теперь даже скептики понимают, что мы имеем дело с генетической аномалией внеземельного, так сказать, происхождения. Как аномалия проявит себя в дальнейшем, нам неясно. Будет ли это во вред человечеству… Вопрос изучается.

— Честно говоря, — сказал Никольский, — я не в состоянии вообразить, какую проблему для человечества могут таить в себе факты пусть даже резко возросшей рождаемости близнецов.

— Весьма серьезную проблему антропогенетического свойства, — опередил Рогана Фрэнк. — Если будет доказано, что количество близнецов на Земле возрастает по экспоненте, наши потомки могут оказаться перед угрозой антропогенетического тупи… — Какие-то булькающие звуки заставили Фрэнка умолкнуть на полуслове. Он посмотрел на Рогана. Роган смеялся.

— Простите старика, — сказал наконец консультант. — Невежливо, я понимаю, но… согласитесь, трудно удержаться, когда такого рода специфический вопрос рождает озабоченность в умах абсолютных в этой области неспециалистов. Сами антропогенетики только-только начинают разводить руками, а кое-кому уж не терпится ударить в набатные колокола!..

— Время такое, профессор, — вежливо напомнил Фрэнк.

— Какое?

— Ну такое… быстротекущее. Пока специалисты разводят руками, специфические вопросы времени заставляют Управление космической безопасности самым недвусмысленным образом действовать кулаками. Правда, не слишком много от этого проку, но ведь надо же что-то делать.

Роган уставился на Фрэнка немигающим взглядом. Задумчиво произнес:

— То ли я постарел и ничего не понимаю в умонастроениях современной молодежи, то ли… Может, действительно время?.. Впрочем… — Старик помедлил.

«Ну-ну, — мысленно подбодрил его Фрэнк, — любопытно узнать, что думали динозавры, встречая первых млекопитающих».

— …Впрочем, я думаю, — проговорил профессор в нос, — сие происходит по причине резкой гипертрофии самоосознания нового поколения. Загадочный всплеск…

— Почему «загадочный»? — возразил Никольский. — У нас на Востоке это считают в порядке вещей. И называют, кстати, не «гипертрофией самосознания», а «развитым чувством общественной значимости».

— Развитым!.. — многозначительно повторил Роган. — И в этом все дело. Развитие без экстенсивных всплесков. Ваша социальная среда постепенно накапливала общественно-психологический потенциал необходимой для нашего времени ориентации. Постепенно, заметьте! Поэтому вам, неспециалисту в области социологии, трудно понять кое-какие «детские болезни» западного социума. Герой нашего разговора… — старик посмотрел на притихшего Фрэнка, как смотрят на неодушевленный предмет, — болеет какой-то очень мучительной, и, полагаю, не очень опасной «детской болезнью». А может быть, и несколькими сразу. На досуге хочу поразмыслить и попытаться поставить точный диагноз. Сдается мне, одна из причин подобного рода «недомоганий» — не совсем обоснованный выбор профессии…

— Я вижу, вы решили убедить моего шефа в моей профессиональной непригодности, — заметил Фрэнк.

— Нет, здесь имеется в виду другое: запросы вашего гипертрофированного самосознания опережают наш век. Я хочу сказать, что профессия, которая полнее соответствовала бы вашим потенциям, просто еще не успела возникнуть. Вот если бы наряду с Управлением космической безопасности был создан Институт космических тревог и опасений, я, не задумываясь, рекомендовал бы вас на должность руководителя кафедры Отчаяния.

— А кстати, — сказал Никольский, — у этой «еще не существующей» профессии уже потихоньку режутся зубы, хотим мы этого или нет. Полинг безусловно прав а одном: дела по вопросам стратегии у нас обстоят неважно. И, по-видимому, очень скоро оргподразделение стратегического уклона у нас будет создано. Что-нибудь вроде отдела Методологии, скажем, или отдела Гипотетических Опасений…

— Лучше сразу — отдел Погребального Шествия, — со вкусом ввернул консультант. — А в штате — десяток молоденьких плакальщиц по проблемам грядущего.

— Согласен! — прорычал Гэлбрайт, хлопнув по кромке стола обеими ладонями сразу. — Согласен с доводами всех спорящих сторон! Обещаю вырвать у нашего руководства штатную должность Оракула и торжественно обязуюсь выдать Полингу самую лестную характеристику! Благодарю всех участников поучительнейшей дискуссии, но умоляю — умоляю! — оставить в покое проблемы грядущего и вернуться к насущным делам настоящего. Ближе к теме. Напоминаю: тема нашей работы в силу некоторых обстоятельств имеет большее отношение к системе Урана, чем к системе ориентации кадров.

— Самый загадочный элемент сообщения Грижаса — история о чужаке. — Шеф обвел глазами собрание. — Кто-нибудь желает высказаться?.. Ваше мнение, профессор?

Старик медленно поднял бледные веки:

— Так, понятно… — Гэлбрайт перевел взгляд на Никольского.